В новом печатном номере ART UKRAINE есть материал под названием "За кулисами музейных фондохранилищ", для которого АЛЕНА КОСТЕНКО встретилась с хранительницами нескольких киевсих музеев, таких как Национальный художественный музей Украины, Национальный научно-природоведческий музей НАН Украины, Мыстецький Арсенал, Музей театрального, музыкального и киноискусства Украины, Музея искусств имени Богдана и Варвары Ханенко. Сегодня мы публикуем текст, который родился при подготовке печатного номера - интервью с заместителем директора музея Ханенко по научно-исследовательской работе, хранительницей фонда европейской живописи Еленой Живковой, которое было слишком содержательным, чтобы сжимать его до размеров комментария. Этот материал - действительно экскурс за кулисы фондохранилища Музея Ханенко, с легендами прошлых десятилетий и актуальными проблемами современности.

 

 

Елена Викторовна, расскажите, чем особенно собрание музея имени Богдана и Варвары Ханенко?

 

В основе нашей коллекции лежит собрание, подаренное Киеву супругами Ханенко. Это беспрецендентный случай, так как больше таких подарков городу никто никогда не делал. Мало кто знает, однако помимо коллекции с особняком, библиотекой и фототекой городу был передан огромный доходный дом на улице Терещенковской. Плата от его жильцов должна была идти на содержание музея. Если бы сейчас было так, у нас не было бы многих проблем. Богдан Ханенко был умным человеком, понимавшим, что содержание музея — очень дорогое удовольствие. Но он не мог предвидеть, что нотариальные акты дореволюционного периода будут отменены советской властью: его завещание потеряло силу и музей был национализирован в 1919 году.

 

Отличие коллекции Ханенко от других собраний заключается в том, что создавали ее как будущий музей: это не коллекция картин какой-то определенной эпохи, не объекты для украшения особняка, это музей, показывающий историю искусств в миниатюре. Здесь есть произведения периодов Древнего Египта, Древней Греции и Рима, Византии, Средневековья, Возрождения, Просвещения, барокко, рококо.

 

Елена Живкова в музее имени Богдана и Варвары Ханенко

 

Если говорить о ценности коллекции, то это самое серьезное систематизированное собрание европейского и восточного искусства в Украине. Сегодня наши экспонаты невероятно ценны и музей находится на вершине интереса к нему со стороны западных коллег: в собрании есть неизвестные в Европе вещи. Мы — терра инкогнита, во многом потому, что долгое время наши каталоги не издавались, на выставки мы не ездили и, в свою очередь, мало европейских выставок принимали у себя.

 

Музею почти сто лет. Как сильно его коллекция пострадала в ХХ веке?

 

В прошлом столетии коллекции несколько раз был нанесен серьезный ущерб.

Первое потрясение произошло еще при жизни четы Ханенко — опасаясь немецкой оккупации в годы Первой мировой войны, супруги отдали часть собрания на хранение в Московский исторический музей, не раз подчеркивая, что оно должно быть передано обратно в Киев. Но в 1921 году в Москве вскрыли ящики с коллекцией Богдана и Варвары Ханенко и распорошили ее по различным музеям России. Правда, часть собрания удалось вернуть еще в в 30-е годы.

 

Следующая существенная потеря произошла во времена сталинских распродаж произведений искусства. Множество музейных экспонатов было продано в страны Западной Европы. К сожалению, эти насильственные продажи произведений искусства не приравнены к аналогичным нацистским. Если бы это было так, мы могли бы совершенно законно вернуть многие вещи. В далекой историчекой перспективе все может быть, поэтому мы эти произведения тщательно отслеживаем.

 

Елена Живкова в музее имени Богдана и Варвары Ханенко

 

Ну и самый колоссальный ущерб музею нанесла Вторая мировая война, во время которой нацисты систематически грабили наши фонды. Вначале члены немецкого оккупационного правительства оставляли расписки, изымая из музея отдельные произведения для украшения рейхскомиссариата или офицерских клубов, потом же они просто начали вывозить коллекцию. Все, что не ушло в эвакуацию, было упаковано и отправлено в Кенигсберг. До последнего времени считалось, что в одном из замков Кенигсберга в пламени пожара при наступлении советских частей эта часть коллекции и погибла.

 

К слову, в музее есть картина, которая была повешена на стену еще при Ханенко, осталась нетронутой при нацистах, провисела на том же месте весь капитальный ремонт и так и висит там сегодня. Она таких огромных размеров и так высоко расположена, что снять ее не представляется возможным. Это полотно называется «Смерть Орфея» и приписывается кисти итальянского художника Луки Джордано.

