Об отце русского футуризма Давиде Бурлюке написаны десятки книг, сотни статей. Казалось бы, мы знаем о его жизни всё. Тем более что он сам неоднократно записывал и надиктовывал свои воспоминания, писал о себе, своей семье и друзьях. Также довольно хорошо известны детали биографии двух других братьев-Бурлюков – художника Владимира и поэта Николая. А вот о сёстрах Людмиле, Надежде и Марианне известно гораздо меньше, более того – даже имеющаяся отрывочная информация крайне противоречива.

Давид Бурлюк

Вместе с тем Людмила Бурлюк в первом десятилетии прошлого века была активной участницей многочисленных выставок художников-футуристов, имя её было на слуху, она была одной из первых женщин, принятых в Академию художеств в Санкт-Петербурге. После выхода замуж за скульптора Василия Кузнецова и рождения первого сына Ильи в 1908 году она прервала занятия живописью, и так же прервалась информация о ней, её дальнейшей судьбе и творчестве. По имевшимся в различных источниках обрывочным сведениям, она то ли в 1935, то ли в 1956 году переехала в Чехословакию, где жила у сестры Марианны и умерла то ли в 1968-м, то ли в 1973 году. Также почти ничего не известно было о том, как сложилась судьба младшей сестры из семьи Бурлюк, Марианны.

В результате долгих поисков мне удалось найти в Праге внучек Марианны Бурлюк и её невестку и заполнить пробелы в биографии Людмилы и Марианны Бурлюк. Обе они действительно эмигрировали из России и жили в Чехословакии, в Праге, где и похоронены. Марианна, младшая сестра, в 1921 году вышла замуж за чешского художника Вацлава Фиалу, знакомого Давида Бурлюка, и в 1922 году из Японии вместе с мужем приехала в Прагу. В том же году у супругов Фиала родился сын Владимир, ставший искусствоведом. В 1956 году Владимир разыскал в Ленинграде одного из сыновей Людмилы Бурлюк, в замужестве Кузнецовой, и через него нашёл саму Людмилу, жившую тогда в Саратове. Вацлав и Марианна немедленно прислали Людмиле вызов, и она переехала в их пражский дом, где прожила последние двенадцать лет своей жизни, занимаясь живописью и поэзией.

Давид Бурлюк приезжал к сёстрам дважды – в 1957 и 1962 годах. И если о первом визите можно прочесть у Ноберта Евдаева и Иржи Тауфера, то о втором визите, когда Давид Давидович отмечал в кругу семьи своё восьмидесятилетие, не написано нигде.

Давид и Людмила Бурлюк на пленэре

 

В доме Фиала-Бурлюк сохранились альбомы с фотографиями семьи Бурлюк, начиная с Чернянки и заканчивая японским периодом, а также фотографии, сделанные во время обоих визитов Давида Бурлюка к сёстрам. Ольга Фиалова, жена Владимира Фиала и невестка Марианны Бурлюк, показала мне множество рисунков и холстов Людмилы Кузнецовой-Бурлюк, созданных в её последний, пражский период жизни. А через несколько дней, во время моего следующего визита, вдруг вынесла небольшую рукописную книжечку – она долгие годы пролежала в ящике шкафа, который Ольга и её дочери никак не могли открыть. Эта небольшая самодельная книжечка оказалась книгой стихов и рисунков Давида Бурлюка. Давид Давидович сделал её во время своего первого приезда в Чехословакию, к сёстрам, которых не видел почти сорок лет. Зная неукротимую энергию Бурлюка, я не удивлюсь, если он сделал книжечку за один день. Книжка сделана из альбомных листов для рисования, согнутых пополам и сшитых чёрной нитью. Кое-где в ней встречаются рисунки, сделанные ручкой или цветными карандашами. На последней страничке – надпись: «Дорогим милым Марианночке и Людочке – сёстрам чудесной юности – на память в часы приближения вечера. С любовью David Marussia Burliuk. Hampton Bays L.I.N.Y. USA. Всё же – наперекор времени, пространствам, политике и оградам жизненным – мы свиделись – во имя любви к нашему прошлому. Praha».

В книжечке – восемнадцать стихотворений, датированных разными годами, начиная с 1907-го («Утро») и заканчивая 1957-м, годом её создания. Стихотворение «Харон» датировано 1921-м годом, подпись – Кобе, Япония. Открывает книжку стихотворение «Где проходят корабли» (стихи 1941 года).

