Немецкая художница украинского происхождения Ирина Феддер впервые представила свою серию «Тральфамадор или Любовь к трем апельсинам» в Украине на ART KYIV Contemporary 2013.  В Германии, где творчество художницы вызвало резонанс, ее картины назвали “новым европейским постмодерном”. ART UKRAINE решил узнать, что в картинах украинской художницы взбудоражило европейцев и как экзистенциальный роман Курта Воннегута «Бойня номер пять» перекликается со сказочной пьесой 18 столетия итальянского драматурга Карло Гоцци в проекте «Тральфамадор». 

Ирина Феддер

-       Костырко Ольга Прежде всего хочу спросить: как роман Курта Воннегута «Бойня номер пять» и сказка Карло Гоцци «Любовь к трем апельсинам» объединились в один проект?

-       Ирина Феддер Это получилось случайно. «Тральфамадор» на тот момент уже существовал как полноценный самостоятельный проект, который активно выставлялся. В Германии о нем заговорили после статьи в газете «Die Welt». Мне подарили пальму, которую я поставила в своем ателье, тогда еще у меня не было контрастных работ, ателье было абсолютно белым. Растение внесло диссонанс и начало зрительно выпадать из белого фона. Я подумала, что к пальме композиционно не хватает трех апельсинов и тут меня озарило – это Карло Гоцци. Я потянулась к книжной полке в надежде, что в моей библиотеке, которую я привезла в Германию, осталась книга из детства.

 

-       Ассоциация родилась раньше, чем вы о ней подумали?

-       Это произошло спонтанно. В процессе чтения и работы я начала замечать удивительную вещь: многие детали и факты этих двух произведений совпадают, постепенно я стала чувствовать зерно, которое их обьединяет.  Сейчас приведу пример: в «Бойне» есть сцена, когда Билли Пилигрим лежит на снегу и видит в блеске начищенных сапог Адама и Еву, в “Любви к трем апельсинам” принц требует те же серебряные башмаки, чтобы отправиться на поиски желанных плодов. И снова же серебряные башмаки появляются у Воннегута во время спектакля «Золушка», который англичане ставили у немцев. Я не искала совпадения, они находили меня сами.

Выставка Ирины Феддер в рамках международного форума ART Kyiv Contemporary, Мыстецкий Арсенал  

 

-       Помимо сюжетных параллелей, что объединяет эти произведения в идейном плане ?

-       Суть для меня стала сразу понятна: каждый человек всегда ищет альтернативу, чтобы выжить. Альтернатива – это надежда. У одного это происходит на подсознании, срабатывает страх, который блокирует действия и доводит до безумия, как у героя Воннегута. Хотя для меня вопрос безумия Пилигрима тоже остается открытым: я перечитывала произведение много раз и до сих пор не могу для себя объяснить, он действительно сошел с ума или всего лишь хотел казаться сумасшедшим в глазах окружающих? У принца из сказки Гоцци то же самое: ему навязали любовь к трем апельсинам, любовь, за которую он жадно ухватился, любовь, которая была ему необходима, в которой он брел смысл. Страстно любить апельсины невозможно. Это метафора на ту надежду, за которую человек цепляется и в которой обретает смысл своего существования. Я ходила в Германии на спектакль по пьесе Гоцци и мне очень понравилась то, как режиссер почувствовал и интерпретировал постановку: в конце спектакля появляются две огромные книги, одна из которых переворачивается и превращается в танк направленный дулом на зрителей. Режиссер четко уловил: внутренняя война человека в его маленьком мире, в его микрокосмосе.  Принц из сказки жил в своем маленьком неспокойном королевстве, где его готовы были убить за власть, где он был доведен до помешательства, которое в итоге его и спасает. И в спектакле хорошо показан этот абсурд: когда он находит апельсины, которые становятся принцессами, он сам не понимает, чего он хочет и что ему нужно. Он просто исступленно смеется - он рад, что может смеяться как прежде, что вернулся к нормальному состоянию.

Ирина Феддер, "Святой бычок"

 

-       Планета Тральфамадор  – это тоже метафора надежды?

-       Это альтернатива. На Тральфамадоре ты до конца не получаешь ощущения спокойствия, это всего лишь иллюзия.  Тральфамадорцы говорят, что когда человек нажимает на кнопку, у них на планете происходит война и все погибает, но потом опять все становится на свои места. Если кто-то умирает, то жители планеты говорят: “Такие дела”.  У тральфамадорцев это лишь момент альтернативы. Cам Воннегут говорил: «Оставьте мой оптимизм, мою утопию». Единственным островком здравого смысла для него были его надежда и его вера. В писателе, в его Тральфамадоре, я увидела свою метафору. Курт Воннегут культовая фигура: он заставляет тебя возвращаться к очень важным вещам и отсылает к другим произведениям,  в результате чего мысль наслаивается одна на другую и рождается идея. Для меня Воннегут больше чем Библия. Он не обвиняет и не выносит суждений, у него нет негативных персонажей.

