Американский период жизни Давида Бурлюка оказался самым продолжительным – около сорока пяти лет. За это время «неистовый Бурлюк» приобрёл множество знакомых и друзей, но среди ближайших были только художники – братья Рафаэль и Мозес Сойеры и Николай Цицковский[1], ставшие вместе с Бурлюком основой группы Хэмптон-Бейз.

 

Сам Бурлюк в 56-м номере журнала Color and Rhyme, который они с женой Марией Никифоровной выпускали в США более 37 лет, писал: «Уже несколько десятилетий Давид и Маруся Бурлюк связаны искренней дружбой с художниками Николаем Циковским (для удобства Николай Цицковский изменил свою фамилию на Cikovsky – прим. автора), братьями Сойер и скульптором Хаимом Гроссом»[2].

 

Alice Neel. The Soyer Brothers (1973)

 

А вот фрагмент из письма Давида Бурлюка своему многолетнему другу по переписке, «духовному сыну», тамбовскому коллекционеру Николаю Алексеевичу Никифорову от 21 мая 1957 года: «Вы пишете о моих друзьях. Друзей: братья Сойера, Цицковский и, конечно, около 600 “знакомых”, но в наши годы, живя в деревне, видим их лишь на открытиях наших выставок или, если они приходят в нашу деревенскую местную галерею. Она открывается 1 июня. Маруся сидит там 3-5 после полудня пятн., субб., воскр.»[3].

 

Вообще многолетняя переписка Бурлюков (Давида и его жены Маруси) с Никифоровым – источник ценной информации из первых рук. Наряду со множеством других имён и деталей, в ней многократно упоминаются братья Сойеры. Вот, например, отрывок из письма от 6 марта 1957 года: «В Тамбовской губернии родились (в Моршанске?) в семье раввина местного 3 братьев И., М. и Р. Сойер. Последние 2 близнецы (1899 г. 25 декабря). Они в 1911 г. мигрировали в САСШ. Говорят чисто по-русски. Прогрессивные. Мозес и Рафаил выдающиеся мастера соврем. америк. искусства. Наши дорогие, ближайшие друзья – Рафаил Сойер сейчас получил 7-ую уже Золотую медаль на академической нац. выставке. Чудесный человек. <…> О Сойерах, родившихся на Цне (?), у меня имеется «поэма» - речь, читанная на одном их чествовании. Она по-русски. Найду (когда) пошлём»[4].

 

24 марта 1957 года: «Я вам должен переписать мою поэму о Сойерах – уроженцы Тамбовской губернии. Она у меня на столе»[5].

 

18 июля 1957 года: «На днях пошлём вам книгу и книги Мозеса и Рафаила Сойер (мою поэму о них найду!) с автографами вам».[6]

 

Мозес Сойер. «Сидящая балерина»

 

Бурлюк всегда писал о Сойерах в превосходной степени. Например, так: «Достал для вас книжку, биографию тамбовца Мозеса Сойера (он американский Дега) – попрошу его сделать вам автограф».

 

Или так, например (22 января 1959 года): «Это автограф знам. америк. художника Мозеса Сойер; его брат-близнец Рафаил Сойер. Оба выдающиеся представители амер. реалистической живописи»[7].

 

Бурлюк и братья Сойеры принимали участие во множестве совместных выставок и сотрудничали с одними и теми же галереями – в первую очередь с ACA Gallery в Нью-Йорке, в которой, вместе с Бурлюком выставлялся Мозес Сойер. Вот что пишет Давид Бурлюк Никифорову 30 сентября 1958 года:

«Получили ли вы каталог америк. искусства Витней музей? Также 50 америк. художников? Просьба обответить. Там вы найдёте всё те же имена, что и на каталоге АСА. Сюжетная, анекдотическая живопись (в типе немецкой школы), господствующая ныне в СССР, в САСШ теперь не в моде. Здесь “в моде” искусство Сезанна, Ренуара, Der Blaue Reider, Кандинский, Макс, Ф. Марк,  Бурлюк, здесь братья Рафаил и Мозес Сойер и т.д.»[8].

 

Нет Вернер, Мозес Сойер, Давид Бурлюк, Джордж Констант, Рафаэль Сойер, Николай Цицковский (1952)

 

Проявлением дружбы стало написание портретов друг друга. Портрет Бурлюка работы Рафаэля Сойера был напечатан на открытках: «Открытка “Бурлюк” портрет Рафаила Сойера 1939 года с английским и французским текстом будет готова в конце наступающей недели»[9]. Многократно репродуцированы несколько портретов Бурлюка работы Рафаэля Сойера, написанные художником в 1943 году. Бурлюк также написал портрет Рафаэля и издал его на открытках. На одной из них 13 ноября 1958 года он написал Никифорову: «Вот, наконец, эта открытка в вашей коллекции. Сойер получил в САСШ все золотые медали, которые за последние 150 лет были выданы величайшим мастерам живописи в Америке»[10]. Широко известны портрет Мозеса Сойера кисти Давида Бурлюка и работа «Чаепитие» (1947), где Бурлюк изобразил себя и Рафаэля Сойера, пьющими чай из самовара; за долгие годы дружбы художники выполнили множество графических портретов друг друга – в коллекции автора, например, есть графические портреты Давида Бурлюка работы обоих братьев.

 

Ещё одним проявлением дружбы – традиционное для художников явление, - стал обмен своими работами. Бурлюк пишет Никифорову (24 октября 1961 года): «Вам посылаем 2 открытки портрета Р. Сойера, он будет представлен на америк. выставке в Москве. У нас до 25 его работ в нашей коллекции. Он ежегодно дарит “из уважения” к нам (как Бурлюку) свои работы»[11].

