Часто случается, что говоря о художнике, вспоминают один-два самых нашумевших проекта. При этом как-то замалчивается ценность всего предыдущего, а это не  всегда справедливо. Поэтому разговор с участником Специального проекта ARSENALE 2012 Добрыней Ивановым начался с краткого обзора всего творчески ценного, созданного за последние несколько лет. 

 

Добрыня Иванов

Елена Шапиро Расскажи о своих проектах – начиная с первого, и до “Ноева Ковчега”, представленного на ARSENALE 2012.

Добрыня Иванов На Гогольфесте 2009 года я показал проект “Люки”, который носил  скорее формальный характер: обыгрывание символов объединения внешних и внутренних пространств – канализационных люков и оконных рам. Потом я принял участие в проекте “Школа Живописи”, который курировала Наталья Филоненко, сделал палитру художника в совершенно нетипичном для живописи материале – керамике и цветной эмали.

Проект “Школа Живописи” (Фото: "Я Галерея")

 

Проект "Фантомы" (Фото: "Я Галерея")

На Спринг-винд 2010 года я показал “Дыру”/”Фантомы”, это была вполне  самодостаточная штука, с буквально понимаемым смыслом, без  “подводных камней”.  Дыра, в которую на этом острове собирают мусор, вокруг нее – одежда и обувь секонд-хенд, которую я перекрасил в белый цвет. Постфактум можно утверждать, что пускай и не очень осознанно, но это была моя первая работа на тему памяти в пространственном   решении.  

Проект “Прикосновение” (Фото: "Я Галерея")

Дальше был “Генофонд” с выставками в Вильнюсе, Львове и Днепропетровске. В Вильнюсе я показал два новых проекта: “Прикосновение” и “Одноразовые Люди”. Серия “Прикосновение” - это куски стволов и веток, найденных мною на улицах. Моя творческая составляющая заключалась в добавлении на сколотые плоскости огромного количества саморезов, которые закрывали «плоть» древесины, оставляя видной только кору. Проект посвящен телесности, сексуальности и понятию плоти как таковой.

Проект “Одноразовые Люди” (Фото: "Я Галерея")

“Одноразовые Люди” – второй мой проект, посвященный памяти. Я сделал серию портретов моих собутыльников, о которых практически ничего не помню. Разве что, детали: жирные волосы, странный нос, красные губы, крики на остановках, бег… В конце концов получились ассоциативные  портреты, иногда из смеси этих компонентов я могу вспомнить человека, а иногда и нет. При работе над проектом я подумал, что в принципе, начав издалека, я случайно наткнулся на очевидный механизм работы памяти, чему и посвящена работа.

Проект "Надежда" (Фото: "Я Галерея")

На Космической Одиссее в Мыстецком Арсенале в проекте “Без названия”/”Надежда” я собрал старую советскую мебель и подвесил посередине шарик. Проект посвящен тому, чем стала космическая гонка для простых граждан СССР, а именно, на мой взгляд - надеждой, такой себе суперцелью для всей нации, без оглядки на очевидно существующие в государстве проблемы.

Тему памяти я снова затронул в следующем проекте - “Без названия”/ “Без сознания”, это был Генофонд во Львове. Здесь речь идет о тактильной  памяти. У всей одежды,  которую ты носишь, складывается такая себе "память": одежда становится частью твоего опыта, причем только твоего. Ту одежду, которая продается на секонд хендах, ты берешь уже с чужим опытом, и не можешь его расшифровать. Посредством "фиксации" такой одежды я и хотел привлечь внимание к этому явлению -  памяти одежды, для этого мне пришлось отказаться от ее функциональности.

Если очень коротко говорить про выставку у Пинчука - это мои размышления на тему скорости творческих процессов в начале века, и осознанного упрощения идеи ради силы  выразительности. За основу я взял часть экспозиции читального зала Родченко, представленного на всемирной выставке 1924 года. Я поставил шахматный стул и построил довольно сложную конструкцию, именно в эту чрезмерную сложность я  постарался вложить иронию – не знаю, прочитывалась ли эта интонация зрителями.

Про  выставку  “Украинское тело” в  ЦВК мне сказать особенно нечего. В соавторстве с Алексеем Салмановым я сделал серию достаточно прямолинейных фотографий на тему телесности и “шор”. Пожалуй, единственной ценностью “Украинского Тела” стал цензурный скандал вокруг выставки.

“Ноев Ковчег”, который я показал на ARSENALE 2012, на самом деле, мой старый проект, задуманный еще в  2009 году. Мои размышления на тему, что же будет, если Потоп начнется и люди будут знать, что у них есть всего 7 дней. Они захотят продержаться на плаву еще несколько дней после потопа, но сделают это не ради того,  чтобы спастись, а лишь для того, чтобы посмотреть, как все будет выглядеть, покрытое водой.

