У национальной кузницы художественных кадров Украины юбилей

На этой неделе состоялось празднование 95-летия со дня основания Национальной академии изобразительных искусств и архитектуры. Для кого-то памятно-приятное, для кого-то не очень. Однако это событие с уверенностью можно назвать знаковым в официальной истории украинской художественной жизни.

По сему случаю в выставочном зале Академии состоялось открытие специальной выставки преподавателей университета. Хотя довольно ожидаемый для этого заведения проект «Художественное собрание Академии», кроме живописи, пестрит графикой и даже плакатами, ничего того, чем бы нас могла удивить эта выставка, в экспозицию не вошло. Правда, отдельно стоит упомянуть произведения ХVIII–XX веков, специально подготовленные для этого случая из фондов НАОМА.

Надо сказать, Академии искусств на протяжении уже почти столетия удалось прочно закрепить за собой славу классицистического монополиста в области художественного образования Украины. Преподаватели этого вуза, художники и теоретики истории искусств, неустанно продолжают обучать молодых людей фигуративной живописи, реалистической скульптурной лепке и духовным ценностям прошлого. В известном смысле, «духовка и нетленка» по сей день располагается в самом сердце Киева. А между прочим, кто только из признанных современных художников, вроде Никиты Кадана, не заканчивал здесь отделение станковой живописи… Да, чтобы потом откреститься от живописного реализма, нужно было проделать серьезный концептуалистский путь.

На сегодняшний день это отделение, поддерживаемое государственным бюджетом, все также активно функционирует, выпуская новых и новых мастеров станка. Что с ними происходит сегодня: растворяются ли они в бездне рабочей силы, запрашиваемой окружающей действительностью, попадают в так называемый contemporary art или продолжают делать фигуратив и абстракции, только уже на заказ?

Об этих и других вещах мы поговорили с молодой выпускницей, а нынче одной из прогрессивных преподавателей Академии, искусствоведом Ольгой Балашовой.

Елизавета Бабенко Оля, знаю тебя именно как прогрессивный искусствоведческий голос, к сожалению, в целом ретроградной Академии искусств. Какие впечатления у тебя о самом событии? Чувствуется ли некое символическое значение этой цифры – 95 лет художественному образованию в Украине?

Ольга Балашова Я бы сказала, что это чувство, которое, несомненно есть, никак не связанно с датой и юбилеем академии. То, что художественное образование в этой стране весьма преклонного возраста, ощущается всякий раз, когда сталкиваешься с его пережитками в сознании молодых художников.

С одной стороны, я испытываю большое уважение к этой дате. 95 лет истории Академии во многом отражают историю украинского искусства, это действительно одна из ее немногих констант. Но с другой – нынешний юбилей для меня отнюдь не связан с возвышенными переживаниями, скорее это очередной повод посмотреть правде в глаза, ужаснувшись архаичности и дремучести нашего художественного мышления.

 

- А что именно ты заканчивала в НАОМА? Как критик современного искусства ты сейчас наблюдаешь какую-то разницу в системе преподавания в Академии, на тех же факультетах изобразительных искусств или на своем?

- Я училась на кафедре Теории и истории искусства, где сейчас работаю. Если говорить о системе преподавания, то формально она поменялась. Повинуясь государственной образовательной политике, мы были вынуждены перейти на болонскую кредитно-модульную систему, что, конечно, добавляет сюрреализма в академическую повседневность. Но система, на мой взгляд, в этой ситуации всегда вторична. Важно, кто ее внедряет и с какой целью. На творческих факультетах целью обучения продолжает оставаться некое мифическое мастерство. На каждом официальном собрании или защите дипломов все непременно говорят о славных традициях, о "школе", а вот что это за школа, на практике, а не на словах - я, будучи искусствоведом, слабо себе представляю.
Не секрет, что современный художественный процесс становится все более и более теоретичным, но в реалиях Академии наша кафедра продолжает оставаться единственной, где серьезно относятся к теории искусства. Возможно, потому она быстрее адаптируется к условиям времени. Понятно, что основой учебного процесса тут является постоянная работа с книгами, текстами, где от студентов требуются навыки аналитики как глобальных процессов в искусстве, так и отдельных явлений. Но наше образование связанно не столько с системой подготовки студентов, сколько с отдельными персоналиями, которые обладают уникальным и актуальным знанием. Мне повезло учиться у совершенно блестящих преподавателей. И опыт общения с ними не заменит ни одна даже самая совершенная система. 