 

«Три девушки»

 

Когда в 40-х годах прошлого века Бурлюки перебрались из Нью-Йорка в «деревню», на Лонг-Айленд, братья Сойеры купили себе летние дома неподалёку, но даже осенью и зимой приезжали в гости к Бурлюкам. «В САСШ мы, живущие «в деревне» (Хэмптон Бейз на Лонг-Айленде – прим. автора), 3 часа езды от Нью-Йорка (авто или жел. дор.), имеем спокойные недели, но уже с пятницы (вечер), субб. и воскрес. начинается нашествие горожан. Приезжают близкие художники, как, напр., вчера были оба брата Рафаил и Мозес Сойер и их семьи», - писал Бурлюк Никифорову 15 сентября 1958 года.[12]

 

Ну что же, пора подробнее рассказать о братьях Сойерах – ведь большинству читателей эта фамилия известна в первую очередь по романам Марка Твена. Мы могли бы воскликнуть здесь: «Каких только фамилий не давали евреям!». На самом деле написание фамилии героя романов Твена Sawyer отличается от написания фамилии художников Soyer, которая является изменённой на американский лад фамилией Шоар.

 

Рафаэль и Мозес Сойеры

 

Братья-близнецы Мозес и Рафаэль Сойеры родились 25 декабря 1899 года в Борисоглебске Тамбовской губернии в семье учителя еврейской истории и литературы Абрахама Шоара (Сойера). В семье было шестеро детей. Отец привил детям интерес к искусству. «Искусство и литература были ежедневными занятиями в нашем доме. Наш отец был писателем и учителем, и остальные члены семьи всегда были заняты творческой работой – сочинительством, рисованием, вышивкой», - писал в своей автобиографии Рафаэль Сойер.[13]

 

В 1912 году вся семья эмигрировала в США, и после года, проведенного в Филадельфии, Сойеры окончательно поселились в Нью-Йорке. Абрахам Сойер получил место преподавателя еврейской литературы в нью-йоркской иешиве (ныне Иешива университет), а братья Мозес, Рафаэль и младший Исаак решили посвятить свою жизнь искусству. Мозес и Рафаэль посещали сначала свободные вечерние занятия в художественной школе Cooper Union, некоторое время учились в Национальной академии дизайна в Нью-Йорке[14], а затем их пути разошлись - Мозес учился в Художественной школе Образовательного альянса (Educational Alliance), а Рафаэль – в Art Students League.

 

Рафаель Сойер. Автопортрет (1927)

Рафаэль Сойер писал в своей автобиографии:

 

«В 1919 я поступил в Национальную академию дизайна, где учился два или три года. За этим последовали несколько месяцев в Студенческой художественной лиге. После её окончания я работал, чтобы заработать на жизнь, на нескольких фабриках и занимался живописью только в свободное время.

 

Когда я вспоминаю сейчас все эти годы, то с интересом для себя понимаю, что сразу после окончания Академии прикладывал большие усилия для того, чтобы забыть всё, чему меня там научили. И если мои одноклассники, бунтуя против обучения в Академии, попали под влияние Сезанна, Ван-Гога и писали как они, я действительно начал с самого начала и рисовал в открытой и почти наивной манере совершенно обычные вещи, которые были частью моего ежедневного существования (например, «Уроки танцев», разнообразные портреты матери, отца и членов семьи). 

 

<…> Оглядываясь назад и оценивая свои работы настолько объективно, насколько это возможно, я вижу, что следовал единому определённому стилю. Это изображения той жизни, которую мне хорошо знакома. Я обнаружил, что никогда не попадал под влияние «инноваций» - кубизма или абстракции, или любых эстетических спекуляций в подобной манере. Влияние на мои работы оказывали скорее их тема, содержание и настроение. Я последовательно придерживался в своих работах искреннего взгляда и честной техники».[15]

 

 

Рафаэль Сойер. «Маруся Бурлюк» (1943)

 

В один прекрасный день учитель Рафаэля Сойера - Ги Пэн дю Буа посоветовал молодому художнику представить свои работы в галерею Дэниэль. В 1929 году в ней состоялась первая персональная выставка Рафаэля Сойера; одну картину с выставки купил даже Музей Уитни.

 

Оба брата работали в реалистической манере. Мозес писал портреты, натюрморты, «ню», исполнял литографии. Провёл ряд персональных выставок в нью-йоркских галереях New Art Circle (1928), Macbeth (1939, 1940, 1943) и ACA Gallery (1945, 1947, 1956), участвовал в групповых выставках, был избран членом Национальной академии дизайна (1963) и Американского института искусств и словесности (1966). Его работы представлены во многих американских музеях, в том числе в Музее американского искусства Уитни и Музее современного искусства в Нью-Йорке, в Бруклинском музее, Денверском художественном музее, Национальной галерее искусств в Вашингтоне и других.