 

 

Вы говорите, что до последнего времени часть украденной нацистами коллекции считалась утраченной. Неужели какие-то произведения нашлись?

 

Несколько лет назад мне удалось выяснить, что определенная часть коллекции, украденной гауляйтером Украины Эрихом Кохом из музея Ханенко, сейчас находится в спецхране Государственного Эрмитажа. Я была одним из экспертов Комитета по реституции при Министерстве культуры и, работая по одной из программ, смогла попасть в фонды Эрмитажа. Мне удалось увидеть немного, подозреваю, что вся так называемая коллекция Коха сейчас находится там.

 

Елена Живкова у себя в кабинете

 

Эти произведения пытались вернуть?

 

Придя к власти, команда Януковича провела сокращение чиновничьего  аппарата, под которое попал и Комитет по реституции, одно из самых деятельных и плодотворных управлений Министерства культуры. Его работа свернулась до масштабов отдела — то есть она просто прекратилась, вот и все.

 

 

Ну а сегодня есть шанс, что часть коллекции Ханенко, украденной нацистами, вернется из Эрмитажа?

 

Конечно, это лишь вопрос политической воли. На самом деле дружественным жестом по поводу юбилея победы было бы возвращение этой части коллекции, ведь речь идет о вещах, пропавших из музея во время войны. Во всех странах мира произведения искусства, украденные нацистами, безоговорочно возвращаются.

 

В Германии возвращаются даже те работы, которые были проданы начиная с 33-го года. Огромная правительственная программа посвящена тому, чтобы найти в музейных собраниях Германии работы, которые напуганные еврейские коллекционеры продавали по очень низким ценам. Эти вещи возвращаются их потомкам. То есть все, что касается преступлений нацизма в области искусства в мире соблюдается безоговорочно и неукоснительно.

 

Как еще вы ищете пропавшие из собрания музея Ханенко экспонаты и удается ли вам что-то найти?

 

Я отслеживаю множество антикварных продаж в Интернете и, время от времени, нахожу там некоторые наши вещи. Этой осенью даже удалось вернуть одну картину, но пока мы об этом не рассказываем — презентация найденного произведения станет отдельным эпизодом в жизни музея.  Так что перспектива возврата части утраченной коллекции очень велика.

 

Елена Живкова в музее имени Богдана и Варвары Ханенко

 

 

Вы входили в состав комиссии, описывавшей художественные произведения в Межигорье. Нашлись ли там предметы, которые могли бы пополнить коллекию музея? И возможно ли, что они когда-то попадут в нее?

 

Я надеюсь, что возможно, потому что это правильно и справедливо. Если Межигорье признано национальной собственностью, то все, что в нем находится — тоже национальная собственность. Таким образом, произведения, которые имеют художественную ценность, являются частью национального музейного фонда. И как только они  в него попадут, они должны быть распределены между музеями в соответсвии с их профилем. Например, картина Поленова должна отправиться в музей Русского искусства. А поскольку в музее Ханенко находится прекрасная коллекция фламандского искусства, то работа Хендрика ван Балена и Яна Брейгеля Старшего должна попасть к нам. Не говоря уж о произведениях прикладного искусства: мейсенском и венском фарфоре, а также об историческом оружии, небольшая коллекция которого в нашем музее уже начинает набираться.

 

 

Как сегодня пополняется музейное собрание?

 

К сожалению, после смерти Богдана Ханенко в 1917 году развитие коллекции почти остановилось. Конечно, в коллекции есть отдельные произведения XIX и ХХ веков, которые появились в советские годы, когда музей пополнялся отчасти из других собраний, отчасти за счет закупок. Но эти пополнения прекратились с обретением Украиной независимости, и сегодня коллекция практически не развивается — исключение составляют конфискованные на таможне произведения искусства или отдельные подарки. Но это спорадические явления, систематически же музей не пополняется.

 

Вы говорили, что раньше экспонаты музея не участвовали в зарубежных выставках. А как с этим обстоят дела сегодня?

 

Сегодня наши экспонаты, конечно, принимают участие в зарубежных выставках. Помимо того, что это почетно, это еще и способ заработать, ведь всякий раз музей получает компенсацию за отсутствие какого-либо произведения. Но бывают настолько престижные выставки, что мы участвуем в них бесплатно, потому что это не только способствует популяризации экспонатов, но и уточняет их атрибуцию.

 

 

Какие произведения из музейной коллекции чаще всего ездят на выставки?

 

Наши всемирно известные византийские иконы вошли в каждый учебник по истории искусства и побывали практически на всех крупных выставках, посвященных Византии. Они выставлялись в Греции, Италии, Германии, и сейчас предложения об их участии в разных проектах не перестают поступать. Но мы пока их не принимаем, так как иконы должны отдохнуть. Хотя никакого опасения не вызывают ни их перевозка, ни те идеальные условия, в которых они содержатся во время выставок.

