Этот год в волошинском Коктебеле – сплошь юбилейный. Вот уже 110 лет как заложили фундамент Дома поэта, 100 лет как обжили его небольшие комнаты и ровно 10 лет как пытаются возродить миссию, возложенную на него Волошиным – быть культурным очагом. Невероятно, но когда-то этот небольшой поселок и впрямь был средоточием интеллектуальной жизни, а Дом поэта - бурлящим котлом идей, которые добродушный повар, Максимилиан Волошин, посмеиваясь мешал. И если случалось, что они выплескивались, то выплескиваясь, заливали собою не только Россию, но и Европу, как однажды метко сказал Андрей Белый.

Максимилиан Волошин с женой Марией, архивное фото

Этот дом пережил две мировые войны, революцию, немецких оккупантов и советских бюрократов, почти ничего не потеряв – ни убранства комнат, ни уникальной библиотеки, ни многочисленных киммерийских акварелей Волошина – ничто в нем не изменилось с тех пор, как шумные компании вольнодумцев, съехавшихся со всех сторон империи, терзали спокойствие благопристойных коктебельских дачников.

 

Дом Максимилиана Волошина в Коктебеле, архивное фото

И если предположить, что дом сохранился благодаря упрямой борьбе вдовы Волошина Марии Степановны, которая жила в нем вплоть до своей смерти в 1976 году, то как объяснить тот факт, что в сегодняшних реалиях он не превратился в вянущий провинциальный музей? Что заставляет людей из разных стран называть себя «друзьями Дома Макса Волошина», и съезжаться сюда каждый сентябрь на фестиваль?

Акварель работы Максимилиана Волошина

Марина Цветаева как-то сказала, что описать Волошина сможет только геолог, настолько Макс был монолитен. Для других же он был наоборот – мозаикой. Поэт, художник, типичный парижанин, древнегреческий божок – таким он смотрит со страниц многочисленных воспоминаний о себе. Кажется, что он был всем и сразу. Когда у него спрашивали, кто же он все-таки – поэт или художник, он отвечал: поэт, конечно же! а потом неизменно добавлял -  ну и художник.

 

Мастерская Максимилиана Волошина, архивное фото

Тучный, семи пудов мужской красоты, как он сам о себе скромно говорил, Волошин жил в Коктебеле, как настоящий древнегреческий мудрец – ходил в хитоне, подвязывал свои кудрявые рыжеватые волосы венком из полыни, и неустанно работал. Живой и живописный, любитель парадоксов и творец мифов, однажды он со своей женой обедал в небольшой компании, и в разгар застолья чья-то дочка громко спросила: - Мама, почему эта царевна вышла замуж за дворника? Волошин просиял – такой роли ему еще не приходилось играть. И все же набросок этого лица никогда не станет цельным рисунком, если пропустить одну, но основополагающую деталь – его, идущее из самого сердца, желание быть другом всем и каждому.

“Когда мне нужен я – я ухожу, если я к тебе прихожу – значит, мне нужен ты”, – Волошин умел слушать, как никто другой. Не только слушая, но и давая дельные советы, он во многом повлиял на творчество своих современников. Это в его гостиной Булгаков читал свои рукописи, в его доме Алексей Толстой начал писать прозу, и, наконец, под солнцем «его Коктебеля» Марина Цветаева создала свои первые шедевры. Как говорил Андрей Белый, он был «округлителем» острых углов, о которые рисковали расшибиться  еще неокрепшие российские символисты в самом начале своего творческого пути.

Дом, в котором отдыхает от палящего солнца рафинированный Бальмонт, а творец первой антиутопии ХХ века Замятин пишет шутливые стишки о вспаханных любовью коктебельских берегах, кажется выдумкой. И тем не менее он был, и порой число остановившихся в нем гостей за одно лето достигало 600 человек.

 

Участники спектакля «Путями Макса» в день именин Максимилиана. Коктебель. 17 августа 1926 года. В центре – А. Г. Габричевский, выше – Е. С. Кругликова. Собрание Дома-музея М. А. Волошина

В такой толчее нередко возникали конфликты, которые всегда сглаживал Главноуговаривающий Волошин, а если ему не удавалось этого сделать сразу же, то со временем он находил ключ к каждому. Так, на обиженное письмо Эренбурга он отвечал неизменно мирным «... Когда теперешнее наваждение пройдет, ты всегда найдешь во мне действенную любовь».

Во время гражданской войны Волошин оставался верен себе, пряча белых от красных, а красных, соответственно, от белых. Тучи сгущались, свободный Дом поэта мелькал красным полотном перед лицами советских функционеров, и однажды имя Максимилиана попало в расстрельные списки. Тогда угроза прошла мимо – бумерангом вернулась вечно протянутая волошинская рука помощи. Однако противостояние только начиналась – еще долгое время он боролся за коктебельский дом, едва добившись своего благодаря заступничеству Луначарского.

В 1932 году Максимилиан умер, оставив все заботы своей жене, которая еще долгие сорок четыре года бдительно берегла наследие мужа, сумев отбить его творческое пристанище не только у советской власти, но и у оккупационной.

Несомненно, при жизни Волошина дом справился с поставленной задачей, будучи местом, где творились новые миры, даже не смотря на то, что привычная жизнь стремительно шла под воду.

Сегодня, благодаря Волошинскому сентябрю, у этого места открывается второе дыхание. Обаяние поэта будто вросло в ландшафт его любимой земли, притягивая к себе людей и отпечатываясь в творчестве уже современных писателей и художников. Стоит заметить, что сентябрьский фестиваль притягивает весьма разношерстную публику: в современных друзьях Макса Волошина ходят не только художники и поэты, но и международные компании. Например, в этом году Группа Магнезит вместе с Фондом сохранения и поддержки культурных инициатив «Собрание» подарила музею памятник Волошину работы Ивана Коржева-Чувелева, а так же благоустроила сквер фасадной части парка.

Директор музея, Наталия Мирошниченко, считает, что эти изменения помогут Дому соответствовать уровню международного культурного центра. Недавнее обновление парка принесло с собой целый ряд необходимых новшеств: пандус для въезда людей с ограниченными возможностями, новую площадку для проведения мероприятий и т.д.

«Трудно переоценить значение и важность этих перемен. Музейный парк теперь достоин называться памятником мирового значения, - говорит она. - А скульптура Волошина работы заслуженного художника РФ Ивана Коржева, на мой взгляд, скоро станет одной из наиболее популярных достопримечательностей Коктебеля».

Что ж, если верить Маяковскому, звезды зажигают, потому что это кому-то нужно. Очевидно, что волошинская идея сегодня нужна не только редким энтузиастам. Общий для всех дом искусства твердо стоит на ногах, и прав был Андрей Белый, однажды сказав, что дом Волошина – гипсовый слепок с его прекрасного человеческого лица, вечная живая память о нем.

 

 

Алена Костенко