 

Рафаэль Сойер. «Мои родители» (1932)

 

Рафаэль, помимо семейных портретов и портретов друзей (Арчила Горки (1940), Уильяма Гроппера (1941), Генри Мура (1962), Осипа Цадкина (1963), писал групповые портреты: «Художники и модели» (1948), «Дань уважения Томасу Икинсу» (1963), а также сцены из жизни городских окраин и рабочих кварталов Нью-Йорка; в 40-х, отойдя от социальной тематики, писал «ню», психологические сцены, занимался литографией и офортом. Рафаэль Сойер – автор множества автопортретов; в одном из них он изобразил себя в окружении любимых художников: Дега, Коро и Рембрандта. С 1932 года ежегодно проводил персональные выставки, участвовал в больших ежегодных и двухгодичных выставках в Музее американского искусства Уитни, Института Карнеги, Художественного института Чикаго, художественной галереи Corcoran, Национальной академии рисунка и Пенсильванской академии искусств. С 1930 преподавал в учебных заведениях и студиях Нью-Йорка (в Студенческой лиге, Новой школе социальных исследований, Национальной академии); был избран действительным членом Национальной академии дизайна (1951) и Американского института искусств и словесности (1958). Его работы представлены сегодня в Музее современного искусства, Метрополитен, галерее Corcoran в Вашингтоне и других музеях США, а также в галерее Уффици во Флоренции, музее Тель-Авива и во множестве частных коллекций.

 

Рафаэль Сойер дважды приезжал в СССР, и ему даже посвящён вышедший в 1968 году в московском издательстве «Советский художник» альбом Андрея Чегодаева. Редкий случай, когда американского художника популяризировали в Советском Союзе. Помните, как у Ильфа и Петрова: «Повёл описывать скучными словами, повёл вставлять в шеститомный роман под названием: “А паразиты никогда!”»? Такими вот словами характеризует Чегодаев Рафаэля Сойера: «Рафаэль Сойер – один из самых значительных и самых привлекательных художников современной Америки. В очень сильном и глубоком реалистическом течении в искусстве Соединённых Штатов Америки ХХ века ему принадлежит почётное место: можно сказать, что сейчас он является не только признанным мастером, но и одним из лидеров всего передового, прогрессивного направления в американском искусстве – направления, развивающегося в непримиримой борьбе с далёкими от жизни (а по существу и враждебными жизни) течениями искусства, от абстрактного экспрессионизма до «поп-арта». Реалистическое направление американского искусства ХХ века никогда не уступало и не сдавалось в этой жестокой борьбе не на жизнь, а на смерть. В нашем веке эта борьба была очень нелёгкой, - такой она остаётся и до сих пор»[16].

 

Давид Бурлюк за работой. Фото из архива Мозеса Сойера. Архивы американского искусства, Вашингтон

 

Особенно забавно, что в альбоме совершенно нет картин, изображающих рабочих, а, наоборот, множество тонких психологических портретов и особенно «ню». «Ню» было излюбленным жанром обоих братьев Сойеров – даже на фото из персональных архивов они часто позируют с обнажёнными моделями. Одна из знаковых картин, репродуцированных в альбоме – «Художники и модели» 1948 года. На ней изображены Мозес и ближайшие друзья Рафаэля Сойера: Хаим Гросс[17], Давид Бурлюк, Николай Циковский и Синтия Браун, любимая модель братьев Сойеров. На заднем плане – сам Рафаэль, рисующий обнажённую модель.

 

Разумеется, имя Бурлюка в подписи к картине не упоминается – в Советском Союзе его предпочитали лишний раз не вспоминать, хотя ко времени выхода альбома Давид Бурлюк дважды (в 1956 и 1965 годах) побывал в СССР, причём первый раз – по приглашению Союза писателей. Забавно это ещё и потому, что Давид Бурлюк всю жизнь активно симпатизировал советскому государству, советской власти – за исключением, пожалуй, эстетических вопросов. Около двадцати лет Бурлюк работал в «левой», просоветской газете Русский голос и время от времени сотрудничал с коммунистической газетой Новый мир. И братья Сойеры, и Давид Бурлюк были активными участниками основанного в 1929 году «Джон Рид клуба», который поддерживал «левых» писателей и художников. Начиная с четвёртой, выставки художников «Джон Рид клуба» проходили в нью-йоркской ACA Gallery, с которой и Бурлюк, и Мозес Сойер сотрудничали на протяжении нескольких десятков лет. Их работы можно купить в этой галерее и сегодня. В 1931-34 годах работы художников «Джон Рид клуба», в том числе Давида Бурлюка, экспонировались в Москве, Харькове и Ленинграде.

 

Давид Бурлюк. Фото из архива Мозеса Сойера (1941)

 

В архивах американского искусства Смитсоновского института, находящихся в Вашингтоне и Нью-Йорке, есть и персональные архивы Давида Бурлюка, Рафаэля и Мозеса Сойеров. Архивы братьев Сойеров почти полностью оцифрованы, в них есть множество рисунков, писем, документов и интервью художников. Наиболее полно жизненный путь художников описывают автобиографическое эссе «Три брата» Мозеса Сойера (1940), автобиография Рафаэля Сойера (1946)  и несколько интервью с Рафаэлем Сойером, в том числе большое интервью, записанное американским журналистом Милтоном Брауном в мае-июне 1981 года. Кроме того, Рафаэль Сойер является автором автобиографических книг «Self-Revealment. A memoir» (1969)[18] и «Дневник художника» (1977)[19], черновики к которым также хранятся в Архивах.

 

Обратимся же к первоисточникам. В автобиографическом эссе «Три брата» Мозес Сойер пишет: «Мы родились в Борисоглебске, в России, в городе с населением около 50 тысяч человек»[20]. «5 тысяч из них были евреи», - дополняет его Рафаэль в своём интервью[21]. Мозес пишет далее, что Максим Горький останавливался в Борисоглебске на несколько дней и описывал его как очень бедный, грязный и лишенный всякой надежды город, типичный для старой России.