Думаю, это тот путь, по которому Академии стоит начать идти. И, нужно сказать, в этом направлении делаются определенные шаги.

Например, на нашей кафедре Марина Викторовна Русяева, декан факультета и зав.кафедрой Александр Касьянович Федорук пытаются внедрять изменения, обновляют и омолаживают преподавательский состав, расширяют спектр дисциплин, которые слушают наши студенты. В сложившихся обстоятельствах это ужасно сложно. Потому что нужно не только найти компетентного человека, который хотел бы общаться со студентами, но и просить его работать в очень невыгодных с экономической точки зрения условиях. Тем не менее, в этом году наши студенты будут общаться с Марией Ланько – прекрасным молодым специалистом, а менеджеры (на кафедре есть отделение менеджмента) будут перенимать колоссальный опыт в организации художественного процесса у Юлии Вагановой. Очень хочется верить, что подобные процессы не заставят себя ждать и на творческих факультетах.

 

- Какие у тебя наблюдения за тем, что происходит с выпускниками на выходе из НАОМА? Многие ли идут заниматься профессией? Интересно, сколько, хотя бы в процентном соотношении, попадают в индустрию современного искусства?

- Ну этот процент не очень высок и это не плохо. Потому что есть колоссальное количество других сфер, где могут быть применены таланты наших выпускников и это, на мой взгляд, прекрасно. Система искусства и культурное поле в целом, к счастью, не исчерпывается, как ты сказала, индустрией современного искусства.

С другой стороны, мы также не можем игнорировать тот факт, что большая часть активных сегодня молодых художников все-таки связана с традиционным художественным образованием. Но парадокс в том, что для того, чтобы начать быть действительно современно мыслящими художниками, им нужно преодолеть в себе его базовые установки. То есть их путь в искусстве, как правило, начинается с осознания узости приобретенных во время обучения рамок и попытки выйти за их пределы. Иногда это получается более удачно, иногда менее, но это абсолютно необходимый процесс.

- Довольно понятно, что Академия продолжает пестовать старую, традиционную для нас живописную школу. Как ты думаешь, можно ли считать этот факт одной из основных причин того, что у нас сложилась прочная художественная традиция писать живопись, или все-таки нет? В свою очередь, как ты считаешь, определил ли этот факт «лицо» нашего современного искусства – такая, знаешь, цеховая приемственность…

- К сожалению, Академия уже давно, ну по крайней мере, последние лет 20, ничего не определяет в современном искусстве. Она существует в особой параллельной реальности со своей системой ценностей, эстетической программой, мифологией и пр. Современное искусство у нас – такая же особая автономия со своими законами и правилами игры, правда с большей претензией на глобальность. Проблема нашего государства в том, что даже когда эти автономии вынужденно пересекаются, поскольку существуют в одном пространстве - они остаются абсолютно равнодушными друг к другу. 

Что касается живописи как медиума, то мне кажется, причины для ее символической гегемонии (которая, кстати, последние пару лет уже не кажется мне обоснованной) лишь косвенно таятся в образовании. Просто, как неоднократно признавались мне мои друзья-художники, писать живопись очень приятно. Это какое-то абсолютно медитативное таинство в котором они не в силах себе отказать. А ее ликвидность в условиях рынка всегда будет подпитывать это их увлечение.

 

 

Елизавета Бабенко