Как встречает своё восьмидесятилетие обычный человек? Конечно же, в кругу семьи и друзей. Именно так встретил своё восьмидесятилетие «Отец русского футуризма» Давид Давидович Бурлюк. С одним маленьким «но» – он встретил его за шесть с половиной тысяч километров от дома, в Праге, совершив перед тем кругосветное путешествие.

 

Ничто не могло стать преградой для заядлого путешественника Бурлюка – ни возраст, ни отсутствие денег. Деньги, в конце-концов, появлялись – как при первой поездке в СССР в 1956 году, когда Бурлюку неожиданно помог Союз писателей. А уж возраст точно не являлся помехой для человека, который в восемьдесят три года поехал из Нью-Йорка в Лондон – открыть свою персональную выставку. И даже для такого заядлого путешественника 1962 год стал уникальным. Далеко не каждому удаётся объехать весь земной шар.

 

Давид Давидович и Мария Никифоровна начали планировать грандиозную поездку заранее. «Мы полны планами. В этом 1959-60 годах от октября до мая-июня совершить кругосветное путешествие. 2 плана: А) Германия, Болгария, Лондон, Австралия через Суэц и Коломбо проход, огибая Австралию с запада, южным путём на север к Melburn’y. Выставки там. Обратно через Панаму в Н. Й. Или же выставки в Калифорнии (осень 1959), в январе 1960 Флорида, февраль – через Панаму Австралия. Выставки в Мельбурне, Сиднее – пароходом через Коломбо и Суэц, Марсель, Лондон и Н. Й. Такая штука стоит больших денег, не знаем, как это можно сделать. Если бы на Родине были бы сильные друзья, могли бы вернуться через Владивосток – Москва – Рига!» – писали Бурлюки своему многолетнему другу по переписке, «духовному сыну», тамбовскому коллекционеру Николаю Алексеевичу Никифорову 25 июня 1959 года. Именно письма Бурлюков к Никифорову, которого они часто именовали НАНом, – по первым буквам имени, отчества и фамилии, – являются основным источником информации и о кругосветном путешествии Бурлюков, и о втором визите в Прагу, который стал завершением путешествия  – дневниковых записей осталось мало.

 

Давид Бурлюк. «Прага» (1957). Из коллекции Евгения Деменка

 

Однако же путешествие состоялось только в 1962 году. Правда, до этого неугомонные Бурлюки успели побывать в Европе (осенью 1959-го – Голландия, Германия с выставкой работ Бурлюка в Мюнхене, Швейцария, Испания, Франция); уже привычно – во Флориде; и ещё – в Калифорнии, Новом Орлеане и в Нэшвилле.

 

К концу 1961 года финансовые возможности Бурлюков значительно улучшились: их ежегодные выставки проходили в Нью-Йорке с большим успехом и большинство работ покупали коллекционеры. 25 сентября 1961-го они писали Николаю Алексеевичу Никифорову:

 

«На нас стал валиться успех, очевидно, вокруг имени идёт шум. Этого никогда не было ранее в таком размере! Выставка в Н.Й. 10 дек. 1961 г. 28 дек. на пароходе Orsova SS Po, 4500 тонн, плывём в Новую Зеландию. Затем, 2 недели там, в Сидней – Австралия. Там 2 мес., потом в Грецию через Индию. Океан (Бомбей) и Суэц!!»

 

«Мы серьёзно собираемся на 9 мес.», – писал Бурлюк Никифорову 29 сентября того же года. – «Путешествие вокруг света через Австралию».

 

План поездки корректировался постоянно. К маршруту добавились Неаполь, Прага, Франция и Англия: «Январь-февраль будем в Австралии. 27 марта Неаполь. Апрель Май Средиземное море. Июнь Франция, Прага. Июль пишем привидения в английских замках. Англия» (9 октября 1961).

