Три инсталляции американского скульптора французского происхождения Луизы Буржуа, представленные на Первой Киевской международной бьеннале современного искусства ARAENALE 2012, – это часть серий «Клетки», начатой художницей в возрасте 80 лет и которые, как и все ее творчество, преисполнены символами, отголосками детских комплексов и переживаний и, по признанию самой Буржуа, попытками справиться с эмоциями, воплощая их в своих скульптурах. 

Луиза Буржуа

Эти небольшие комнаты, своеобразные ячейки, коллекторы воспоминаний заключают внутри найденные и личные вещи, которые являлись для художницы сильным эмоциональным зарядом. Буржуа утверждала, что «Клетки» (Cells) олицетворяют разные виды боли: физическую, эмоциональную и мыслительную. Также каждая Клетка имеет дело со страхом. Страх – это боль. Каждая Клетка – это удовольствие вуайериста, трепет от созерцания и осознания себя объектом чужого взора.

 

Работы из серии «Клетки», представленные на ARAENALE 2012. Фото: Максим Белоусов и Михаил Черный

За свою долгую жизнь, которая длилась почти столетие, Луиза Буржуа создала работы, отражающие все основные направления в искусстве ХХ века, но все же не поддающиеся исторической категоризации, поскольку зачастую имеют подоплеку сексуальных и личностных отношений. Сама художница считала свое творчество формой самопсихоанализа и верила, что с его помощью может достичь подсознания.

Последние годы музеи и галереи современного искусства, среди которых – Галерея Тейт Модерн в Лондоне, Центр Жоржа Помпиду в Париже, Рейна София в Мадриде, Музей Гуггенхайма в Нью-Йорке, создают обширные ретроспективы ее творчества, оставившего след в истории современного искусства и искусства эпохи модернизм.

Луиз Буржуа родилась в Париже в день Рождества 1911 года, но детство ее прошло во французской провинции Обюссон, где ее семье принадлежала мастерская по реставрации старинных шпалер. Ребенком Буржуа стала свидетельницей того, как отец изменял ее матери с английской гувернанткой, которая жила у них дома. Согласно художнице, мать, терпеливая и разумная женщина, знала о похождениях мужа, но предпочитала закрывать на это глаза, однако для маленькой Буржуа эта ситуация стала настоящей душевной травмой и лейтмотивом ее творчества. Со временем отец начал обожать свою дочь, ценя в ней талант и характер, но она продолжала ненавидеть его за слишком вспыльчивый нрав, господство в семье и за высмеивание ее перед другими.

«Я почувствовала причастность к искусству потому, что с его помощью пыталась избежать трудных разговоров, в которых мой отец хвастался, каким хорошим и неотразимым он был…. Я взяла ломоть белого хлеба, наслюнявила его и слепила фигурку своего отца. Когда она была готова, я начала отрезать конечности ножом. Я считаю это своим первым опытом в скульптуре. В тот момент мне показалось, что это то, что надо и это мне помогло: это был очень важный опыт, который точно определил мое направление», – вспоминала художница.

Будучи скульптором, Луиза Буржуа, тем не менее, сохраняла привязанность к изображениям, - рисункам, гравюрам, живописи, с чего она, собственно, начинала. Ее первые непроизвольные рисунки на страницах тайного дневника были связаны с примитивными сценами детства, рождения и материнства.

В 1932 году Луиза поступила в Сорбонну, изучала философию, математику и геометрию. С 1936 года начала заниматься в парижских художественных школах и студиях, включая знаменитую Ecole des Beaux-Arts и Академию de la Grande-Chaumiere. Начинающая художница посещала мастерскую великого скульптора Константина Бранкузи, в то время культовой фигуры парижского авангарда. Также ее педагогом был Фернан Леже, который и определил ее призвание скульптора.

Брассай. Л. Буржуа в Академії de la Grande-Chaumiere, Париж, 1937

«Живопись не существует для меня», - говорила художница, утверждая, что ее привлекает больше «физический аспект скульптуры», который позволяет ей выражать свои эмоции, осуществить ее художественный подход, освободить и преодолеть страх, придавая ему форму.

В 1938 году она вышла замуж за американского искусствоведа Роберта Голдвотера и переехала жить в Соединенные Штаты. В Нью-Йорке Буржуа посещала школу искусств Art Students League и там же в 1945 году презентовала свою персональную выставку, на которой были представлены двенадцать ее картин. Одной из главной тем ее работ была femme-maison (женщина-дом) – также один из ведущих мотивов ее творчества. Это больше, чем феминистическая пропаганда, осуждающая непомерную тяжесть дома в жизни домохозяек, но все же мы видим безмерное ядро вдохновения. Дом – это идеальное хранилище для всех воспоминаний, в особенности воспоминаний детства.

Femme-maison, 1946-1947 

Ее первые пластические опыты в начале 1940-х годов несут в себе формальное воздействие архаической древнегреческой, африканской, древнеамериканской скульптуры. В этих работах прослеживается влияние крупнейших скульпторов прошлого века - Константина Бранкузи, Генри Мура, Альберто Джакометти, также опиравшихся на архаическую пластику. В начале скульптуры Буржуа состояли из групп абстрактных и органических форм, часто вырезанных из дерева.