Мария Никифоровна Бурлюк пишет об этой книжечке в своих воспоминаниях, мы можем прочитать об этом у Ноберта Евдаева в его книге «Давид Бурлюк в Америке»:

«Маруся читала стихи Бурлюка ещё несколько раз в Праге. Слу­шателями были Иржи Тауфер, И. Вайль, Марианна, Вацлав и Людмила. Марианна попросила записать все прочитанные стихи в альбом, и Бурлюк сделал к ним рисунки. Марусе очень нравилось стихотворе­ние Бурлюка, написанное в 1941 г. в Делрее во Флориде, которое он назвал «Суда» («Где проходят корабли» - прим. автора). Маруся выучила их наизусть в Подебрадах, повторяя строчки ежедневно по 3 раза».

Наибольший интерес представляют стихи, написанные уже во время пребывания в Чехословакии: «Сувениры», «Экспромт – adieu» и «Алмаз влюблённости». Перед этими стихотворениями стоит надпись: Карлсбад – oct.30 nov.21. 1957. Перед стихотворением «Сувениры» посвящение: «David Marussia Burliuk дорогим Вячеславу (Вацлав Фиала, муж Марианны Бурлюк – прим. автора), Марианне, Оле (Ольге Фиаловой, жене сына Вацлава и Марианны Владимира Фиалы, которая и показала мне эту книжечку - прим. автора), Володе и Люде на добрую память».

Неутомимый Бурлюк не мог сидеть без дела. Во время обоих своих визитов в Чехословакию он, как всегда, рисовал и писал стихи. На фотографиях у него почти всегда в руке или карандаш, или длинная кисть. Он неоднократно выходил с Людмилой на пленэр – они оба рисовали Прагу. Дома у Фиаловых Давид Давидович рисовал портреты их друзей, знакомых, сестёр. И это всё при том, что в первый приезд ему было 75 лет, а во второй – восемьдесят.

Через несколько лет после второго приезда в Прагу Давид Давидович Бурлюк умер. 1 февраля 1968 года умерла старшая сестра Людмила – за месяц до этого ей исполнился восемьдесят один год. 30 июня 1982 года в возрасте 85 лет умерла самая младшая из большого семейства Бурлюков, Марианна.

Прошли годы… Тем ценнее сегодня эта небольшая книжечка, являющаяся частью наследия великой эпохи – эпохи русского футуризма.

Среди стихотворений, написанных рукой Бурлюка и Маруси, опубликовано полностью было лишь одно – это стихотворение «Утро», опубликованное в сборнике «Молоко кобылиц», вышедшем в 1913 году. Также Ноберт Евдаев в своей книге «Давид Бурлюк в Америке» цитирует часть стихотворения «Старый дом». Остальные стихотворения не были опубликованы ни в сборниках и книгах футуристов и самого Бурлюка, ни в других изданиях. Нет их и в вышедшей в 2002 году в серии «Новая библиотека поэта» книге стихов Давида и Николая Бурлюков, составленной С.Р. Красицким. Таким образом, можно утверждать, что этой статьёй мы вводим в литературный оборот новые стихотворения Давида Бурлюка.

Безусловно, это уже не тот известный всем молодой футурист, исполненный бунтарства и задора. В «пражских» стихотворениях перед нами совсем другой Бурлюк – лиричный и склонный к философствованию. И хотя о качестве стихов можно спорить, но то, что сама книжечка является интереснейшей находкой – несомненно.

Я привожу стихотворения в том порядке, в котором они написаны рукой самого Бурлюка. Сохранены авторские орфография и пунктуация.

Где проходят корабли

(стихи 1941 года)

Облачные великаны.

Порождения тумана,

Встали там в морской дали,

Где проходят корабли.

        Облачные великаны

        Встали там над океаном

        В час вечерней тишины

        Оглядеть земные сны!

Их безмерные фигуры,

Порожденье горней бури,

Вытянувшись в небе вряд,

В край земли теперь глядят;

        Под крылом летящей ночи

        Смотрят тех гигантов очи,

        Тщатся глубже заглянуть

        И понять земную суть.

На мгновение заката

Пролетают так крылато…

Ночь охватит высоту,

Поглотивши их мечту…

        И воздушные химеры,

        Что сияли так без меры,

        В мрак сокрылися в дали,

        Где проходят корабли.

                      David Burliuk.          