Проект “Камни основания” 

Для скульптурного проекта в Ботаническом саду я создал “Камни основания” - точные копии надгробных камней на Аллее Славы в Киеве, которые я выполнил из отшлифованной до зеркального блеска нержавеющей стали. Проект также посвящен памяти, а точнее – забвению.

Чисто формальную традицию надгробия я сопоставил с традицией зеркала, этот простой ход создает эффект перемещения одного пространства в другое, с целью изменения контекста. Теперь мало кто помнит войну и погибших на ней людей - а тех стариков, кто еще помнит, скоро уже не станет. Сам символ надгробия используется совершенно  искусственно, он уже не несет своего первоначального смысла. Эффект зеркала, в свою очередь, говорит о том, что не стоит зацикливаться на формальности, поскольку она  создает пустоту. Всему свое время. Мы,  на самом деле,  не знаем, о чем писали  Гомер и Данте, поскольку не знаем контекста, в котором они создавали свои произведения, из-за чего и снижается уровень “порога” нашего сопереживания. Конечно, это не умаляет их значимости и величия, но создает определенную дистанцию. Это касается и советского прошлого, вообще – любого прошлого…

 

- Ты участник биеннале ARSENALE 2012, номинант на премию Пинчука, твои работы яркие и запоминающиеся, и в то же время – ты не учился в  специализированных художественных ВУЗах.  

- Обучение. Сложно тут много сказать Я учился в студии Александра Бабака… Картинки, объем, композиция, иногда водка и съемки, попытки видео, сломанные гипсовые слепки, разговоры, простота. Это было не стандартное обучение в духе “сиди себе 12 часов и бабахай гипсы/натюрморты”, хотя и такое тоже было. Но для меня важнее, что это было очень приятное и живое общение. И, пожалуй, эти разговоры и были наиболее ценными в студии Бабака.

 

 

- Почти все твои проекты – инсталляции, это  тебе  интереснее, чем живопись?

- На данном этапе вести художественный разговор мне интересней с помощью инсталляций. Возможно, это мне ближе, или мне так проще. Но по ощущениям инсталляция сейчас – пожалуй, лучший выбор, как и по простоте (по сравнению с живописью) создания нарратива и ведения диалога со зрителем, так и по вкладыванию “себя” в искусство. Инсталляция обладает куда большей легкостью в подходе, ведет разговор легче и непринуждённее, не теряя при этом силы. Именно это мне интересно на данный момент.

 

- Единственное исключение - живописные работы на выставке “Картина закрывает пейзаж” в Национальном  музее.

- Для меня это было нечто новое, я не привык писать классические пейзажи с сельским бытом, речкой и комарами. Я поставил себе задачу – осознать и обозначить само понятие пленэра. Как ни странно, мне захотелось спрятать природу. Это был ужас перед долинами и холмами, и одновременно желание спрятать всю эту злость под какой-то более разумной идеей. Моя серия живописи - это попытка “спрятаться” так, чтобы не нашли. Опыт “чистой живописи” стал своего рода экспериментом.

  

- Кто тебе сегодня интересен  из современных западных и украинских художников?  

- Женя Самборский, Стас Турина, Гомер, Ксения Гнилицкая, Сергей Радкевич, Гамлет, Бабак, Сагайдаковский. Западные - Сара Лукас, Энтони Гормли, Пол Маккарти, Луиза Буржуа, Марико Мори. Вообще, список намного длиннее, это тема для отдельного  разговора.

 

- Твое впечатление от ARSENALE 2012?

- В целом все прекрасно и замечательно, и котики прыгают вокруг. Слишком очевидно, что с биеннале всё о’кей, и все молодцы. А кто-то, возможно, и не молодец, поэтому и опоздали с нормальным открытием... Я думаю, что нет никакой нужды подливать масла в огонь разговоров про биеннале. Самое главное теперь – будет ли эффект биеннале системным в целом. Или же ARSENALE 2012 так и останется большой и крутой штукой, которую мы когда-то сделали, но было это когда-то, а теперь что есть, то и есть. Узнать, насколько биеннале смогло что-то поменять в нас и для нас, мы сможем года через два.  На что, собственно, и намекает префикс “би”.

 

- Какие планы на будущее?

- Третьего августа открывается моя выставка РЕТРОСПЕКТИВА в галерее Project Space, куратор Виктория Бурлака. Там я и покажу те проекты, о которых мы только что  говорили.

 

 

 

Елена Шапиро