 

Мозес Сойер. Портрет Давида Бурлюка. Коллекция автора

 

Отдушиной для развитых еврейских мальчиков стало искусство. Однажды учитель рисования подарил им карандашный набросок – пейзаж в ветреный день. Для детей этот рисунок стал откровением – они сделали бесчисленное количество его копий. Как-то раз сын хозяина дома, в котором жили Сойеры, нарисовал с натуры портрет их отца. С этого дня мальчишки начали рисовать с натуры.

 

«Не было бы счастья, да несчастье помогло». Эта пословица как нельзя лучше подходит для одного из важных эпизодов российского периода жизни Сойеров. Однажды бешеная кошка искусала Рафаэля, Мозеса, Исаака и их младшую сестру. Отец взял детей в Москву на обследование. В первый же день они пошли в Третьяковскую галерею. Мальчики были поражены до глубины души. Мозес пишет, что именно в этот день они решили стать художниками.

 

Рафаэль Сойер. «Офисные девушки» (1936)

 

Братья отлично учились и писали стихи; они перевели на иврит басни Крылова и проиллюстрировали их, сделав самодельную книгу. Интересно, что к моменту приезда в Америку они прочли и «Приключения Тома Сойера», и «Гайавату», и «Хижину дяди Тома».

 

Мозес с большой теплотой вспоминает родителей, которые поддерживали их в творчестве. Отец тоже хорошо рисовал, сочинял рассказы для детей и издал целый ряд книг. Как преподаватель, он контактировал со множеством студентов и учеников, часть из которых была революционно настроена. Рафаэль в своём интервью говорит, что в конце концов полиция начала подозревать отца в революционных настроениях, и власти аннулировали разрешение на проживание в Борисоглебске, после чего Сойеры должны были покинуть город и страну. В 1912 году, когда Рафаэлю и Мозесу было двенадцать лет, вся семья – родители и шестеро детей, - эмигрировала в Америку. После двух недель трудного морского путешествия они оказались в Филадельфии, где их встретили родственники матери. Отец почти сразу уехал в Нью-Йорк, через некоторое время нашёл работу учителя еврейской литературы и перевёз к себе всю семью. В своём интервью Рафаэль Сойер говорит о том, что «Йешива колледж», в котором преподавал Абрахам Сойер, до сих пор присуждает премию его имени за лучшее сочинение на иврите.

 

Сойеры поселились в Восточном Бронксе; дети пошли в школу, а в свободное время подрабатывали разносчиками газет и продавцами содовой воды. В последнем классе школы они решили бросить учёбу и пойти работать. Скрепя сердце, родители согласились с этим решением. Мозес Сойер пишет, что утешением для родителей стали дочери, которые с отличием окончили и школу, и колледж.

 

Мозес и Рафаэль решили стать художниками; вскоре к ним присоединился Исаак. В шестнадцать лет они начали посещать вечерние занятия в школе искусств Cooper Union, а в 18 лет поступили в Национальную Академию дизайна.

 

Мозес Сойер. «Три брата» (1955)

 

«Кажется, это было вчера, хотя прошло уже больше двадцати лет с того дня, когда я и Рафаэль вошли в мрачное, похожее на хлев, разрисованное и пахнущее скипидаром здание Национальной академии дизайна. Это был важный день в нашей жизни, когда мы поняли, что безоговорочно покончили с прошлым и официально начали карьеру художников», - пишет Мозес Сойер в автобиографическом эссе «Три брата»[22]. «Америка не была тогда центром искусств. Джон Уинтер Сарджент казался нам величайшим художником. Мы знали немного Хомса, Икинса и Райдера. Наша изоляция в толстых стенах Академии была настолько полной, что мы даже не знали, что за её пределами Беллоуз, Слоан и Генри ведут храбрую войну против академических традиций. Как большинство студентов, мы пришли в школу со свежим видением, свободные от обычаев и предубеждений и полные энтузиазма; как и большинство студентов, мы очень быстро потеряли нашу индивидуальность и оригинальность»[23].

 

Вырваться из этого круга братьям помог художник Лео Джекинсон, который познакомил их с Робертом Генри, учителем Рокуэлла Кента, Джорджа Беллоуза и Эдварда Хоппера. После встречи с Генри пути братьев разошлись. Рафаэль остался в Академии, собирая деньги для учёбы в Art Students League, где преподавал Генри. Мозес решил немедленно уйти и поступил в Educational Alliance Art School. Младший брат Исаак, который учился в последнем классе школы, начал по вечерам посещать классы в Cooper Union Art School.

 

Рафаэль Сойер. «Давид Бурлюк за работой» (1943)

 

Educational Alliance Art School была небольшой художественной школой, руководил которой выходец из России, выпускник Одесской рисовальной школы и ученик Кириака Костанди Эббо Островский[24]. Учились в школе в основном эмигранты и дети эмигрантов, в ней витал дух свободы, а рисовали чаще всего обнажённую натуру. Вскоре к Мозесу присоединился и Исаак. В Educational Alliance Art School занимался целый ряд художников, ставших впоследствии известными: Саул Берман[25] и Луис Рыбак[26], Питер Блюм[27] и Морис Гликман. Но самым близким из студентов как для братьев, так и для Давида Бурлюка стал скульптор Хаим Гросс.

 

Рафаэль тем временем начал заниматься в Art Students League, в классе Ги Пэна дю Буа, принадлежащего к школе Генри и Слоана. Дю Буа сразу высоко оценил работы Рафаэля.

