Антон Логов: «Инсталляция – это идеальная форма для выражения моих идей»

20.11.2015

Антон Логов, «Декаданс», Худкомбинат, Одесса, 2015. Фото – Ольга Касянюк

Антон Логов – пожалуй, один из самых активных украинских художников так называемого молодого поколения. Его работы все чаще можно видеть не только в столичных галереях, но и за границей. К примеру, в Грузии, где в сентябре он представил вторую версию своего проекта «Гебдомерос». А 24 ноября новую версию инсталляции автора «Ковчег» увидят в Saatchi Gallery в Лондоне.

Воспользовавшись паузой в графике художника, мы поговорили с ним о том, как произошел его отход от абстрактной живописи, и что сегодня отражают его инсталляции.

Антон Логов, инсталляция «Ковчег V2», Fest-I-Nova 2015, Грузия. Фото – Антон Логов

Ты начинал как абстракционист. Но всего за два года перешел к инсталляции. Как так получилось?

По многим причинам. С одной стороны, мне было интересно попробовать возможности инсталляции как относительно нового направления. Для меня это такое «межстилевое» пространство, где я могу выражать себя намного свободнее, чем в живописи. Некая универсальная форма, которая способна идеально выразить идею. К тому же, в инсталляции мне не нужно разделять абстрактное и реалистичное.

А с другой стороны? Формальной?

Изначально я подходил к инсталляции как живописец: зная основы композиции, геометрию пространства, законы цвета, массы, формы – я как бы «рисовал» форму в пространстве. Замечательно то, что в инсталляции я могу задействовать предметы реальности, то есть то, чего я не делаю в абстрактной живописи, потому что не рисую предметы. А здесь я могу взять предмет и сопоставить его с другим предметом. Мне ничего не нужно добавлять – я просто играю со смыслом.

И с геометрией… Ведь именно с нее начались твои поиски?

Да, потому что с геометрией я работал раньше, в живописи. Ведь если брать глобально, то все, что придумано человеком – это, по сути, геометрия. Об этом писал, например, Малевич. Что же касается моих инсталляций, то здесь я делю пространство на геометрические формы, которые после заполняю более живым, свободным материалом.

Насколько я помню, свои первые инсталляции 2012 года, – «Geo», «Синхрония» – ты назвал попыткой создать «живопись без холста».

Собственно говоря, я использовал тогда канаты в пространстве как линию в живописи, или, скорее, на полотне. Сам по себе канат не нес тогда смыслового значения. За счёт каната я просто создал имитации линий – как бы рисунок в пространстве.

Антон Логов, «Синхрония», арт-центр Я Галерея, Днепропетровск, 2012. Фото – Олег Самойленко

А как насчет работ «Татлин» и «Татлин-2» в 2013-ом?

Вот здесь я делал цветовой акцент. Здесь инсталляция должна была тоже работать как абстрактная живопись. А вот, например, в моем проекте под кураторством Андрея Сидоренко «Громадянський містицизм» – материал второстепенен. Здесь канат скорее как символ связей, в прямом и переносном значении. Это связи искусства и исторических событий, связи между разными поколениями художников.

Антон Логов, «Татлин», арт-центр Я Галерея, Киев, 2013. Фото – Владимир Денисенков

Допустим, живопись тебе уже не интересна. Но ты обращаешь внимание на работы коллег-живописцев?

Обращаю, конечно, но не так, как на инсталляции. Да и не видел я пока такой современной живописи, которая бы меня зацепила.

Антон Логов, «Remember», в рамках проекта «Громадянський містицизм», Институт проблем современного искусства, 2014. Фото – Ольга Касянюк

А если вспомнить один из твоих «дуэтных» проектов – «Лоботомию» с Игорем Яновичем в 2011-ом. Что тебе дала эта работа?

Мне было очень интересно наблюдать, как работает мастер. Не только технически, а совершенно с разных сторон. Как он мыслит, как соединяет идею с практическим решением. Игорь очень тщательно продумывает эскизы, которые потом переносит на холст. Я же работаю совершенно по-другому. Минимально в эскизах, а чаще сразу погружаюсь в работу. В этом мы совершенно разные.