Что касается других экспонатов, то из последнего, что приходит в голову — недавно вернувшийся из Бонна портрет Понятовского кисти Виже-Лебрен, а также полотно Хуана де Сурбарана «Натюрморт с венчиком для шоколада», которое в скором времени в очередной раз поедет на выставку.

 

Елена Живкова в музее имени Богдана и Варвары Ханенко

 

 

Все эти произведения застрахованы?

 

Произведение страхуется только тогда, когда покидает стены музея. Причем страховка пятилетней давности может не совпадать с сегодняшней, так как цены на рынке постоянно меняются. В тот момент, когда нам нужно отправить что-то на выставку, мы узнаем страховочную цену произведения, после страхуем его и только тогда отправляем. Причем страховку делает государство на уровне государственных страховых компаний.

 

 

Насколько разительно отличие наших фондохранилищ от, например, европейских?

 

Приведу вам пример: однажды в одном маленьком швейцарском музее целое совещание хранителей было посвящено тому, чтобы выяснить, какие из пяти видов нитяных перчаток стоит использовать при перенесении коллекции фаянсовых кружек XIX столетия с одного места на другое. Они всерьез это обсуждали и это — правильно, это те стандарты, которых и мы должны придерживаться.

Для хранения экспонатов в фондах европейских музеев используются движущиеся конструкции — сетки (для живописи) и специальные боксы (для других произведений), а определенные площадки созданы из некислотных материалов. Что касается Украины, то у нас произведения искусства чаще всего хранятся просто на полках, а сами фонды, в принципе, являют собой довольно  жалкое зрелище.

Для того, чтобы их можно было преобразовать, Министерство культуры должно разработать новую концепцию музейной работы, в основе которой будет хранение произведений, а не просветительство.

 

 

Почему в музеях большая часть экспонатов находится в фондохранилищах?

 

Это общеевропейская практика, ведь основная задача художественного музея состоит в том, чтобы физически сохранить произведения. Экспозиция — это лишь витрина хранилища. Зритель часто не понимает, что для того, чтобы витрина эта жила и была интересной, нужно проделать колоссальную работу, в том числе и по сохранению экспонатов. Это все равно что поддерживать здоровье старика — чем он старше, тем больше средств нужно вложить в то, чтобы он жил.  Поэтому есть вещи, которые не покинут фонды до тех пор, пока не будет изобретен способ приостановить пока что необратимые процессы.

Также есть вещи, которые мы могли бы показать, если бы обладали теми условиями, которые обычно создаются в европейских музеях. Например, нам нужно оборудование, которое обеспечило бы неизменность температуры и влажности в залах. Его можно купить за рубежом, но мы, как государственное учреждение, не можем себе этого позволить — во-первых, у нас нет таких средств, а во-вторых — мы не можем покупать какие-то вещи непосредственно у зарубежных производителей. Корни этого кризиса уходят в непродуманную политику Министерства культуры. Я думаю, что она, как и все в нашей стране, должна быть пересмотрена. Вот тогда мы и сможем вынести из фондов некоторые произведения.

 

Елена Живкова в музее имени Богдана и Варвары Ханенко

 

Какие произведения останутся в фондах до тех пор, пока не изобретут новые способы по их сохранению?

 

В первую очередь это касается живописи на деревянной основе, которая страдает от древоточца. Его самого уже давно нет, но доска настолько ветха, что ее нельзя показывать без специального бокса-киота. Прекрасные произведения ковроткачества — фламандские шпалеры 17 —  века нельзя экспонировать вертикально. Для них должен быть оборудован специальный темный зал, в котором необходимо установить особое освещение, исключающее ультра-фиолетовую часть спектра.

 

 

Тяжело жить с ответственностью хранителя фондов одного из самых богатых украинских музеев?

 

Я работаю хранителем уже больше 20 лет, ну и как-то к этому привыкаешь. Сейчас у нас очень хорошие охранные системы, а вот в 90-е годы сигнализация срабатывала раз в неделю, в основном по ночам. Обычно мои соседи наблюдали такую картину: в час ночи под подъезд подъезжал бобик, в который меня сажали два миллиционера и куда-то увозили, возвращая только поутру. Так как в фонды можно попасть лишь в присутствии хранителя, мы всякий раз вместе заходили в хранилище, чтобы зафиксировать очередную ложную тревогу. А сегодня у меня другая проблема — сигнализация реагирует на насекомых. Но всякий раз, в любое время, где бы ты ни был, ты все-таки едешь — таково правило.