 

И затем, на следующий день, Бурлюк пишет Никифорову: «Мы ждём нашего ам. паспорта. 10-го декабря откроется наша выставка в Нью-Йорке в АСА. 19-го или 28 уплываем «Monterey» SS или Orsova в Австралию. 7-го или 15-го января в Сиднее. В половине февраля моя выставка в Brisbane. 5-го марта мы плывём на чудо-пароходе «Candelra» via Colombo, Bombay – Suez – в Неаполь. 27-го марта в объятиях дяди Вани (живший в Позитано друг Бурлюков художник Иван Загоруйко – прим. автора). Конец апреля – май – Греция. Затем Прага, полёт на родину? Если нет – июнь – Франция, июль 10 портретов привидений, призраков в развалинах английских замков (этот заказ я получил ещё в 1902 г., когда писал на Дунае серию акварелей «Дунайские замки»). <…> Первый раз в жизни мы имеем успех в нашим искусством, который даёт возможность печатать (журнал Color and Rhyme – прим. автора) и совершить 10-месячное кругосветное путешествие – отметить 80-летие Папы Б., 40 лет в САСШ, 20 лет имение в деревне и дом в Бруклине, его продали в 1956 г., но мы держим на него закладную, 20 лет с АСА галл. и 50 лет Па Ма Бурлюка жизни – двое сыновей, 6 внуков! Homo proposit Deus disposit. Да поможет нам Господь в наших планах».

 

Давид Бурлюк и Николай Никифоров в Москве, 1965 год

 

Давид Давидович был решительно настроен ехать в Советский Союз: «Не знаю, кому писать, в апреле мы будем в Греции, до Одессы рукой подать, в какие двери стучать: хотел бы полечить своё 80-летнее сердце в Кисловодске. Если бы Горький был жив, он мигом бы нам помог». Поездка на родину на этот раз не состоялась – Бурлюк не получил разрешения на въезд в СССР. Они с Марией Никифоровной смогут посетить Москву через три года, – в 1965 году, – через девять лет после первого, двухмесячного визита.

 

11 декабря 1961 года началось кругосветное путешествие Бурлюков. Автомобилем из Нью-Йорка они приехали во Флориду, в Брадентон, и новый 1962 год встретили на острове Ana Maria. «В начале июня будем в Праге», – писал Бурлюк Никифорову 1 января. Как гений самопиара Бурлюк даже подготовил заранее очередной, 48-й номер журнала «Color and Rhyme», где рассказывалось об их кругосветном путешествии; журнал вышел из печати до их отъезда из Флориды. 16 января Бурлюки прилетели в Калифорнию и 24 января на лайнере «Orcades» отплыли на юг. Первой остановкой стали Гавайские острова, откуда они отправили НАНу краткое сообщение: «Это завершение 3-го этапа нашего вокруг света марша победного. Первый 1300 м. на колёсах, второй 3300 м. на крыльях. Третий Ноев ковчег 2200 м.».

 

1 февраля 1962 года Бурлюки пересекли экватор. 5 февраля они прибыли на Фиджи. «Из всех русск. поэтов только Констант. Дмитриевич (Бальмонт – прим. автора) был здесь, а теперь Папа Бурлюк», – писала Маруся Никифорову и продолжала: «Шлём вам, наш сын спиритуальный, привет и любовь с островов, соседних к тем, где 60 лет назад ковал свою бессмертную мировую славу великий отец искусства Бурлюка – Поль Гоген». 8 февраля Бурлюки провели в Новой Зеландии и посетили «музей войны и художественную галерею», а 11 февраля уже были в Австралии. «Австралия красавица фантастическая и горами и вечными линиями. Warning гора, приветящая облака и корабли, закрываясь кокетливо фатой тумана. А дали прибоя океана. На все эти красоты хочется смотреть не уставая и думать, как хорошо, что с Бурлюком мы пустились в далёкий путь и судьба подарила нас таким удивлением», – писала в Тамбов Мария Никифоровна.