 

Мозес пишет, что по воскресеньям он вместе с братьями и Гроссом, Рыбаком, Блюмом и Берманом часто ездили на велосипедах к океану писать акварели. В конце обучения в художественной школе Мозесу предложили вести занятия в новом классе; его класс быстро стал лучшим, и он был награждён поездкой в Европу. Перед поездкой он женился на своей ученице, художнице и танцовщице Иде, и в Париж они поехали уже вдвоём. Это был 1926-й год.

 

Рафаель Сойер. Портрет Мозеса Сойера (1962)

 

Париж был тогда мировым центром художественной жизни; множество американцев жили там, стараясь, как пишет Мозес, быть большими французами, чем сами французы. Мозес и Ида путешествовали по Европе, зимы проводили на юге Франции. В 1928 году у них родился сын Давид; деньги заканчивались, и они решили возвратиться домой. За несколько недель до этого в Париж приехал Исаак с женой, и Мозес ввёл его в круг своих парижских знакомых. Последним из братьев, уже в 30-е годы, в Европу приехал Рафаэль – он посетил и Советский Союз, и Испанию незадолго до Гражданской войны. «Рафаэль и его жена были последними, кто совершил паломничество в Европу. Но они выбрали совершенно другой маршрут, нежели мы – кроме обычных “художественных Мекк” они посетили Советский Союз», - пишет Мозес Сойер.[28] Во время одной из поездок по Европе Рафаэль Сойер с женой Ребеккой побывали в Праге. В архивах американского искусства, находящихся в Вашингтоне, хранятся альбомы с его путевыми зарисовками, среди них – виды Праги, а также карандашный портрет чешского художника Вацлава Фиала и его жены Марианны Бурлюк, младшей сестры Давида Бурлюка. После России и Японии в 1922 году они приехали в Прагу и жили там до самой смерти. С 1956 года с ними жила и старшая сестра Людмила Кузнецова-Бурлюк. Сам Давид Бурлюк с женой Марией Никифоровной приезжали в Прагу дважды, в 1957 и 1962 годах.  

«Мы вернулись домой в канун начала депрессии», - продолжает Мозес. «Одной из первых вещей, которые я сделал, стал визит в маленькую студию на Jackson Street, которую Рафаэль делил с Саулом Берманом. Он хорошо использовал то время, которое я провёл в европейских галереях и кафе. После бесконечных работ парижских “ремесленников” было настоящим утешением увидеть простые, небольшие сценки нью-йоркских улиц. Американское искусство в целом показалось мне полным силы и энергии и очень живым по содержанию»[29].

 

Во время депрессии, пишет Мозес, галереи закрывались ежедневно, и многие художники бросали живопись и искали другие заработки. Когда ситуация стала казаться безнадёжной, новая администрация, победившая на выборах в 1932 году, начала спасать художников, организовывая множество публичных арт-проектов. Первым был проект Госказначейства. Исаак написал для него две работы, одна из которых вызвала всеобщее восхищение. Сам Мозес написал набережную Ист-Ривер. Позже казначейство организовало проект, в котором художники и скульпторы должны были декорировать общественные здания.

 

Рафаэль Сойер. «Портрет Давида Бурлюка» (1943)

 

«Мы с Рафаэлем работали вместе в этой секции, писали две настенные фрески для Филадельфийского почтового отделения. Мы арендовали для этой работы маленькую студию и впервые со времён учёбы в Академии работали вместе, бок о бок. С огромным удивлением мы обнаружили, что наши методы и подходы к живописи были настолько различными, словно мы – чужие люди»[30].

 

«Наиболее важным проектом был, безусловно, художественный проект W.P.A.», - пишет Мозес Сойер. «Это был наиболее демократический проект, потому он не был избирательным и давал работу всем художникам – как знаменитым, так и никому не известным. С W.P.A. я выполнил серию из десяти стенных панелей, основной темой которых была жизнь детей. Эта работа научила меня строить композицию для масштабных картин и фресок. Мои братья, помогая мне, выполнили несколько прекрасных литографий и набросков для этой серии.

 

Ценность проекта W.P.A. невозможно переоценить. Он сделал американское искусство осознанным. Он принёс искусство в те места, где о нём раньше даже не слышали».

 

Интересно, что Мозес Сойер сравнивает проект W.P.A. с советской системой организации деятельности художников, рассказывая о том, что во время своего путешествия в СССР Рафаэль посетил советские художественные школы и студии и был поражён степенью социальной защищённости советских художников, которые работали по системе, подобной американской W.P.A., только на постоянной основе. Мы понимаем, что система эта называлась госзаказом, и предполагала она не только стабильный заработок, но и цензурные ограничения, а также фактический запрет на свободу самовыражения. Вряд ли об этом знал Мозес Сойер. А вот о системе W.P.A. хотелось бы рассказать подробнее.

 

Рафаэль и Мозес Сойеры

 

Управление общественных работ было создано в 1935 году по инициативе президента США Франклина Делано Рузвельта и стало основной организацией по трудоустройству миллионов безработных при выходе из «великой депрессии». Всего в программе было задействовано около девяти миллионов человек. В рамках программы был создан Федеральный художественный проект, в котором приняли участие более 10 тысяч художников, литераторов, артистов, музыкантов. Художники в рамках проекта не только оформляли общественные здания, но и создали более ста арт-центров по всей стране, где давали уроки рисования и живописи взрослым и детям. Одним из них стал общественный арт-центр в городе Брадентон, Флорида, куда многие годы зимой приезжали Давид и Маруся Бурлюк. Кроме того, художники создавали постеры, рекламу, театральный и музейный дизайн. В проекте участвовали наравне известные и неизвестные художники; кроме того, все были абсолютно свободны в выборе тем для творчества – никакой цензуры. Достаточно назвать несколько имён, чтобы понять, какого уровня мастера были задействованы в нём: Марк Ротко, Диего Ривера, Джон Слоан, Ян Матулка, Арчил Горки, Джексон Поллок, Виллем де Кунинг.

