Я люблю мудрую простоту древних. Аристотель, к примеру, определял целое, как то, что имеет начало, середину и конец. Коротко и ясно.

 

Illusions are everywhere

В том виде деятельности, который называется «профессиональное искусство», категория «молодой художник» имеет четкую возрастную границу – 35 лет. Если применить формулу Аристотеля к жизненному пути Инны Хасилевой, то ей еще далеко даже до середины. Это - если мыслить на уровне модного сегодня термина «возраст доживания». Но раз мы уже вспомнили о древних, то, наверное, уместнее оперировать термином Рок. Никто не знает, в какой момент оборвется таинственная нить Судьбы. Никто. Конечно, можно уповать на благородную соразмерность Космоса. Но Хаос не спит! Китайский Аристотель учил, что все нужно делать так, как будто ты делаешь это в последний раз.

Следуя этой мудрости, предположим, что проект Хасилевой в галерее ХудПромо – последний.

Welcome to the world of words!

А начиналось все так мило! Жила-была девочка, аленький цветочек… Училась в 35-й школе, потом в «грековке», потом в харьковском «худпроме». Делала, между прочим,  милые рождественские картинки, светлые и наивные, как и положено рождественским историям.

На выставке трех академий (киевской, харьковской и львовской) показала автопортрет на фоне моря. С чайкой на голове. Подобный мотив часто встречался в творчестве хорошего одесского художника Фрейдина. Но у него все было как-то задумчиво, поэтично. Печаль его была светла. У Хасилевой этот мотив решался жестче. Требовательнее. Он читался как вызов стихиям и судьбе.

Obsession

Потом Хасилева радостно вернулась в Одессу, по которой соскучилась. И сделала выставку «Как это делалось в Одессе». Естественно, во Всемирном клубе одесситов. С ироничной и доброй подачей «одессизмов» под аппетитным соусом из модерна и примитива. Здесь тоже появилась чайка над лежащей на якоре обнаженной («Море»). Но все уже окуталось розовой романтичной дымкой, и Вера Холодная грустно пролетела над землей.

В общем, все, как надо, все – «как у людей». Мрачноватый юмор натюрморта «Селедка ждет шубу» с его активным светотеневым контрастом никого не насторожил.

Потом Хасилева поучаствовала в выставке-конкурсе молодых художников, который организовал Музей современного искусства Одессы. Основные стилистические приемы по сути не изменились, но мотивы стали символичнее и «сюрреальнее». Эти работы показались жюри странными. Но первое место Хасилевой все-таки отдали.

Self-damage

А после этого разразился «Подъюбочный лубок». Именно там, в легендарно-подвальной галерее «Норма» Игоря Гусева, я открыл для себя нового одесского художника Инну Хасилеву. Хотя до этого уже видел ее «одесскости», а в МСИО был даже одним из членов жюри, отдавшим за Хасилеву свой голос.

И дело вовсе не в провокативных «неприличностях». Специалисты знают, что лубок и откровенный «телесный низ» неразрывно связаны друг с другом. Дело в том, что само понятие «провокация» неприменимо к этому проекту. Разве можно считать провокацией крик отчаяния и боли? «Серое и красное» (название одной из более ранних работ Хасилевой) сменилось «красным и черным». 

В интервью, опубликованном в сборнике «Смутная алчба - 2», Хасилева говорила, что она не различает «женскую» и «мужскую» живопись. Мол, есть только живопись хорошая или плохая. Согласен, но автор «Подъюбочного лубка», несомненно, позиционируется как женщина. Неслучайно близкая по духу и стилистике к этой серии работа Хасилевой под названием «Плоская любовь» была показана чуть позднее киевской галереей М17 в проекте под названием «Инь».