 

 

Издаваемый Бурлюками журнал "Clor and Rhyme" с анонсом кругосветного путешествия

 

В Сиднее Бурлюков встретил их знакомый Винсент Дойл. Он отвёз их в Брисбен, где должна была состояться выставка работ Давида Давидовича. «Выставка из 20 работ на десять дней 20 марта». Бурлюк записал передачу на национальном радио – «об искусстве, о дружбе, о Маяковском, Каменском и Коле Никифорове». Давид Давидович так много работал в Австралии, что на выставке было представлено больше работ, чем планировалось изначально. «Мы здесь, в Брисбейне, ещё 2 недели. 20 марта директор мест. нац. музея откроет мою выставку – 29 масло, 15 акварелей. Всё написано мной здесь! Размеры 8х10, 12х16, 24х30», – писал Бурлюк Никифорову 15 марта. Он подчёркивал неоднократно, что это первая выставка русского художника в Австралии.

 

Выставка продлилась до 2 июня – к этому времени Бурлюки уже были в Италии. 5 апреля из Брисбена они улетели в Сидней и 10 апреля на пароходе «Ориана» отправились дальше – с остановками в Перте, Коломбо и Адене 30 апреля Бурлюки приплыли в Италию, в Позитано. 1 июня Бурлюк писал Никифорову: «Мы в Италии один месяц. Я написал около 20 маслом картин и 20 акварелей». Интересны фрагменты из письма от 11 июня: «Мы посетили Сорренто, и я зарисовал дачу княгини Марии Волконской, подруги и покровительницы Ал.М. Горького, когда он в советской контримиграции колебался, вернуться ли ему в СССР… С 1923 г. по 1929 Горький был в Италии, пока было возможно финансово жить вне Родины. Всё, что я пишу, не является очернением А.М., только так, как это было. Горький был через чур тесно, успешно, близко, связан с дореволюционной русской, с классом богатеев, скирмунтов и богачей, издателей и меценатов того времени».

 

Из Позитано Бурлюки переехали в Неаполь, откуда планировали отправиться в Грецию. Но, изменив в очередной раз планы, в последний день июня 1962 года Бурлюки прилетели в Прагу. Это был их второй, – и последний, – визит в Чехословакию после пятилетнего перерыва.

 

Утром 30 июня Давид Давидович и Мария Никифоровна ещё были в Неаполе. Вот что писали они в Тамбов из отеля «Виктория»: «Мы 30-го июня вылетаем в 8-20 утра via Rome в Прагу, и в 2-15 после полудни с Божьей помощью надеемся быть там. 26 июля из Шербурга на Queen Elizabeth dec 10C. cabin 72 плывём домой, New York, куда прибудем 31 июля восвояси, где мы не были с 1-го декабря 1961 года. Мы потратили 6000 дол. на билеты вокруг света Нью-Йорк, Флорида, Лос-Анджелес, Австралия, Индия, Египет, Неаполь, Прага, Париж и Нью-Йорк и потратили 8000 долларов на жизнь. Всё около 15000 долларов. Наконец искусство Бурлюка-Маяковского дало нам этот триумф успех и признание».

 

Издаваемый Бурлюками журнал "Clor and Rhyme" с анонсом кругосветного путешествия

 

А 2 июля Бурлюки пишут Никифорову уже из Праги, из отеля «Yalta»: «Дорогой сын Коля, НАН… Мы уже 3-й день в Чехии, проводим время с Фиалами, с нашим прошлым, его истоки – с Людм. Дав. С 1899-го года с Марьяной, с начала сего века и с проф. Вячеслав Фиала (с 1906-7 гг.), когда он впервые увидел мои работы на выставках в Москве и Питере. Личное знакомство с ним во Владивостоке в 1919 г. Увёз его в Японию в 1920 году. После экватора, тропиков, Австралии, Италии – здесь опять опальтогены и осведерены. Серое небо. Сегодня надеюсь начать писать красками. Триумф Бурлюка и его искусства. Асеев. Памятник, воздвигнутый народом, а не правительством. Перелёт в субб. 30-го июня из Неаполя с остановками в Риме, Вене в Прагу на высоте 24000 fut. был краток. Полёт для нас, летавших 1954 г. из Танжера в Гибралтар, Майорка – Барселона, Мадрид – Париж, Москва – Харьков, Харьков – Симферополь, Ленинград – Рига, Рига – Стокгольм, Лос-Анджелес, Брисбейн – Сидней, теперь не был новинкой. 24-го июля мы летим отсюда Париж. 26-го на Квин Элизабет лек. С. Кабина 70 плывём домой. Обнимаем, целуем David Marussia Burliuk».

