Громкие акции девичьей группировки Femen стали привычным атрибутом политической жизни Украины. Откровенные во всех смыслах девушки почти сразу попали в украинский медийный паноптикум, они оказались уместными как никогда. Однако только в политическом измерении. Отечественная машина журналистики, представленная различными ток-шоу для массовой аудитории, имеет свое представление об искусстве и, увы, нечто больше политического, а иногда даже околополитического смысла в акциях девушек найти не смогла. И если обыватель и увидел что-то из сферы эстетического, пусть даже в вульгарной форме, что всегда видно из комментариев к акциям в Интернете, все равно - интуиция ему не изменила. Прибегая к идеям известного писателя и философа Вальтера Беньямина, который подчеркивал связь политики с искусством, следует признать: в деятельности девушек действительно есть нечто, что выносит политическое на поверхность, что заставляет «эффект Femen» работать. Но это «что-то» - не там, где отыскивают табу моралисты, а поклонники женской красоты - восхищение. Это «что-то» - там, где открывается широкое поле искусства.

Статья из ART UKRAINE № 2(27) март-апрель 2012. Рубрика ТЕМА НОМЕРА

В деятельности Femen есть яркие моменты. Один из них случился вчера, 10 апреля, на колокольне Софии Киевской, где девушки протестовали против законопроекта Верховной Рады за запрещение абортов. Хотя акция была совсем «как обычно», сама аура древнего места - действительно исторического центра, многокамерная съемка, монтаж и игра девушек на камеру сделали свое дело. Акцию можно считать действительно чуть ли не наилучшей, как в плане месседжа, так и подачи. Даже не смотря на то, что атрибуты группы для публики, интересующейся активистской деятельностью, давно устарели и надоели, кое-что новое про них вы можете узнать в этой статье.

 

Достаточно быстро и успешно они смогли «прийти, раздеться и ...» переопределить если не политику в целом, то политику протестной акции как таковой. После Femen сделать громкую акцию для СМИ, как локальных, так и международных, без использования шоу стало практически невозможно. Как бы аналитики остро не критиковали абсурдизм их акций - девушки, несмотря на, казалось бы, не совсем продуманные месседжи, достойны внимания уже за то, что смогли привлечь к себе взгляды многих людей, интересующихся как политикой, так и искусством. И не зря.

Символизм группы - вот что мгновенно бросается в глаза и служит отправной точкой для противоречий, критики и популярности. Femen - это репрезентант Украины. Ее собирательный образ, игра с ее стереотипами и новое ее лицо. Бесконечная промокампания, которая для имиджа страны делает больше, чем вся проплаченная за бюджетные деньги реклама на ведущих медиа-каналах Европы и США. Так это или нет, но этим упрекают девушек их критики. Группа стала чем-то уникальным не столько для локальной, сколько для международной протестной сцены что является очень редким явлением для страны. Они - это семиотическая игра с «украинским» кодом. Femen смогли вложить в свой образ сугубо здешние «якоря» идентичности: национальная символика, элементы костюма (венок), откровенные внешность и поведение - и связать их с интернациональной феминистической проблематикой. В результате чего протестная деятельность в виде практик Femen развернулась также во многих странах Европы.

Особенность постмодернизма как культурного метанарратива заключается в том, что смешением различных аналитических методов формируют новые оптики восприятия. Чему примером является авангардное направление акционизма 60-х годов прошлого века, интенция которого заключалась в удалении грани между действительностью и искусством. Тогда художник выступал, как правило, от имени субъекта или объекта искусства. Похожий акт, хотя, вероятно, и без такой осведомленности в истории протестного искусства, сделали девушки из Femen, которые начали выступать в качестве объекта политики. Прежде всего, используя феминистическую риторику.

«Украина - не бордель» - лозунг, в котором сошелся имидж Украины как «дома терпимости» с независимой от национальности судьбой ночных бабочек. Они здесь, они представляют проблему и они протестуют против нее - более того, они и есть сама проблема. Смотрите на нее. Объект политики превращается в субъект политического действия, используя свой угнетенный статус против его же самого. Стоит только вспомнить акцию VaginArt на открытии выставки Сергея Браткова в PinchukArtCenter. Визуально девушки ничем не отличаются от образа, представленного и воплощенного в работе «Хортица». Но собственно, казалось бы, бессмысленный акт переворачивает всю томность созерцания работ в арт-институции с ног на голову, делая учреждение полем политического действия, спонтанно демонстрируя политическое в искусстве.

Еще Теодор Адорно, интерпретируя искусство Энди Уорхола, писал: «Чтобы преодолеть систему, нужно уподобиться ей». Но если в отношении известного поп-артиста это предположение было, возможно, спорным, то для контекста Femen оно годится как никогда. При том что для художественной игры уподобление - это интенциональный жест. Но по Femen ... Создается впечатление, что интенция отсутствует, а перевоплощение лишнее - перед нами настоящий репрезентант. Как минимум, его поведенческая модель.

«Боже, царя гони» - еще одна яркая с точки зрения абсурдистской игры акция. Имитация практики монашеских орденов Средневековья - самобичевание перед Храмом Христа Спасителя в Москве показывает иррационализм сакрализации власти, что характерно для политической традиции России. Представляя ту же логику, они искажают известные строки из монаршего гимна и подают их в целостном ироническом комплексе со сценой самобичевания.

Акции Femen фигурируют где-то между панк-провокацией и китчевато-гламурной манере соблазнения. Интересна здесь феминистическая оптика девушек. Хотя непричастность к ней была артикулирована как Femen, так и собственно феминистками (например, киевской «Феминистической Офензивой»), их можно считать бессознательными последовательницами Жана Бодрияра. По мнению философа, противостоять мужской экспансии нужно не утверждая кажущуюся маскулинность, а беря на вооружение те качества, которые, по его мнению, присущи только женщине. Этим и отличается, например, акция типично феминистской группы PussyRiot у Кремля «Путин зассал» - с ее антисексистской панк-риторикой - от власти «искушения против соблазна» в политике Femen.

В отличие от европейских ситуационистов 60-х годов и современных российских арт-групп, Femen в области искусства себя не относит. Но это лишь вопрос артикуляции и видения себя в определенном контексте. На самом деле, сравнивая деятельность всех политически ангажированных арт-групп, можно увидеть, что акции Femen мало чем отличаются от резонансных практик своих (по факту) коллег. Более того, принадлежность к сфере искусства часто определяется не столько действиями, сколько их интерпретациями. В случае зарубежных коллег интерпретация осуществляется от первого лица, в случае же Femen - линию искусства необходимо выделять и подчеркивать. Чем могли бы заниматься, например, арт-критики или кураторы.

И для этого есть серьезные предпосылки. Политическое позиционирование Femen освещает симптоматику отечественной арт-сцены, для которой характерно расхождение между экзистенцией и художественной практикой. Например, в недавнем интервью молодой художник-анархист Давид Чичкан жалуется на засилье друзей-«буржиков» на открытиях своих выставок. Здесь и Никита Кадан, который рефлексирует относительно проблем левого толка в недавней «Трудовой выставке», а через несколько недель получает гран-при от одного из богатейших олигархов страны. Здесь и активистки Femen, которые искушением ради идеалов борются против самих себя.

 

Фото предоставлены Femen