Fear

Одно уточнение: Хасилева – сильная женщина. Не только боль, но и протест ощутим в ее работах о том, что все знают, но стараются не замечать. Причем в ряде «лубков» этот протест возвышается до макромасштабов. Традицию подобного мироощущения, которое прослеживается от Марка Аврелия до Паскаля и Шопенгауэра, обычно называют «космическим пессимизмом». В случае с Хасилевой я назвал бы это «хаотическим пессимизмом».

В еще большей степени социальный градус протеста поднялся в проекте Хасилевой «Школьности».

Аппетитные старшеклассницы с пышными бантами и пышными формами. На холстах - надписи, выполненные характерно «школьным» почерком. Например, «Любой лединец за ваше бабло».

В этом проекте мы опять встречаемся с лубочной стилистикой, причем композиционное и цветовое решение тут гораздо ближе к архетипу «народной картинки». Не черно-красное, а «жизнеутверждающее» бело-голубое. И повторяющийся мотив обратной перспективы в этих картинах не случаен. Уродство уже «в каноне». И воспринимается как норма.

Для людей, оторвавшихся от традиционной, скажем, деревенской культуры, но не умеющих или не желающих приобщаться к ценностям культуры городской, в Одессе когда-то придумали специальный термин - «жлобы». В этом проекте Хасилевой речь идет не только и не столько о беспутных школьницах, сколько о всемирном «жлобстве» как заметной и откровенной цивилизационной тенденции. И особенно ясно ощутимой в нашем царстве-государстве.

Frustration

Казалось, творчество Хасилевой и далее будет развиваться в русле критической рефлексии актуальной социо-культурной и, в частности, гендерной проблематики. Однако уже в триптихе «Великий Фокусник», художник возвращается к глобальным проблемам онтологического и антропологического характера. Другими словами, у Хасилевой возникают серьезные вопросы относительно мироустройства в целом и места человека в нем. Человека, с его трагическим конфликтом между разумом и ощущениями. (Неслучайно этот триптих был представлен в проекте «Космическая Одиссея» под кураторством А. Соловьева).

Проект «Части целого» в галерее ХудПромо является попыткой увязать личные, глубоко интимные переживания с глобальной проблемой безвозвратной утраты  целостного мировоззрения и мироощущения. Утраты ясного представления о жизненных целях. Нравственных и эстетических критериев.

В пустых и замкнутых геометризованных пространствах извиваются и мучат душу смутные тени – призраки невербализуемых и неизобразимых страстей. «Страх», «Паника», «Боль», «Боязнь пустоты», «Насилие», «Фрустрация», «Обсессия». «Просто похоть». Условность и абстрактность названий этих работ подчеркнута их англоязычностью. Почти все пространства забраны то ли сетью, то ли клеткой трафаретных букв. Надпись на одной из картин из той же трафаретной латиницы - «Добро пожаловать в мир слов». Это очевидная инверсия знаменитого: «Добро пожаловать в пустыню реальности». Яркие цветовые пятна человеческой энергетики подвергаются жестким атакам человеческой же агрессии. А бессмысленные литеры-логосы затягивают их своей паутиной, маскируют, прячут, «упаковывают», хороня подлинность эмоций в трафаретах-саванах.

Художник Хасилева откровенна и честна без всяких «политкорректностей». Ее отчаяние оправдано множеством фактов и факторов, катастрофически сотрясающих и судьбы конкретных людей, и судьбу человеческой цивилизации. Кажется, что она поверила в апокалипсис, она боится его, как любой человек, любящий жизнь, она молит и просит о спасении…

Не верь. Не бойся. Не проси.

Мне спасение и аз воздам.

В последний момент перед открытием выставки на полотнах вспыхнули красными огоньками простые и вечные слова «радость», «спокойствие», «любовь».

Не устаю напоминать о том, что лексемы «конец» и «начало» - одного корня.

Уверен,  проект «Части целого» не последний в творчестве Инны Хасилевой. Но через него необходимо пройти. И автору, и нам, зрителям.

 

 

Михаил Рашковецкий