 

Как мы видим, по сравнению с первоначальным планом маршрут кругосветного путешествия существенно изменился. Из него исчезли Греция и Англия – привидения так и остались ненаписанными. Твёрдым осталось лишь желание встретить 80 лет в кругу семьи, с сёстрами, в Праге.

 

6 июля Бурлюки писали Никифорову: «Дорогой сын Коля, Николай Алексеевич Никифоров… 7-й день пребывания Ма Феи (так Бурлюк называл Марусю – прим. автора) – Па Бурлюк в Чехии. <…> Дорогой НАН. Люблю красивый кусок бумаги – и этот покрываю бисером букв. Litera – отсюда литература, нашей переписки, нашего семейного общения. Переписка с Вами переписка с дорогой нашей, Советской ныне Родиной. <…> Ма-Фея вкладывает вам в конверт привет и листки своего дневника 1931 года. 22-го июля в воскресенье в 5 часов дня (нашего, пражского, времени) у вас это будет уже позже – звоните нам к Фиалам, мы будем ждать звонка от 5 до 7,8 ч. нашего времени».

Это был день рождения Бурлюка. Никифоров так и не позвонил. Давид Давидович напишет ему 28 июля с борта «Queen Elizabeth»: «Была возможность услышать вас по телефону Фиала, но… что могло остановить вас, а теперь мы «навсегда» уплыли домой (какое хорошее слово домой) к Додику, Никише, крохотной Алисе. Ей 18 месяцев, она ходит, и я везу ей из Праги медведя белого».

 

Но это было немного позже, а пока Бурлюки пишут Николаю Алексеевичу из Праги почти каждый день. Письма Бурлюков – именно Бурлюков, ведь в каждом из них были страницы, написанные Марией Никифоровной, – это маленькие произведения искусства. Почти в каждом были рисунки и стихи. Письмо от 11-го июля начинается стихотворением:

 

«Фиал Фиалковых небес

Над вешним лесом опрокинут

Его душа пригубит весь

Пока услады дней не минут…»

 

Это первые четыре строки из стихотворения Бурлюка «Фиал небес», опубликованного в книге «Бурлюк пожимает руку Вульворт Бильдингу» уже в Америке, в 1924 году. Вот его полный текст:

 

Фиал небес

 

Фиал фиалковых небес

Над вешним лесом опрокинут.

Его земля пригубит весь,

Пока услады дней не минут.

Полна размашистая ель

Скользяще юного задора,

Природа — праздничный

отель

Франтящего избыток вздора.

Весны фиалковая суть,

Что мире сем тебя дороже,

Возвышенней, небрежней, строже,

Что действенней, смелей, громадней,

Пьянее влаги виноградной,

Налитой хрусталей сосуд??

 

 

Вацлав Фиала. Портрет Давида Бурлюка (1957)

Бурлюк очень любил и часто использовал в стихах слова «фиал», «фиаловый», «фиалковый» – и, надо же, его младшая сестра вышла замуж на художника с фамилией Фиала. Удивительно. Причём слово «фиал» любитель античности Бурлюк использовал в его забытом ныне значении – как «чаша» (греч. Phiale, лат. Phiala). Вот фрагмент «программного» стихотворения «Глубился в склепе, скрывался в башне…» из цикла стихов «Доитель изнурённых жаб», опубликованного в футуристическом сборнике «Рыкающий Парнас» (1914). «Доителем изнурённых жаб» Бурлюк называл сам себя, его доклад с таким названием 1 октября 1913 года в зале Общества любителей художеств в Москве прочёл брат Николай. Эти строки очень любил Хлебников.

 

«Глубился в склепе, скрывался в башне…»

 

…

Глубился в склепе, скрывался в

башне

И УЛОВЛЯЛ певучесть стрел,

Мечтал о нежной весенней пашне

И как костер ночной горел.

А в вышине УЗОР СОЗВЕЗДИЙ

Чуть трепетал, НО соблазнял

И приближал укор возмездий,

Даря отравленный фиал.