 

* * *

Осенний вечер

В нём истома в нём забвенье

        прошлых встреч

Всё томительно знакомо

        будней речь

Сумрак тёмными руками

Тень вуаль и грёзы шаль

Разметал меж деревами

Безконечную печаль.

        Но в зелёной неба выси

        Туч оргийных взмахи крыл

        Рдеют златом тайной вести

        Рдеют златом бескорыстным

        Там позабытый остаток

        Последнее отчаяние

        Лета пыл.  

 

* * *

Она ушла закрыта

          дверь

Отчаянья бессильны

          крылья

И сердца ран его потерь

Все врачевания бессильны.

 

* * *

ПТИЧКА

Немного перьев,

Два крыла

И бисеринки глаз –

И в небе песня разсцвела

Величья и проказ!

        И с восхищением слежу

        За этой простотой,

        Отаковавшей чрез межу

        Под синей

        Высотой!

 

* * *

Лиловый звон

Колокольчики синели

По степи и здесь и там,

Их головки вверх глядели,

Обратившись к небесам…

        Колокольчики звенели

        И лиловый этот звон,

        Ароматный, слышный еле –

        Уносился в небосклон…

 

* * *

УТРО

 

Я видел девы

Пленные уста

К ним розовым она

Свою свирель прижала

И где-то арок стройного моста

От тучи к туче тень бежала

Под мыльной пеной

Нежилась спина

А по воде дрожали

        звуки весёл

И кто-то там из горнего горна

Каких-то слюд пахучих капли

        бросил.

(1907)        

* * *

Высыхает сердца озеро

И ручьи что в озеро текут

И душою мерзнёшь на морозе

Розы в час когда цветут.

        Это сердца жизни истощенье.

        Это блеск, что вдруг увял.

        Это край, где царствуют

                         лишения

        Это старости холодный

        Скучный зал.

* * *

Старый дом

Я люблю я помню старый дом,

Где провёл

Златые годы детства.

Парк заросший был ему соседством,

Любовавшийся загадочным прудом.

Там резвясь я бегал меж дерев, зовы птиц

Казались мне родными

Неги вздохами прозрачно голубыми

Увлекавшими в легенд живых предел…

Я люблю, я помню старый дом

Весь завитый изумрудным хмелем;

Его окна к вечеру светлели

Сердце приманив приветным огоньком;

Матушки очей прозрачный взор

И родимой мягкие колени,

Чьё участье гнало мрак и тени

И дарило светлых грёз узор.

И теперь, уплыв в далёкий край,

Много лет спустя, осталися в сознаньи

Нити хмеля, что родные зданья

Обвивали лётом лёгких стай.

Пусть далёк, исчез мой старый

Отчий дом

Он в душе стоит, как в дни былые,

В годы детства золотые,

Когда пела радость в сердце

                         молодом.

* * *

Над камином в раме потускневшей

Этот образ оживает вдруг,

И рукой своей похолодевшей

Жмёт мне руку позабытый друг.

И опять, как в те былые годы

За окном шумит осиротевший

                     парк

Он в часы осенней непогоды

Плачет умудрённо стар.

Клёны гнутся и танцуют с бурей

А луна упала в одряхлевший

                     пруд

Эту ночь лишённую лазури

Недруги лишь счастьем назовут.

Но она жилица потускневшей

                    рамы

Разгоняет тучи озаряет мрак,

И в мой мир чудовищных страданий

Вносит новый утешенья знак.

Эта дама радуга экстазы.

Эта женщина которой не обнять

Чара высшая для глаза

Музыка стиха в тетрадь.

* * *

Харон

- Как широка река? Спросил я у Харона.

- Мне некогда, рычал,

Садись скорей,

Ворона!

       ….

Бежал за валом вал

Без всплеска и без стона

И очерк мрачных скал

Был фоном для Харона.

Мы плыли без конца…

Следивший за часами

Напоминал птенца,

Вилявшего ногами.

Стрелки бешено вертелись

Час за часом, день за днём

Тлело сердце в мёртвом

Теле, мрачный мчался водоём.

- Не приехать, не приехать,

Сам себе я повторял

И далёким чёрным эхом

Восставал забвенья вал…

           Кобе 1921. Япония.

 

* * *

На бреге моря я

        нашёл

Бесчислие камней

И каждый некий был

        посол

Загадок и затей

       _________

Подобны людям

        как один…

Но только присмотрись

И видишь в нём –

        провал глубин

Иль облачную высь!!