Но Игорь Янович – один из немногих людей, кто повлиял на мое становление как художника. Повлиял своими мыслями, рассказывая о том, как он понимает искусство, что ему интересно. Ведь у него есть очень чёткие позиции, с которых, я думаю, он не сдвинется. Одновременно он продолжает развиваться. Его работы становятся легче в исполнении, но наращивают смысл.

Игорь Янович и Антон Логов, «Лоботомия», Институт проблем современного искусства, 2015. Фото – Ольга Касянюк

А кто из современников из других стран – тебе близок?

О, их очень много! И с каждый годом становится все больше. Первый человек, который меня поразил – это Микеланджело Пистолетто. Меня увлекло то, как он совмещает скульптуру и архитектуру. А братья Чепмены! У них просто потрясающие вещи – масштабные, даже глобальные…Также мне очень импонирует Аниш Капур. Для меня он – пример универсального художника, который одновременно является и живописцем, и скульптором, и инсталлятором. Сюда же я отношу и Ая Вэйвэя.

Микеланджело Пистолетто, «Двадцать два меньше двух», 53 Венецианская биеннале, 2009. Фото: The Art Newspaper Russia

Судя по подборке, тебя больше всего привлекает скульптура.

Да, мне интересно наблюдать за скульптурой. По-моему, инсталляция – это и есть современная скульптура. Ведь практически большинство скýльпторов прошлого столетия, которые начинали с классических форм, в итоге приходили к инсталляции. Яркий пример тому – Луиза Буржуа.

И если в каком-то проекте мне понадобится выразить идею именно в скульптурной форме, возможно, я сделаю это. Но заявлять о себе как о скульпторе, думаю, не буду. У меня ведь нет ни соответствующего образования, ни желания «лепить» какие-то формы.

Однако ты делаешь это в пространстве. Задумывая инсталляцию, ты учитываешь место экспозиции – интерьер или экстерьер?

В идеале, конечно, нужно учитывать. Но это не всегда получается. Во многих групповых проектах, где все уже определено, я просто вписываюсь в данный контекст. Так сказать, «сращиваю» свою работу с пространством. Если же речь идет об отдельном зале, я, конечно, тоже вынужден считаться с его параметрами, чтобы инсталляция выглядела гармонично.

В одном из твоих последних проектов «Гебдомерос» в арт-центре Я Галерея была большая инсталляция «Ковчег» – и совсем небольшой зал…

Да, конечно, было тесновато. Но сама инсталляция, – внутри, – тоже была битком набита предметами.

Расскажи, как ты делал «Ковчег».

В декабре прошлого года я увидел головы Андрея Дудченко из проекта «Здравствуй, Человек из глины» в арт-центре Я Галерея. Как раз тогда в моей мастерской накопилось много вещей, коробок, наполненных различными предметами. Ведь после каждого проекта у меня остаются банки из-под красок и другие вещи, которые раньше я просто выносил на мусорку. Но потом у меня начали возникать идеи компоновки. Я посмотрел на эскизы Андрея и увидел прямые ассоциации с Джорджо де Кирико. Я вспомнил его книгу «Гебдомерос» и вдруг почувствовал взаимоотношение всех этих предметов в моей мастерской. Они были как будто собраны из цитат, намешанных в романе.

В общем, у меня было около десяти коробок, которые я нашёл на улице – просто деревянные ящики. Глядя на них, я ощутил, что вот такая коробка чем-то похожа на ячейку памяти – то внутреннее пространство, наполненное информацией, накопленной с детства. Потом я вспомнил коробки-комнаты Луизы Буржуа. Она оградила их сеткой с четырёх сторон – то есть, тоже в форме коробки. А внутри оставила буквально по одному-два предмета. Она говорила, что это «тоже» о ее детстве.

Антон Логов, «Ковчег», экспозиция проекта «Гебдомерос», арт-центр Я Галерея, Киев, 2015. Фото – Ольга Касянюк

А в твоем случае?