Была душа больна ПРОКАЗОЙ

О, пресмыкающийся раб,

Сатир несчастный, одноглазой,

ДОИТЕЛЬ ИЗНУРЕННЫХ ЖАБ

…

 

Фиал здесь, безусловно, чаша, в отличие от опубликованного в том же сборнике стихотворения «Скобли скребком свои луна…»:

 

«Скобли скребком своим луна…»

 

Скобли скребком своим луна

Ночей фиалковые пятна,

Ведь это не твоя вина,

Что ты прогоркла и невнятна.

И кто тебе поверит, знай!

Что, озаряя царство лжи,

Червями пышущей межи

Отходишь предрассветный край.

 

Давид, Марианна и Людмила Бурлюк. Прага, 1962

 

Общаясь с зятем, Вацлавом Фиала, Бурлюк вспомнил свои старые строки – спустя почти сорок лет. Вот что он пишет Никифорову дальше всё в том же письме от 11 июля:

 

«Дорогой милый Николай Алексеевич, сын наш Коля. Ежедневно у Фиалов среди фиалок улыбок дружбы с фиалками в руках!  <…> Вчера вечер провели с Taufer, книгу подарил – Маяковский и его полк. Также редактор журнала Cultura 1962. Они (Mr Ткач по-чешски) готовят статью к моему (оффиц.) 22 июля 80-летию. Но мы начали торжествовать уже с 10-го дек. 1961 года. Ежедневный праздник – вокруг мира, победа искусства Бурлюка, Маяковского. В. Фиалу хвалим. Он добрейший, мощный, рисовальщик – чудо. <…> Осталось 11 дней до нашего отлёта в Париж. Арагоны и Брики ожидаются в Праге. Едут Карлсбад. Мы с ними, вероятно, разминёмся».

 

20 июля Бурлюки пишут Никифорову – вновь из отеля «Ялта»:

 

«Получили вчера на адрес Фиала твоё письмо с описанием банкета 80-летия в твоём доме и твоих успехов в качестве главы Лит. музея (вероятно, Николай Алексеевич у себя в Тамбове также отмечал юбилей Бурлюка – прим. автора). <…> Нам остаётся всего 2 дня в Праге, 3 в Париже и 6 (5) на палубе SS Queen Elizabeth – Deck C. Cabin 70 и мы в объятиях родной нашей милой Америки, где нас любят и ценят, и понимают, равно в Италии. Пан Загоруйко устроил в Italiana Illustratione большую статью - Burliuk’и в Positano – с фото в пол листа Ра Ма на веранде отеля Margeurita. Ком. газеты L’Unita и Paese-Sera дали статью и упоминания, очень веские, в связи с крупнейшими именами века искусства нашего дня! В ком. Cultura 62 помещена статья Тауфера «Имя Давид Бурлюк, к его 80-летию». Тебе сию важную улыбку власть держащих в раб. стране прилагаем».

 

Вместе с письмом Бурлюки отправили в Тамбов вырезку из газеты «Культура» и несколько семейных фотографий, сделанных в Праге, с подписями: «22.VII. 62 Praha. Дорогой Николай Алексеевич. Славим великий юбилей Давида Давидовича. На снимке все мы в гостях у Горна. Сердечно В. Фиала. (Далее – рукой Бурлюка) Дорогой сын НАН. Сидим и пьём здоровье новорождённого дедушки Русск. сов. Футуризма и вспоминаем Родину, друзей и Вас, дорогой Коля!».

 

Давид Бурлюк и Иржи Тауфер. Прага

 

Имя фотографа Эдуарда Хорна, в гостях у которого праздновали юбилей, Бурлюк упоминает в своих письмах несколько раз. Ещё летом 1959 года, узнав от Николая Алексеевича Никифорова, что тот собирается в Прагу, заботливый Бурлюк написал ему адреса всех своих пражских знакомых и дал чёткие инструкции:

 

«А. Ник. Андр. Ольга Сергеевна Dr. N.A. Kelin Zeliv u Humpole. У них можете, как у русских помещиков, погостить. В. Также сестра Марианна Давид. Фиала Вас хорошо покормит. Звоните – там сёстры Марианна и Людмила Давыдовна. Едьте туда трамваем – будьте там как дома, племянник Фиала вас сводит к доктору.  Jiri Taufer Praha, ul. Lomena 54 Важный переводчик Маяковского. Jiri Weil (писатель) Praha II Pstrossova 12. Быв. богач меценат фотограф Eduard Horn Praha 12 Wriecka (Korunni) 53».