 

Мозес Сойер, который также был активным участником проекта, даже написал в 1935 году картину «Художники WPA», - она хранится теперь в Smithsonian American Art Museum в Вашингтоне.

 

Интересно, что в своём большом интервью американскому журналисту Милтону Брауну Рафаэль Сойер рассказал, что не участвовал в программе W.P.A. Произошло это потому, что в начале 30-х годов его пригласили преподавать в Art Students League. Начиналась «Великая депрессия», и он согласился – тем более, что к тому моменту был уже женат. Так как и он, и его жена Ребекка имели работу, они не попали в программу, но выполнили совместный с Мозесом проект для Филадельфийской почты.

 

Рафаэль Сойер. Портрет Давида Бурлюка. Коллекция автора

 

Интервью с Милтоном Брауном, записанное в мае-июне 1981 года, представляет собой большую ценность – ведь к тому моменту  и Давид Бурлюк, и Мозес Сойер уже ушли из жизни. Младший брат, Исаак Сойер, умер буквально через месяц после записи интервью, в июле 1981 года. В интервью содержится множество интересной биографической информации обо всей семье Сойеров, начиная с Борисоглебска, с России – она перекликается с эссе Мозеса «Три брата». А вот американские воспоминания содержат много оригинальных моментов. Например, Рафаэль вспоминает, что в галерее Даниэль он познакомился с Алексом Бруком и сдружился с Николаем Циковским, потому что тот был русским. Он вспоминает и о том, что именно Мозес прислал ему из Европы альбом Эдгара Дега, который стал его настольной книгой. Вспомним слова Давида Бурлюка, называвшего братьев Сойеров «американскими Дега». Рафаэль рассказал о том, что всегда тяготел к психологическому, глубокому искусству; он отметил, что на него повлиял Дега, он любил Курбе и Коро, но на него никак не повлияли Сезанн, Матисс и Пикассо.

 

В интервью Рафаэль Сойер вспоминает многих художников, с которыми он был знаком – это и Арчил Горки, и Джексон Поллок, и Джон Грэхем, Диего Ривера, Макс Вебер и Абрахам Волковиц, Виллем де Кунинг и Марк Ротко. А вот к участию в деятельности «Джон Рид клуба», в котором собирались «левые» художники и писатели, его привлёк Николай Циковский.

 

Интересно, что Рафаэль Сойер, в отличие от брата Мозеса и от Давида Бурлюка, никогда не выставлялся в ACA Gallery:

 

«Мозес был. Я никогда не был с АСА. Исаак был с Gruskin Gallery, Midtown Gallery. Я работал со многими галереями. У меня была выставка в Babcock Galleries, это было в 1930-х. У меня была выставка небольших работ в Rehn Galleries. Была выставка рисунков в Weyhe Galleries».[31]

 

А до этого были Daniel Gallery и, затем, Valentine Gallery - она сотрудничала всего с несколькими художниками, среди которых были Милтон Эвери, Элшемиус и Джон Кейн.

 

Портреты художников – один из «коньков» Рафаэля Сойера. Он создал целую галерею таких работ:

 

«Да, я нарисовал множество портретов художников. Я начал с Джона Слоуна, Йозефа Стеллы, Марсдена Хартли, всех этих людей, которых уже нет сегодня. Я знал их очень хорошо. И я рисовал Эдварда Хоппера, мы с ним были очень дружны. Я рисовал Реджинальда Марша и нескольких художников помоложе»[32].

 

Особенно интересны характеристики художников, которые даёт в интервью Сойер. Нас интересует, конечно же, его мнение о Давиде Бурлюке.

Когда Милтон Браун спрашивает Рафаэля Сойера о Бурлюке, называя его «большим и крепким русским», Сойер даёт Давиду Давидовичу очень интересную характеристику:

 

«Я рисовал Бурлюка много раз. Я думаю, он был одним из самых восхитительных людей из всех, кого я когда-либо знал. И одним из наиболее образованных, эрудированных среди всех моих друзей и знакомых. Мы встречались с ним множество раз. Например, на Лонг Айленде, у него был там дом. Вы знаете пейзажи Лонг Айленда. Но Бурлюк каким-то образом изменил этот пейзаж – и сделал это как-то очень по-русски. Ещё он был завзятым коллекционером. Собирал абсолютно всё.

 

Я думаю, ему не хватало того, что по-русски называют «самокритика». Этого ему не хватало. Его работы должны были быть отредактированы. То же касается его коллекции картин – он собирал абсолютно всё, любых авторов. Таков был его характер»[33].

 

Рафаэль Сойер в своей мастерской (1950). Фото: Альфред Пан

 

Далее приведу фрагмент диалога – он весьма интересен:

 

«Милтон Браун: Но его работы очень неровные.

Рафаэль Сойер: Его работы должны были быть отредактированы.

М.Б.: Иногда они очаровательны.

Р.С.: Да, иногда он делал великолепные работы.

М.Б.: Он всегда рисовал свою жену.