В моем случае это все-таки больше о сегодняшней реальности. Каждая коробка – это определенная ячейка памяти, где запечатлевается все.

Чем отличается этот первый «Ковчег» в киевской Я Галерея от своей второй версии в Грузии?

Во-первых, формой. Я добавил удлиненную вытянутую часть, диагонально уходящую в землю. Обивочные планки стали более «живыми» и хаотичными. Во-вторых, большую роль сыграло место. Второй «Гебдомерос» был представлен двумя частями на разных выставочных площадках – первая часть открылась 20 сентября в Нацмузее Тбилиси. А вторая часть – сам «Ковчег» – 21 сентября, под открытым небом в резиденции Аrt villa Garikula. То есть получился настоящий ковчег в горах!

Ты упомянул Микеланджело Пистолетто. И, судя по твоим последним работам, «бедное искусство» тебе тоже близко.

Да, конечно. Не всегда ведь моя работа продиктована идеей. Иногда сам материал, который я могу найти где угодно, – в мастерской, на улице, у себя дома, – подсказывает мне идею.

Вернемся к «Гебдомеросу». Его содержание отражает твое внутреннее состояние, или скорее внешнюю реальность?

И то, и другое. Но не прямо, а косвенно. Несколько завуалировано. Это как одежда для меня, но ни в коем случае не маска. Я скорее провожу аналогии. В данном случае это аналогия состояния сознания человека. И еще прямая ассоциация на реальность. Я ведь практически во всех своих проектах наблюдаю за реальностью и выстраиваю параллели.

Другая часть «Гебдомероса» – комната, которая практически воссоздает экспозицию «Последней футуристической выставки “0,10”» Малевича. У тебя не возникало страха, что это может быть воспринято как простое копирование?

Нет, такого страха не было. Копирование в данном случае было концептуальным решением.

Антон Логов и Андрей Дудченко, экспозиция проекта «Гебдомерос», арт-центр Я Галерея, Киев, 2015. Фото – Ольга Касянюк

Так же, как заменить квадрат кругом?

Этой заменой я хотел поставить акцент на изменении эпохи. С одной стороны, за 100 лет практически ничего не поменялось, все повторяется. Но не совсем. Не до конца. Круг – это тот же космос, как квадрат у Малевича, тот же выход в другое измерение. Некая новая точка отсчета, которая символизирует также апокалипсис.

Ты имеешь в виду первоначальное значение «апокалипсиса» как смены эпох, или же – конец всего?

Скорее, смена эпох. Мне кажется, что всеобщий конец невозможен. В данном случае, в «Гебдомеросе», апокалипсис – это уничтожение всего старого до точки зарождения нового. Здесь круг – также и зернышко новой жизни.

На выставке Малевича квадрат заменил икону. А что заменяет твой круг?

Ту же икону. Или, как я уже сказал, космос. И даже нашу Землю.

Вот мы уже вывели две основные темы «Гебдомероса» – символы сознания и космоса. А присутствует ли здесь отражение актуального времени? Например, ситуации в стране?

Конечно. В инсталляции «Ковчег» есть военный рюкзак защитного цвета. Это самый обычный рюкзак, не с места боевых действий. Однако я специально взял его, чтобы сделать на этом акцент. Рюкзак набит пенопластом, что само по себе бессмысленно.

То есть, бессмысленность ситуации войны?

Именно. Рюкзак набит пенопластом, то есть он в действительности несет пустоту.

Так в «Ковчеге» обыграны все вещи. Например, бытовые предметы, вроде кастрюли или самовара, соседствуют с парадоксальными вещами – скульптурой или объектом. Они должны передавать ощущение смешения всего. Вот эта наша ситуация отсутствия ясности, когда предыдущие устои и понятия перемешались, и возник хаос. А единственная ясность – это граница, которая отделяет нас. В том числе – граница государств.

За последние три года ты больше всего работал над этими тремя символами – квадратом, крестом и брендом. А что дальше?

Дальше? Я даже не думал об этом. Но что бы это ни было, пока мне интересна инсталляция, я буду воплощать свои идеи именно в ней.