 

Вот у этого «бывшего богача» и мецената отметил Давид Давидович своё 80-летие. В том же письме он даёт ещё несколько наставлений Никифорову:

 

«Людмила Давыдовна должна нарисовать вас для меня и для Вас (и для себя). Проф. Vaclav Fiala нарисует с вас тоже 3 рисунка – никто лучше его и быстрее не может нарисовать. Всем любовь привет. В Палас Отеле привет всем и высокому (ростом, милый) Покорни. Келину, казак донской, друг Шолохова. Милейшие люди! Любовь всем. Любовь Володе, Оле, Фиала». НАН выполнил указания Бурлюка – его портрет работы Людмилы Давидовны до сих пор хранится в архиве семьи Фиала в Праге. Николай Алексеевич Никифоров побывал в Праге дважды – в августе 1959-го и июне 1961-го.

 

Давид Бурлюк в гостях у Фиала. Прага, 1962

 

С писателем и журналистом Иржи Тауфером Давид Давидович встречался в оба свои приезда в Прагу – и в 1957 (Бурлюк даже переслал Никифорову в октябре 1957-го книгу стихов Маяковского, переведенную Тауфером на чешский), и в 1962 году. Впечатления об этих встречах Тауфер описал в своём эссе «Давид Бурлюк», которое вошло в книгу «Портреты и силуэты», вышедшую на чешском и переведённую на русский язык. Вот несколько отрывков из эссе о Бурлюке:

 

«Осенью 1957 года из Москвы в Нью-Йорк возвращался художник и поэт Давид Бурлюк. Вместе со своей женой Марией Никифоровной (она же издатель его журнала «Цвет и рифма» и директор его частной картинной галереи) он ненадолго задержался в Праге, чтобы навестить семью шурина, чешского художника Вацлава Фиалы. (Тауфер ошибся дважды – в Москве Бурлюк был в 1956 году, и мужа сестры называют зятем – прим. автора). Человек, имя и судьба которого неотделимы от явления, вошедшего в историю современного искусства как русский футуризм, и который всегда гордился званием отца российского футуризма, как гордятся дипломом, всех нас, встречавшихся с ним, поразил и очаровал.

 

Оборот предыдущей фотографии со штампом ателье Эдуарда Хорна

 

<…> В Прагу Бурлюк приехал совсем пожилым человеком. Но странная угловатость его широкоплечей фигуры и какая-то громоподобная энергия всех его жестов, движений, отмечавшаяся ещё Лившицем, который писал о человеке едва ли тридцатилетнем, мешали, как и в те далёкие времена, правильно определить его возраст.

 

<…> Он всё время в работе. Даже когда принимает гостей. Его сестра, художница Людмила Кузнецова, писала в своих воспоминаниях о происхождении семейной фамилии из татарского слова, означающего «цветущий сад». (Говорят, что в Крыму и сейчас есть селение с таким названием). Но, наблюдая за Давидом Давидовичем, начинаешь думать, что фамилия этого неугомонного человека произошла, как бывало в стародавние времена, из прозвища, что она образована от русского глагола «бурлить», связанного с «бурей», «бурлением», «клокотанием» (вспомним у Маяковского: «В Москве Хлебников. Его тихая гениальность тогда была для меня совершенно затемнена бурлящим Давидом», - прим. автора).

<…> Бурлюк всё время чем-то занят. То он набрасывает карандашом и раскрашивает портрет кого-нибудь из присутствующих, то по памяти воспроизводит один из своих типичных рисунков двадцатых годов – кубистический пейзаж, разделённый на сегменты, полные домиков, прудиков, гусят, красочных коров и лошадей.