 Ирина Феддер, "Кони"

-       Вы помните как  родился первый житель «Тральфамадора» на ваших полотнах?

-       Моя первая работа «Мальчик в костюме ангела» была написана раньше, еще до того как я начала читать Воннегута. Она была незавершенной, я чувствовала недосказанность. Я нарисовала ребенка, которого забыли на празднике, он разрисовал рот помадой, чтобы привлечь к себе внимание, вот он сидит грустный с корабликом в руках и  его облик передает разочарование. В Германии очень много китчевых фигурок ангелов, которые смотрят на тебя отовсюду и давят. Мне захотелось сделать что-то настоящее. Я пересмотрела много детских фотографий, чтобы уловить именно эту эмоцию. А когда начала читать Воннегута с удивлением нашла жуткую сцену, где половина детей была продана в рабство в Африку, а половина погибла при кораблекрушениях. И снова невероятное совпадение: мой мальчик на полотне держит кораблик. Получилась абсолютная метафора.  Ведь дети беззащитны перед пагубным влиянием. Какой бы замечательный не был ребенок, его очень легко направить в неправильное русло. Вот он берет в руки игрушечный пистолет, казалось бы безобидную игрушку, но она может отложиться у него в сознании и он пойдет с ней дальше по жизни. Что произошло в Афганистане  - дети  не знают состояния без войны.  Вспомним второе название романа - «Крестовый поход детей». Молодые солдаты на войне – те же дети, которым дали в руки не те игрушки.

Ирина Феддер, "Мальчик в костюме ангела"  

 

-       В Германии в газете  «Die Welt» вышла статья, в которой Ваши работы назвали «новым европейским постмодернизмом». Как вы относитесь к такой формулировке?

-       После статьи в  «Die Welt» мной заинтересовалась музейная комиссия из 10 человек, работников влиятельных Берлинских музеев: Staatliche Museen, Berlinische galerie. Комиссия пробыла у меня в ателье 40 минут в течение которых длилась любопытная молчаливая сцена. В конце доктор Вагна спросила: известно ли мне, что в «Die Welt» мои работы назвали «новым европейским постмодернизмом».  Я ответила, что мне известно, но я не совсем понимаю, что это означает. И это правда. Мои картины не являются чем-то абсолютно новым, но в них, безусловно, присутствуют элементы, которые обращают на себя внимание и отличают мои работы от других. Думаю, что неоднозначность моим работам придает сочетание классического элемента фрески с моими черными линиями и сферами. Я называю их «Fassung»  – это очень емкое немецкое слово, которое удачней всего можно перевести как «оправа». Черные линии и сферы, которые зажимают картину, как оправа зажимает драгоценный камень. В процессе работы для меня было интересным открытием, что в эту оправу можно посадить все. Казалось бы эти элементы содержаться в самой картине и по этому должны мешать, а они создают обратный эффект – начинают держать. Они вносят жесткость, ведь это по своей сути примитивный дизайнерский элемент, который можно ассоциировать со штрих-кодом. В эту оправу крепится живопись, которая по тонкости работы и по нежности оттенков напоминает фреску. Эти линии и черные сферы с первого взгляда диссонируют и вызывают вопрос. Но я хочу, чтобы они мешали, мне хочется вносить этот конфликт.

Ирина Феддер, "Вася, иди есть"

-       Для публики Ваши картины оказались тяжелы для восприятия?

Да, но не для всех. Категория разделилась. Мои работы – некрасивые в каноническом понимании  этого слова. Они либо нравятся, как некая эстетика, которую люди пытаются понять и в которую желают углубиться, либо не нравятся, но тоже при этом не остаются без комментариев. А вот равнодушными пока не оставляют, не получалось. На последней выставке одной женщине до того не понравилось, что она моментально выскочила и стала всем рассказывать какие у меня ужасные работы. Мне очень понравилось, что кому-то до такой степени может не нравиться. 

Ирина Феддер, "Клеопатра"

-       Насколько я знаю, Ваши работы даже были со скандалом сняты в школе KULT в Лихтенберге ?

-       Да, это очень забавная история. После выхода статьи  меня попросили сделать выставку специально для помещения в школе KULT, которая находиться в моем районе. Я откликнулась на предложение, так как мне показалось интересным поспособствовать культурному развитию моего района и сделать небольшую экспозицию для людей, у которых возможно нет времени, чтобы ходить в музеи, но которые при этом хотят приобщиться к искусству. Я сделала серию с Ван Гогом, квадратами и божьми коровками, которые для меня тоже всегда были своеобразным китчем. Ведь на самом деле, если так разобраться, божья коровка не такая уж и невинность и по своей природе она - хищница. Серия вызвала очень странную реакцию. Оказывается, я посягнула на миф, на радость. На следующий день мне сообщают, что директор пребывает в шоке от моих картин и распорядилась их снять. Вот и получился конфликт на ровном месте. И, что интересно, их таки сняли их за одну ночь. Вот вам тот же абсурд – божья коровка и такой скандал. 

 

 

 

Ольга Костырко