* * *

Когда душа

Грядущего зрит

        Призму –

Она способна знать

        Свою отчизну.

* * *

Лилии тумана

В руках платок с высокого борта…

В разлуке мы на век –

Друзьями стали,

Когда восток, румяный как мечта,

Лучась тревожил сумраков печали.

        Я знал: в дали

        В сиреневой пыли

        Тумана лилии

        Прозрачныя

        Цвели…

* * *

Море плещет в берега.

Всюду камни, камни, камни…

Чья морской песок нога

Изузорит в отклик дальний?

        Кто пройдёт и бросит след,

        Что не будет смыт волною?

        Здесь забыто иго бед,

        Юность скрыта сединою.

А над морем облака –

Облаченье твёрдой суши,

Ветер мчит их в никуда,

Мчит в простор отживших

        души.

* * *

КУЗНЕЧИКИ Войны

На площади, в плаще осенней стужи

Из бронзы император

Вздёрнул на дыбы

Игривого коня.

Всё отразилось в лужах:

Истории страницы

И судьба.

Над площадью нависла

Ночь безмерно

Но светом фонарей её

Разгромлен мрак

Доносит шум свой город

Эфемерный

Панель блестит, как чёрный

Лак.

По площади на костылях высоких

Толпа спешит

Былых вояк калек.

Прошли года, остались сроки, -

Твоя судьба: безногий человек.

На костылях высоких

Ветеранов кузнечиков войны,

Спешит смешной отряд.

Залечены их огненные раны,

Остался жив… бедняга…

Каждый рад.

Они в плаще осенней непогоды

На костылях своих у цоколя

Стучат.

Гранита зеркало их отражает

Взводы

Какой чудовищный, зловеснейший

парад!

На бронзовом коне их славный император

С жезлом в руке там салютует

В мрак, как в жизни делал он когда-то

И небо наверху как чёрный лак.

* * *

Экспромт – adieu

Вам известны эти лица –

Он – подобье мудро-камня,

А она - (полёт) стремленье –

                    птица…

Гости стран, заморских дальних!

После многих лет разлуки –

Невозможное – реальность:

Снова жмём друг другу руки,

Снова лучших чувств кристальность:

И, когда навек, за море,

Нас отторгнет жизни воля,

Пусть поры вечерней зори

С вами быть в мечте позволят.

* * *

Сувениры

Вернувшись в город, я

Привёз с собой

Так много разных

Сувениров!

Я их на островах

Собрал,

Где строй высоких пальм –

Подобные кумирам.

Там солнца блеск

Необычаен;

Там океан в безумстве

Голубой

И там – флотилия раздумных чаек,

Раскрыть готовая

Легчайшее крыло…

Собрание моё полно очарованья:

Тут камни, что в морской воде

Миражи, и раковин глубинныя

Сказанья… Фантазия не спорит

С нами даже…

Но… в пыльном городе,

Где обелиски славы,

Где каждый занят сам собой

- оно здесь стало детскою забавой,

Не нужным мусором,

Бескрылою мечтой!

* * *

Алмаз влюблённости

Тебе случалось в юности скитаньях,

Среди ковров экстазящей весны,

Встречаться с девушкой – изысканным

                       созданьем:

Ея порывам были сны тесны!

Прошли года, рассеялись мечтанья,

Ковёр цветов поблек он и завял…

И чар былых не внятны очертанья,

Но жив в душе той встречи      

                    идеал!

И в час закатный, в тишине

                    покоя

Идёт она, экстаза прежних

                    встреч…

И веет запахом фиалки и

                    левкоя

Ея заоблачная речь.

           ….

И ценим мы тех дней воспоминанья.

Ревниво бережом осколки

                    счастья ваз…

Пускай забыты прошлого

                    Скитанья.

Хранит душа влюблённости алмаз!

 

Список стихотворений

1. Где проходят корабли (стихи 1941 года)
2. Осенний вечер
3. Она ушла…
4. Птичка
5. Лиловый звон
6. Утро
7. Высыхает сердца озеро…
8. Старый дом
9. Над камином в раме потускневшей…
10. Харон
11. На бреге моря я нашёл…
12. Когда душа грядущего зрит призму…
13. Лилии тумана
14. Море плещет в берега…
15. Кузнечики войны
16. Экспромт – adieu
17. Сувениры
18. Алмаз влюблённости

 

Евгений Деменок