 

<…> Во второй половине пятидесятых годов Бурлюк приезжал в Советский Союз. В 1962 году вместе с женой он отправился в кругосветное путешествие, о котором в двадцатые годы мечтал Маяковский. В этой беспокойной тяге к странствиям было что-то юношеское, романтическое, напоминавшее мечты и грёзы читателей Жюля Верна. Но это путешествие вокруг света заняло не восемьдесят дней. Восемь месяцев, но зато в восемьдесят лет».

 

Бурлюк действительно всё время работал. За двадцать пражских дней он не только занимался живописью, но и написал несколько стихотворений. Они опубликованы в последнем, шестьдесят шестом номере журнала «Color and Rhyme», который они с Марией Никифоровной выпускали в Америке. Номер это вышел уже в 1970 году, после смерти Давида Давидовича и Марии Никифоровны, и содержит в основном дневниковые записи Маруси за 1935-37 годы. Однако дневниковые записи перемежаются воспоминаниями и стихами, написанными в другие периоды, в том числе – стихами, написанными в Праге в 1962 году. Вот они:

 

Маруся в Праге. 15.VII.1962.

Средневековья саге –

Где сотни крыш –

Немую тишь

Полёты крыл,

Забвенья пыл!

Бурлюк

 

НЕВИДИМЫЕ ЛИЦА

Это замок, -

Тени мрак…

В небе тучи, месяц…

Там зловестий птица

Мрачный знак

И невидимые лица.

                              Бурлюк, Прага 1962.

 

В этом же номере «Color and Rhyme» опубликованы стихи, которые Давид Давидович и Людмила Давидовна, брат и сестра, посвятили друг другу:

 

ПОЭТУ, УЧИТЕЛЮ ДАВИДУ БУРЛЮКУ.

Рассечены мечом, отторгнуты судьбой

Преградой – бездна вод,

И год за годом, вал на вал невзгод

И снова вижу вас

Горения часы, работы, вдохновений,

То ясная тропа, которой ты идёшь

А рядом друг, в чей синеве очей

Ты видишь повторение твоих идей

И ты живёшь.

 

«ВЕЛИКОМУ БУРЛЮКУ».

Крупица времени

Блистающий кружок

Ты подарил мне –

Время ткет созвездья

Во времени,

Страницах бытия

Написанных рукою Велимира

 

Гигантский камень – твой портрет

Воздух на Андах,

На Альпах – Хайавата,

Поэт дерзает, создаёт

И воздвигает памятники бегу, -

                                         Кузнецова

 

«Подруга дней моих далёких

Мы вновь у брега Элюбы

В кругу намерений высоких

Средь хлеба нив и грядок хмеля.

 

       Нам снова мир воспоминаний

       И выцветших миражей детства

       На страсти унылой грани

       Не много в общем – но мы рады

 

Согреться ночью у телеги

В степи в час отдыха отрадный

И быть под чарою элегий

Листая памяти тетради

 

       На лет клавиатуре

       Сестры и брата руки рады

       Сплестись забыв былого будни».

 

                                              Бурлюк 1962.

 

 

 

«Там, в Праге, около сестёр Папы мы отдохнули. Папа написал несколько акварелей, послушали легенды о королевне Либуше, ездившей в Прагу купаться в бане, и о витязе Горимир, его лошади Шемик, бросившихся со скалы в реку…», – писала Маруся в Тамбов НАНу 28 июля, уже с борта парохода, идущего в Америку. На борт парохода они сели в Шербуре, побывав перед этим в Париже – как и в 1957 году, в первый свой приезд в Чехословакию. Вот что писали они Никифорову 25 июля:

 

«Дорогой милый НАН. Не забывай нас. Пиши нам! Мы 23 VII с 12-15 при скорости свыше 1000 кил. в час за 1-30 м. были из Праги в Париж. Здесь чудесная, тёплая (после Праги) погода.  Ходим по городу, садам, улицам историческ. значения. Сегодня проводим время в Лувре. Так как мы уже с 1950 г. 6-й раз в Париже (в 1904 году Бурлюк учился в Париже у Кормона – прим. автора), то знаем места, где мы едим или пьём наше кофе. Café de la Paix около Grand Opera – наши предвечерние часы».