Р.С.: Да, он всегда рисовал свою жену, и через некоторое время любая женщина, которую он рисовал, становилась похожей на его жену. Он был хорошим рисовальщиком, академическим рисовальщиком. Некоторые его рисунки даже слишком академичны. Можете ли вы себе это представить? При этом он называл себя кубофутуристом.

М.Б.: Да.

Р.С.: Кубист и футурист одновременно. И после всего этого он иногда рисовал банальные академические рисунки.

М.Б.: Но как он стал знаменитым благодаря псевдо-примитивным холстам с русскими крестьянами и коровами? Он много продавал таких работ, но я не думаю, что это лучшие его работы.

Р.С.: Они не лучшие. Я думаю, свои лучшие работы он написал в России. Тогда, когда он был в группе футуристов.

М.Б.: Таких, как Маяковский.

Р.С.: Он был другом Маяковского. И Маяковский тоже был художником, очень хорошим рисовальщиком. Я видел его рисунки. Но эти примитивные, полу-примитивные картины Бурлюка были очень русскими. Это было частью русской традиции.

 

Но в его работах было настоящее качество. По-моему, самые лучшие его вещи – это виды южного Ист-Сайда. Очень хорошие работы. Там, где изображена архитектура южного Ист-Сайда и люди южного Ист-Сайда. Я помню изображение пирса, на котором нарисовано много людей, сидящих вдоль воды. Это было впечатляюще»[34].

 

Читая эти слова, невольно вспоминаешь фразы Бенедикта Лившица о «торопливой всеядности» и «добродушном наплевательстве» Бурлюка.

Рафаэлю Сойеру было о чём вспомнить. Прожив гораздо дольше своих братьев (Рафаэль Сойер в 1987 году, Мозес Сойер – в 1974 году), он стал и самым титулованным из них.

 

И всё же Сойеры вошли в историю американской живописи именно как братья – явление если не уникальное, то крайне редкое. Завершая своё автобиографическое эссе, Мозес Сойер писал:

 

«Такова наша история. Мы решили стать художниками очень рано, и для достижения этой цели непрерывно работали. Кубизм, футуризм, сюрреализм и все остальные искусственные направления прошли мимо нас. Мы всегда были заинтересованы в содержании работ, а не в искусстве ради искусства; больше в том, что сказать, чем в том, как сказать. Мы были убеждены, что хорошие рисунок и живопись являются фундаментом для искусства, но само по себе мастерства недостаточно. Художник учится рисовать, чтобы суметь выразить свою мысль убедительно и донести свой посыл до аудитории настолько чётко, чтобы она поняла его. Вот почему мы нарисовали так мало пейзажей и совсем мало натюрмортов. Наша главная тема – люди, и люди, которых мы рисовали – это самые обычные люди, с которыми мы жили и общались, люди, которых мы знали и понимали лучше всего – члены наших семей, художники, студенты, танцовщицы, продавщицы в магазинах, рабочие и безработные. <…> Мы изображали жизнь так, как мы её видели и наблюдали, честно, в своей собственной манере.

 

Фото Давида Бурлюка, которое он подарил Рафаэлю и Мозесу Сойерам (1944). Фото из архива Мозеса Сойера. Архивы американского искусства, Вашингтон

 

Часто люди обращались к нам и пытались понять, как три члена одной семьи смогли стать художниками. Для нас в этом не было ничего необычного и загадочного. Сколько мы себя помним, все члены нашей семьи рисовали и писали стихи.

 

Критики часто обвиняют нас в том, что наши работы схожи. Я уже говорил, что в самом начале нашей карьеры мы решили никогда не работать вместе, в одной мастерской – исключением были только настенные росписи для Филадельфийской почты, когда мы с Рафаэлем работали над ними совместно. Поэтому мы верим в то, что каждый из нас выработал свой собственный стиль. Да и вообще – история живописи помнит таких талантливых братьев, как Ван Эйки и братья Ленен. Так что мы не одиноки»[35].

 

«Сидящая полуобнажённая женщина» (1952)

 

Мозес Сойер не только написал эссе «Три брата» - он сделал ещё и групповой портрет. В Бруклинском музее хранится написанная им картина «Три брата».

 

Сегодня братья Сойеры считаются признанными классиками американской живописи. В 2008-2009 годах их работы экспонировались в Государственном Русском музее и Государственной Третьяковской галерее на выставке «Американские художники из Российской империи».

 

Все три брата похоронены на небольшом еврейском кладбище Acacia в Нью-Йорке.

 

Ну, а что же поэма Бурлюка, о которой Давид Давидович упоминает в своих письмах Никифорову; о ней также пишут во множестве других источников и даже энциклопедиях – в статьях о братьях Сойерах? Разумеется, она не могла быть опубликована в СССР, но не была она опубликована и после, в России. Большое количество поэтических и прозаических произведений Давида Бурлюка так и остались в рукописях. Судя по всему, не попала она и к Никифорову – в противном случае она наверняка вошла бы в книгу «Д.Д. Бурлюк. Письма из коллекции С. Денисова», вышедшей в 2011 году в Тамбове – именно в ней собрана вся корреспонденция Давида и Маруси Бурлюков и Николая Алексеевича Никифорова.