Personages, 1946-1955

Paddle woman, 1947

Эти фигуры, которые она позже назовет «персоны» (personages), являются тем, что помогло ей изгнать тоску по родине, которая одолевала ее после переезда в Америку. Все эти «персоны» объединены, согласно художнице, так называемой «хрупкостью вертикальности… которую испытывает ровно стоящий человек». Очень высокие и тонкие, эти деревянные силуэты суть утверждение вертикальности. Обезглавлены и безруки, они сделаны из дерева секвойи, вырезаны бритвенным лезвием.

В начале 1960-х годов Луиза Буржуа оставила вертикальность и суровость дерева, чтобы начать роботу с более податливым материалом – латексом и гипсом. На протяжении этого периода она создает работы, изображающие части тела, часто половые органы. Известна фотография Роберта Мепплторпа, на которой художница держит под рукой скульптуру пениса с названием «Девчушка» (Fillette), отсылающую к фрейдовской идее ребенка как фаллического субститута для матери (эту скульптуру Л. Буржуа к тому же называет "автопортретом"). Художница осуществляет автоинтерпретацию своих работ – словно затем, чтобы обезоружить потенциального интерпретатора. Образы, часто возникающие в скульптурах Буржуа, эти части-объекты – настоящие или придуманные, определяются психоаналитиками, как попытки идентификации себя с определенными частями тела, поиски своей роли в межполовых отношениях.

Фото Роберта Мепплторпа, 1981 г.

«Цветущий Янус», 1968 г.

Также 60-е для Буржуа – это годы экспериментов с разными материалами и формами: гипсом, латексом, резиной, бронзой и мрамором. После путешествия в Италию, где она впервые начала работать с мрамором, она часто использовала его в последующей практике.

В Cumul I, кажется, ничего не стоит на месте и каждая форма предназначена для вечных изменений. Cumul – это часть серии, которая относится к облакам, которые по природе своей изменчивы, к кучевым облакам. «Это облака, их образования. Я не вижу здесь сексуальных мотивов», - утверждает художница.

Cumul I, 1968 

Cumul I предвещает огромную впечатляющую работу из латекса 1974 года под названием «Разрушение отца» (The Destruction of the Father). Это биографическое и психологическое исследование доминирования отца и его потомства, где впервые мягкие материалы, как латекс, гипс, дерево, ткань, создали настолько масштабную инсталляцию. При входе внутрь комнаты зритель видит последствия преступления, где в стилизованной столовой (где стол является одновременно супружеским ложем), абстрактные каплеподобные дети властного отца взбунтовались, убили и съели его.

The Destruction of the Father, 1974

В 1980-х творчество Буржуа стало предметом растущего интереса. Различные академические круги приветствовали ее в связи с экзистенциализмом и феминизмом. Молодые художники интересовались ее жизнью и работой из-за творческой независимости, использования различных стилей, ссылок к истории искусства и чувствительности к социальным вопросам.

90-е годы символизируют для Буржуа начало нового периода в творчестве, связанного с сериями инсталляций – «Клетки» (Cells), которые служат так называемым хранилищем воспоминаний и опыта.

В творчестве Луиз Буржуа слово «клетка», мельчайшая единица, составляющая наши тела, относится также и к дому, убежищу и семье. А дом подразумевает детство, то, с чего начинается жизнь, и то, что накладывает на нее свой отпечаток. Художница создает две серии «Клеток», одна – сосредоточена на ощущениях, другая – на детстве и воспоминаниях.

 

Клетка, 1990-1993

Клетка (Последнее восхождение), 2008

Красная комната (Родители) – это драматическое воплощение психоаналитического термина первоначальная сцена (primal scene), когда ребенок становится свидетелем полового акта родителей и пытается понять происходящее. Согласно Фрейду, данная сцена, реально имевшая место или является выдумкой, всегда интерпретируется ребенком как проявление жестокости отца по отношению к матери, а иногда даже как изнасилование. Для Буржуа красный – это цвет жестокости, страсти, крови и эмоциональной мощи.

 

Красная комната (Родители), 1994

Арка истерии, 1993

В 1993 году Буржуа создает скульптуру под названием «Арка истерии» (Arch of Hysteria ), подвешивая ее, чтобы подчеркнуть ее хрупкость и уязвимость. Нет зафиксированного или окончательного положения, поскольку подвешенная фигура может вращаться и кружиться. Буржуа говорила: «Горизонтальность – это желание сдаться, желание спать. Вертикальность – попытка бегства. Подвешенное и колеблющее состояния – это всегда неопределенность и сомнения».

В это же время появляется новая фигура, которая впоследствии станет для художницы навязчивой идеей – фигура огромного паука, которого Буржуа ассоциировала с матерью и ее работой над реставрацией шпалер. «Моя мать была моей лучшей подругой, умной, терпеливой, аккуратной, полезной, разумной и утонченной, как паук. Она умела позаботиться о себе». Свои же собственные работы она ассоциирует с паутиной эмоций и воспоминаний, которые она плетет, распускает и плетет снова. «Я делаю, я уничтожаю, я переделываю», - такое заглавие дает художница одной из своих работ 1999-2000 годов.

Мама, 1999, Бильбао, Испания

Луиза Буржуа призывает своего зрителя пережить старые страхи, связанные с яростью родителей и с помощью художественных сублимаций насладиться преобразованием прошлых тревог в настоящее эстетическое удовольствие.

 

Подбор материала: Дарина Николенко 

По материалам: centrepompidou.fr, guardian.co.uk, wikipedia.org, artpages.org.ua, independent.co.uk, elpais.com, foroxerbar.com, gif.ru, nytimes.com, theartnewspaper.com