 

26 июля на пароходе «Queen Elizabeth» Бурлюки отплыли в Нью-Йорк. 31 июля они уже были дома. «В Европу ездили в 1949/50, 1953/4, 1955, 1956, 1959, 1962. Это наше шестое посещение Старого Света. Квин Элизабет – 83673 тонн, самый большой пароход в мире – 1031 фут длины (Эмпайр Билдинг 1248 ф. высоты). Эйфель (Париж) 984 ф. Пароход вмещает 2233 пассажиров: 867 1 класс, 66 кабин класс и 756 турист класс. Длина 14 палуб равна 5 городским кварталам», – писал Бурлюк НАНу с борта парохода.

 

Давид Давидович забыл о поездке в Германию, Чехословакию и Францию в 1957 году, так что это было седьмое путешествие Па и Ма Бурлюков в Европу и первое – кругосветное.

 

По итогам путешествия Бурлюки выпустили двойной номер своего «семейного» журнала «Color and Rhyme» - №№ 51 и 52. И, конечно же, продолжалась их переписка с Прагой – сёстрами, Вацлавом Фиала, Иржи Тауфером. «От Тауфера получили и книгу, и письмо дружественное», – писал Бурлюк Никифорову 9 февраля 1965 года. – «Мы уже к ним никогда не поедем (Прага)».

 

 

Экслибрис фотографа Эдуарда Хорна. Автор – Вацлав Фиал

 

Брат и сёстры действительно больше никогда не увидели друг друга. В 1965 году Бурлюки посетили СССР, в 1966-м ездили в Лондон на открытие выставки Давида Давидовича. Это были последние путешествия неугомонных Бурлюков – позволяли финансы, но уже не позволяло здоровье.

 

15 января 1967 года в 6 часов 10 минут вечера Давид Давидович Бурлюк умер. Ему было восемьдесят четыре года. Мария Никифоровна пережила его на полгода – она умерла 20 июля 1967 года, ровно через 6 месяцев и 5 дней после Давида Давидовича. Их прах был развеян над Атлантикой.

 

Людмила Давидовна Кузнецова прожила долгую жизнь – она умерла в Праге 1 февраля 1968 года в возрасте 83 лет и похоронена на кладбище LIBOC-VOKOVICE. Марианна Давидовна Фиала, в девичестве Бурлюк, прожила восемьдесят семь лет – она умерла 30 июня 1982 года. Можно предположить, что если бы не трагические обстоятельства, Владимир и Николай Бурлюки тоже стали бы долгожителями.

 

Сегодня на кладбище LIBOC-VOKOVICE в Праге похоронены четыре представителя семьи Фиала и Людмила Давидовна Кузнецова-Бурлюк.

 

***

 

Об авторе

 

Евгений Деменок – родился в Одессе в 1969 году. Увлечения: живопись, философия и литература. Пишет прозу,  статьи о живописи и культуре, короткие фразы - шутливые и философские. Член Южнорусского Союза писателей, Национального Союза журналистов Украины, Союза европейских журналистов Украины, Союза русскоязычных писателей Чешской республики. Автор многочисленных публикаций в газетах и журналах Украины, России, Израиля, США, Чехии, Греции. Один из создателей литературной студии «Зелёная лампа» и философского клуба «Философский пароход» при Всемирном клубе одесситов. Автор книг «Ловец слов», «Новое о Бурлюках», «Занимательно об увлекательном», соавтор книг «3 + 3», «Легенда о чёрном антикваре и другие рассказы не только для детей», «Пять». Лауреат муниципальной премии имени Паустовского за книгу «Новое о Бурлюках» (2014) и премии Корнея Чуковского за рассказ «Легенда о чёрном антикваре» (2013). Один из организаторов «Форума одесской интеллигенции». Член Президентского совета Всемирного клуба одесситов. По инициативе и за счёт Евгения в Одессе установлены мемориальные доски Юрию Олеше, Кириаку Костанди, Михаилу Врубелю.