Кто бы мог подумать, что вопрос интеллектуальной собственности сможет стать для нас главным предметом всех споров и обсуждений, происходящих в сети. А нужен был только веский повод. Уставшие от пресных и однообразных в своем мракобесии политических новостей, украинцы бодро принялись обсуждать сенсационное закрытие любимого ресурса с бесплатным контентом. Всего за неделю обсуждений стало очевидным чудовищное несоответствие между существующими нормами закона, желаниями и, главное, возможностями производителей информационного продукта и его потребителей. Скорее всего, это несоответствие так и останется в ближайшее время лишь поводом для дискуссий, за которыми, как это часто у нас бывает, не последует никаких вменяемых законодательных инициатив. Тем не менее, если рассмотреть проблему с точки зрения истории искусства - можно увидеть одну скрытую закономерность, забвение которой и привело к возникшему в наши дни правовому казусу, когда ежедневно миллионы человек в поисках знаний или развлечений оказываются вне закона.

Караваджо. Положение во гроб. 1602-1603. 300х203. Ватиканская пинакотека, Рим

Чтобы понять, где корень проблемы, я предлагаю вернуться к моменту, когда художники стали оставлять на работах свои подписи, засвидетельствовав тем самым рождение автора. Не будем брать в расчет античность, но обратимся ко времени ее возрождения в Европе.

Есть несколько причин появления на работах авторских подписей, которые дают о себе знать уже в Италии XIII века, но распространенной и повсеместной эта практика становится лишь к XVI веку. И на то были свои причины практического, прикладного характера. Все дело в том, что с развитием торговых отношений и коммуникационных сообщений между городами и странами художник и заказчик теперь могли быть не знакомы лично, что было почти невозможно ранее. Вопреки распространенному мнению, произведения искусства обзавелись подписями совсем не потому, что их авторы хотели избежать подделок или боялись плагиата их «интеллектуальной собственности» - это их как раз заботило в наименьшей степени – но для того, чтобы проинформировать заказчика об их авторстве, удостоверить его подлинность. Таким образом, подпись была необходимой мерой предосторожности, гарантирующей заказчику, что он получает именно то, за что он заплатил. А с другой стороны – авторский знак на произведении стал своего рода рекламой для художника и его мастерской. Так, например, графика, тиражи которой быстро расходились по разным уголкам европейской ойкумены – подписывалась почти всегда, тогда как живопись лишь в исключительных ситуациях.

Известный советский историк искусства Михаил Либман описывает один интересный в правовом отношении случай, когда «по распоряжению нюренбергского городского совета  от 3 января 1512 года, пришлому коробейнику, пойманному за продажей гравюр с фальшивой монограммой Дюрера, вменяется монограммы стереть, но продажа поддельных гравюр Дюрера ему не запрещается». (М.Я. Либман. Очерки немецкого искусства позднего средневековья и эпохи Возрождения, 1991)

Питер Пауль Рубенс. Положение во гроб. 1611-1612. 88х66. Национальная Галерея Канады, Оттава

О чем говорит этот нехитрый урок истории? О том, что для успешного функционирования искусства художнику следует всегда учитывать интересы своего заказчика, особенно, если они способствуют распространению знания о самом художнике и его таланте. И тут под словом художник я понимаю всех без исключения создателей нематериальных ценностей.

Притягательность и сила искусства как раз и состоит в том, что оно дарит зрителю возможность испытать новый опыт, что, согласитесь, очень мало согласуется желанием быть узнаваемым и всю жизнь тиражируя однажды найденный и запатентованный прием, написанный рассказ или мелодию – продавать их за дорого, охраняя авторским правом.

Следует признать, что на самом деле, авторское право, в том виде, в котором оно есть сейчас, никак не стимулирует художественные поиски, но более чем успешно способствует приумножению  посредственности. И тут важно вернуться к описанному выше уроку истории и осознать, что для того, чтобы стимулировать его развитие, важно защищать права не производителей, а в первую очередь, потребителей художественного продукта. И раз уж сегодня художники и прочие работники культурной индустрии трудятся не для ограниченного круга лиц, имеющих возможность оплатить свои пожелания, а выполняют заказ, так сказать, общественный – они не могут игнорировать желание широких слоев этой общественности иметь свободный (что вовсе не тождественно слову бесплатный) доступ к информации.

 

Ольга Балашова