 

Я задался целью разыскать поэму. Это оказалось непростым делом. Очевидно, найти её возможно было лишь в Америке – в архиве Бурлюка в университете Сиракуз, либо в других архивах. Но удача улыбнулась мне не в архиве Бурлюка, а в архиве… Мозеса Сойера. Это логично – рукопись была подарена Бурлюком имениннику сразу после публичного прочтения. Архивы американского искусства, собранные в Смитсоновском институте, дают поистине исчерпывающую информацию для исследователя. Уже после этого я обнаружил, что поэма, названная им буквально «Поэма-привет – экспромт», была опубликована самим Бурлюком в 55-м номере издаваемого им совместно с женой в Америке журнала Color and Rhyme.[36]

 

Особый интерес представляют исправления – очевидно, поэма действительно рождалась экспромтом, непосредственно перед событием. И всё же она представляет собой не только биографический, но и  известный литературный интерес. В русской поэзии обычно применяется строфа, состоящая из четырёх строк. В поэме «Братья Сойеры» Давид Бурлюк применил новую форму строфы – пятистрочие. Возможно, он и является её изобретателем.

В журнале Color and Rhyme поэма опубликована уже с исправлениями и незначительно отличается от оригинальной рукописи. Ниже приводится оригинальная редакция, хранящаяся в архиве Мозеса Сойера.

 

БРАТЬЯ СОЙЕРЫ

Посвящается Мозесу

Сойеру, моему

прекрасному

другу.

 

Читано на его чествовании в Арт Аллайенс, Н.Й, в мае 1941.

 

1. В степях пустых

Вблизи Тамбова

Семейство Сойеров

                    жило;

Мычала русская корова,

Мукою белою цвело

Борисоглебское село.

 

2. Известны царские

                «достатки»

И угнетенья злой почин –

В итоге: скорбные

                заплатки

Нуждой отмечен

              ряд годин,

Жандарм где полный

               господин.

 

3. Река Хопер, река Ворона,

Блуждают там среди степей дубрав

И розотучи небосклона

Несут свой дождевой устав

Для радостных цветов и трав.

 

4. Сестрицы две,

четыре брата

у Сойеров жило дому

Перебиваясь небогато,

Перенося округи тьму,

Чтя верность клану

                     своему…

 

5. О детство, золотое детство!

Купанья частые в реке,

Что волновалася в

               соседстве,

Качая грёзы в челноке,

В бездумьи летнем,

                    налегке…

 

6. И Рафаил и старший,

                             Мозес,

Уже тогда в тетрадь

                            души

Умели занести те

                            грёзы,

Что постигаем мы

                         в тиши,

Растущей в сладостной

                        глуши.

 

7. Вот вечер… На столе

                       клеёнка,

Где свет бросает

                        керосин…

На ней так вдохновенно

                        чётко

Взнеслись Манхаттан и

                    Бруклин,

Где неизвестен русский

                      сплин.

 

8. И средь домов многоэтажка,

Фантазы неизвестных стран

Взносилось чудо авантажно:

Бруклинский мост свой

                     тяжкий стан

Наружил сквозь морской

                       туман.

 

9. Мост этот был великий

                       символ

Для братьев Сойеров всегда:

Мечтой стальной несокру-

                                      шимо

Вязал чужие берега…

Там ступит, ступит их

                           нога!

 

10. Как часто в свете отчей

                            лампы

 Шли братья наши через

                                мост

 В мечтах о Новосвете

                          рампы

 Чтоб новой славе молвить

                               тост

 Забыв монархии погост.

 

11. Мечты душе необходимы…

Мечтать мы все всегда

                              должны…

Они надежд несокрушимых

В реальность обращают

                                  сны

Первичных наших дней

                                весны!

 

12. Свершилось чудо! Перемена!

Заокеанский переезд

Семейства Сойеров по пене

В волнах под флаг полос

                              и звезд,

Тамбовский бросивши

                               насест.

 

13. В котле Америки

                           «грингорны»

Глотают мутную волну…

Здесь путь долларов не

                                 проторен…

В эксплоатации плену

Едва пришлось не утонуть!

 

14. Да! Здесь стенах

    Родных Алльянса,

Где много лет тому назад

Стихи свои, как ныне, рьяно

Читать был вдохновенно

                                  рад,

Получен ими был заряд

Тогда огня любви к

                           искусству,

Что вслед затем сквозь

                            горы лет,

Наперекор всему паскудству,

Несёт творец… Тот

                            вечный свет,

Которому сравненья нет!

 

15. Несёт художник свои кисти,

Как рыцарь шпагу и копьё,

Не поддаваяся корысти,

Чтя достижение своё,

Где вдохновение поёт.

 

16. Творец всегда с братвой

                           беднятства!

Он с тем, кто презрен,

                             угнетен…

Страдальцами заводит братство…

Ему изломов свой поклон странных склон

Дарит колумбово поклон.

 

17. И в этот раз я рад приветить

Героев этих звучных строф

В кругу сердец друзей, сердец оправе,

Увидя в сём пииты долг,

Попавши в глаз, минуя бровь.

 

18. Прекрасный Мозес, чьи картины

Америку к себе влекут,

Как колоритные куртины:

Разлечься там, усесться тут,

Найдя глазам почёт – уют.

 

19. Мне, русскому-американцу –

Вдвойне почётно: голос мой,

Моих стихов рифмезный танец

Постигнет ум учёный твой

И мой язык – тебе родной!

 

20. Поэт блистает своей песней;

Ты – симфонический закат –

Тебе разлив палитры тесен…

Ты краской, формами богат,

Мой Мозес, славный муз собрат…

 

21. Ты победил! Дари цветами

Своей алмазящей тропы!

Ты оценён уже веками

Во имя славной той борьбы,

Где Геркулесовы столбы.

David Burliuk.

 

Литература: