С 29 января по 13 февраля во французском городе Ренн показывают коллаборативный художественный проект, созданный французскими, украинскими и грузинскими студентами художественных учебных заведений: Европейской высшей школы искусств EESAB-site de Rennes, киевской Школы Визуальных Коммуникаций и тбилисских Академии искусств и Центра современного искусства. Проект курируется художницей Алевтиной Кахидзе с украинской стороны и куратором в TRAM (Transform Art Module) Аной Рябошенко с грузинской.  Предложение познакомить молодых художников из разных стран и дать им возможность поработать вместе подала художница, куратор и преподаватель Кристина Соломуха, которая с 2015 также является одним из приглашенных кураторов на направление «Современное искусство» при Школе Визуальных Коммуникаций и которой интересно провести свою серию проектов с участием украинских студентов.

 

Кристина Соломуха родилась в Украине, но с 17 лет живет и работает во Франции. Окончив академию искусств в Париже, она начала работать как художник с разными медиа – инсталляцией, рисунком, объектом, видео.  Уже около десяти лет преподает в Европейской высшей школе искусств в городе Ренн EESAB-site de Rennes. О том, как устроены художественное образование и система искусства во Франции, своих художественных, кураторских и педагогических практиках, а также о коллаборативном проекте Украина-Франция-Грузия, Кристина Соломуха рассказала в интервью для ArtUkraine.

 

 

 

3303,74 euros including taxes

 

- Вы уже давно живете и работаете во Франции, там же получили и художественное образование. Расскажите, пожалуйста, о нем. Что вы изучали и какие были методы? 

- После трех лет обучения в Киевском художественно-промышленном техникуме в 1989 году я переехала жить во Францию и поступила в художественную школу в Париже École Nationale Supérieure des Beaux-Arts, где отучилась 5 лет. Потом я получила постдиплом в Нанте, а затем, чтобы завершить образование, я еще поучилась на архитектурном факультете в Париже (École Nationale Supérieure d'Architecture Paris-Malaquais).   

Школами во Франции называют учебные заведения, которые по уровню соответствуют академиям. Всего таких художественных школ в стране приблизительно 50. В парижской школе были разные мастерские (ателье) художников, скульпторов, графиков и так далее, к которым студенты записывались и приходили несколько раз в неделю. Это такая академическая система, которая сейчас, наверное, осталась уже только в Париже: сама модель с мастерскими давно себя изжила.  Эта система предполагает, что у вас есть художник-звезда, к которому все записываются. В других французских школах и академиях сегодня вы редко встретите такой подход – художественное образование теперь работает через учебные программы, детально и всесторонне прописанные, нацеленные на результат.

 

В Парижской школе я получила хорошую теоретическую базу: у нас было много лекций по истории искусства, в частности искусства 20 века и современного, психологии искусства, эстетике, философии. Если сказать в общем, то нас учили, как вписать искусство в его эпоху, в историю, когда это искусство производится.

 

Уже более десяти лет я преподаю в EESAB-site de Rennes – Европейской высшей школе искусств в городе Ренн, которая входит в структуру из трех других художественных школ региона Бретань. Модель, по которой функционирует наша школа – это разработка учебных программ, где молодые люди могут получить ключи к пониманию современного искусства и современного мира. У нас три факультета: Communication (Графический дизайн), Design (Дизайн объектов) и Art (художественный факультет). Все четыре школы из года в год подымают вопрос, как мы можем объединиться, и что у нас может быть общего: мы проговариваем разные темы и затем вместе или по обмену работаем над общими проектами. Потому как предметы изучения в школе – это что-то, что изменяется все время, а также коммуникация.

 

 

Mudboots (2013)

 

- Учите ли вы молодых художников также практической стороне, или вы делаете акцент больше на теории? Какой ваш педагогический подход?

- Мой подход заключается в том, что студент обязательно должен производить какие-то формы. Потому что, обсуждение художественной работы и конечный результат – абсолютно разные вещи. Когда проект в голове, это одно. Когда он в процессе подготовки и сталкивается с различными сложностями (техническими, логистическими), он может значительно трансформироваться. Поэтому в школе, где я сейчас преподаю, является обязательным заданием сделать проект, дать какую-то форму своим размышлениям. Первое обсуждение всегда устное, а на второе я прошу принести какие-то наработки, черновики – "материальные доказательства" проекта, как я это называю.

 

Также, в начале моей преподавательской работы в École Supérieure d'Art et de Design в Реймсе я преподавала методологию проекта – анализ дизайнерского, архитектурного и художественного проектов. Нужно понимать, что все объекты вокруг нас имеют свой сценарий. Например, сценарий стула – это объект, на который может сесть человек. Но второй сценарий – этот стул не должен занимать много места, он должен быть компактным. То есть это предмет, на котором студенты узнавали, как писать сценарии объектов и пространств, и как их реализовывать. Это также очень важное знание для художника.

 

На сегодняшний день у меня достаточно большой преподавательский стаж: я преподавала в школах дизайна и архитектуры, делала короткие воркшопы, вела курсы и мастер-классы в Женеве, США, Корее, Франции. Но нужно сказать, что все это были довольно разные подходы и типы преподавания.

 

Mind The Gap Fountaine (2008)

 

- Параллельно с педагогической деятельностью, вы также являетесь художником и куратором. Расскажите о ваших художественных и кураторских практиках.

- Кураторство является частью моей художественной работы. Меня интересует не только производство моих собственных проектов, но и коллаборативная работа с другими художниками, а также современное понятие «выставки»  – что такое выставка, какие её составляющие элементы, что такое выставочное пространство, как объекты взаимодействуют в этом пространстве и какими могут быть подходы к реализации выставки. Меня интересует эксперимент во всех перечисленных мной ранее отраслях – художественной, кураторской, педагогической.

 

Уже три года я работаю практически только вместе с художником Пауло Кoделупи (Paolo Codeluppi). У нас различные формы совместной художественной практики: первый вариант, мы делаем общие работы, второй – обсуждаем общую концепцию, но каждый работает отдельно. Но когда мы приступаем к выставке это всегда один целостный объект. В нашей последней коллаборативной выставке нас интересует контакт с публикой на перформативном уровне. В определенные дни мы приходили в экспозицию и представляли выставку, рассказывая о скрытых смыслах наших работ. Мы это называем "перформированный объект".

 

Еще одна из моих кураторско-художественных работ – это проект с куратором Эльфи Тюрьпан (Elfi Turpin). Сначала она просто курировала мои выставки и писала к ним тексты, потом мы решили поэкспериментировать – сделать проект, в котором не было разделения ролей на куратора и художника. Вместе мы подготовили и работы, и выставку, и даже текст написали сообща.

 

Идея проекта заключалась в том, что мы изучили такое понятие как 1 %. Когда во Франции строится любое государственное учреждение – больница, дорога, школа и т.д. – то 1% бюджета должен быть отдан художнику для того, чтобы он что-то сделал в этом публичном пространстве. Существует конкурс, договоры, много бюрократии.

 

Amphibious (2013) коллаборация с Паоло Коделуппи

 

 

- То есть государство поддерживает искусство на законодательном уровне и такими способами?

- Да, это прописано в законе Франции. В Германии идет 2%. Во Франции же сейчас выделяется все меньше бюджета на социальные инициативы. К примеру, по сравнению с 1995 годом, сегодня государственных грантов для художников осталось 10% и бюджет в них копеечный. Музеи вынуждены подымать стоимость за вход, и так далее. Но я бы все равно не жаловалась – французское государство так или иначе поддерживает развитие культуры и искусства.

 

- А что художники делают на этот 1% бюджета?

- Разное. От банально-скучных мозаик до очень прогрессивных проектов. Все зависит от жюри, людей, которые этим занимаются, мэрии. Например, вокруг Парижа была построена трамвайная ветка, был проведен конкурс и десять художников сделали свои проекты, которые установлены по линии трамвая.

 

- И это всегда работает?

- Да, зачастую. Иногда, правда, деньги пропадают. Но сейчас у нас все более строго с этим, так что в принципе контроль стал лучше. Но в Париже, скажем, наверное, будет сложнее осуществить этот закон, потому что уже до этапа конкурса в столице известно, какой художник получит этот 1%... Но бывают и хорошие сюрпризы. Во Франции не крадут деньги в таких огромных количествах, как в Украине, у нас существуют проблемы на другом уровне. Например, у мэра какого-то французского города есть друг или зять художник, и он настолько хорош, что будет делать роспись на новой школе.

Так вот наш с Эльфи проект как раз и поднимал тему такого рода коррупционерства. Так как я являюсь частью художественной среды, я очень критично отношусь к таким вещам, и нам был интересен принцип, по которому отбираются художники в таких конкурсах. Мы взяли все конкурсные документы (они есть в свободном доступе в интернете) и решили реализовать этот 1% в микроварианте. Проект состоялся в одной из комнат студии наших друзей архитекторов: комнату нужно было убрать, а за один процент от бюджета уборки мы пригласим художников, которые что-то сделают в этом убранном пространстве. Конкурсные документы мы расписали немного по-своему – например, посоветовали всем художникам давать нам взятки в виде кофе, ветчины, или сыра. С одной стороны, это были ироничные приписки, а с другой – очень критичные, так как основа была реалистичной. Мы пригласили десять художников, которые уже когда-то работали с 1%, а в жюри были выбраны люди, которые также уже сталкивались с этим механизмом. Один архитектор был и конкурсантом, и в жюри (он конечно же проголосовал за свою собственную кандидатуру). По первому же голосованию нами было выбрано 4 проекта, то есть 4% вместо 1%. На инаугурации был перформанс, где один из художников в песенной форме озвучил все, что происходило во время проведения конкурса – как нас подкупали, как конкурсанты были и председателями жюри и так далее.

 

Animali Domestici (2011)

 

- Довольно критический проект, который поднимает тему функционирования системы современного искусства. Кроме такой государственной поддержки, у вас есть частные институции? Как художники во Франции взаимодействуют с институализированной арт-системой? 

- Частные институции есть, но у нас меценатство и спонсорство менее развито, чем, скажем, в Германии, Бельгии и других странах. Это отчасти зависит от того, что 30 лет назад социалистическое правительство и особенно министр культуры Жак Лёнг (Jack Lang)  придумали очень хорошую систему региональных фондов FRAC (Fonds Regional d'Art Contemporain), которые занимаются современным искусством, а также сделали много для модернизации художественного образования и помощи молодым художникам.

 

Где выставляться – это уже выбор всегда только художника: мы выставляемся там, где можем. Но важно, чтобы смысл работы не отрицал то, как эта работа показана. Во Франции мало кто из художников полностью живет за счет своего творчества. Могу рассказать, как живу я: большая часть моего бюджета – это зарплата в художественной школе, где я преподаю, другая часть – зарубежные и французские гранты и стипендии, и третья часть – продажа работ. Во Франции довольно таки развиты государственные (региональные и больших городов) и частные коллекции, которые постоянно пополняются работами современных, ныне живущих художников. Если это какие-то перформативные проекты, то покупаются либо финальные объекты этого проекта, либо же сам проект полностью реконструируется в полном размере в музейном или архивном пространстве с видеодокументацией оригинального события.

 

Retournez la chaussette! ou La chaussette retournée

 

 

-  Украинские коллекционеры, к сожалению, не обладают таким образным мышлением, а у музеев нет финансовой возможности приобретать такие работы.

- Одна из больших проблем в Украине, как мне кажется, это проблема информации и образования. Если у людей есть ключи к пониманию, информация и желание узнать, они могут понять, что происходит в современном мире, в том числе художественном. Если же у них есть только информация, что в 18 веке делались натюрморты, то эти натюрморты они и будут покупать. Поэтому без должного образования, сдвигов в понимании не случится. Для меня было удивлением, в 1997 году когда знакомый берлинский галерейщик на Документе в Касселе водил коллекционеров по всей выставке и рассказывал не только о своих художниках, но и о тех, которых представляют другие галереи. Очень много обычных людей приходят смотреть выставку и задавать вопросы. Они не боятся не понимать. Поэтому нужно делать различные образовательные программы, чтобы информация могла свободно циркулировать в обществе.

 

- Затрагивая еще тему функционирования художественной системы, расскажите, как во Франции выстраиваются условия труда для художника?

- Во Франции Министерство культуры выделяет неплохой бюджет на искусство, хоть он и уменьшается с каждым годом. Центры современного искусства зачастую работают с художниками на условиях гонорара. К примеру, не так давно нас с Пауло пригласили сделать выставку и резиденцию в новом Центре современного искусства Le 116 под Парижем, и выделили бюджет в 2 тысячи евро на продукцию и около 500 евро на человека за участие. Но бывают и другие варианты, когда, например, куратор говорит «У нас есть такая-то сумма для тебя и столько-то на продукцию. Ты согласен, если на продукцию мы отдадим всю сумму?». Часто художники соглашаются, но могут и отказаться, если финансовое положение не позволяет. И это нормально, конфликта не возникнет.

 

Landscape II (2008)

 

- Если художник начинает задавать неудобные вопросы с помощью своего искусства, как это встречается широкой публикой и художественным сообществом? Какого уровня профессиональная критика имеет место быть?

- Я приведу такой пример. Как вы знаете, во Франции легализировали однополый брак. После этого консервативно-религиозные организации начали проводить протесты, причем не только против однополых браков, но и против абортов. На ярмарке современного искусства FIAC американский художник Пол Маккарти показал скульптуру «Дерево», по форме напоминающую сексуальную игрушку. Конечно же, все это было согласовано с мэрией города – огромная надувная скульптура была установлена на фешенебельной площади. И тут же начались выступления консервативно настроенных людей, которые в своих твиттерах стали писать «Какой ужас, на площади выставили гигантский анальный плаг». Пресса отреагировала мгновенно: появилась статья с явно саркастическим замечанием, что заметили в скульптуре сексуальную игрушку именно религиозные общины и консерваторы, к чему бы это. Два дня спустя, однако, кто-то все-равно обрезал крепление, скульптура упала и ее пришлось демонтировать. Вот вам пример обсуждений таких ситуаций – это были социально-политические издания, с миллионной аудиторией. И если художник захочет сделать работу о том, как Саркози дружил с Кадафи или какой-то министр продавал оружие, мне сложно представить, что его выставку могут закрыть. А если это и случится, то тут же на следующее утро в прессе появятся многочисленные критические статьи. (Интервью было сделано до трагических событий в Париже, поэтому мы не коснулись этих актуальных новостей, а также религиозных вопросов – прим.ред.). 

 

- А как часто во Франции можно встретить сочетание художника и куратора в одном лице?

- Довольно часто. Думаю, это связано с тем, что когда мы в мастерской делаем работу, на этом она не заканчивается. Привнося проект в пространство, художник начинает работать и с ним, вписывать свой объект в окружающую среду. Кстати, даже на школьном уровне работа не заканчивается на решении, каким образом реализовать проект концептуально и технически – студенты должны уметь работать и с выставочным пространством. Считаю, что для современного художника выставка неотделима от его произведения. Просто некоторые художники идут дальше и организовывают выставки самостоятельно. Но я не знаю ни одного художника в своем окружении, который никогда не организовал бы выставку: хоть самую маленькую,  для друзей, на книжной этажерке, в мастерской – тоже выставка.

 

- В Украине художники часто становятся кураторами ситуативно, из-за отсутствия профессиональных институций и профессиональных кураторов. Эта тенденция, например, характерна для западной Украины, где в конце 1980-х стали появляться неформальные галереи.

- Пять лет назад мои студенты второго курса организовали галерею, потому что в Ренн не было достаточно открытых мест, где бы они могли показывать свои работы. Они долго искали пространство, обращались в мэрию, им отказали, потом кто-то им просто одолжил зал в пользование. Галерею они назвали Standart и делали там очень хорошие экспериментальные проекты. Когда после обучения они разъехались из Ренн, то передали пространство другим студентам, а название забрали с собой. Теперь галерея называется Le Practicable и занимается ею часть студентов, которые сейчас принимают участие в проекте «Экстремальные территории». Выставочный формат: один месяц выделяется на проект художникам, один – студентам нашей школы.  Кроме того, художники, которые делают выставку в этом пространстве, обязательно приходят в школу с лекцией или презентацией своего творчества. Например, у нас проходила биеннале в Ренн, и каждую неделю в Le Practicable проходили перформансы, после которых состоялись лекции для всех студентов школы. Молодые художники, которые занимаются галереей, много общаются между собой, задают вопросы, ищут на них ответы, экспериментируют, пробуют много разных вещей.

 

Le Chemin De Damas (2011)

 

- Расскажите, пожалуйста, об этом экспериментальном коллаборативном проекте с французскими, украинскими и грузинскими студентами. В чем его идея?

 

- То, что мы делаем сейчас со студентами – это экспериментальные художественные практики. В этом году наша школа выбрала тему для исследования «Extreme territories» («Экстремальные территории») и я сразу подумала об Украине – в тот момент здесь был Майдан. Также я хотела поехать и в другие страны пост советского пространства, которые переживают экстремальные ситуации, что бы дать французским студентам как можно больше элементов для понимания политической обстановки. Поэтому после Украины, мы со студентами отправились еще и в Грузию. Идея заключалась в следующем: предложить французским студентам встретить их украинских и грузинских сверстников для того, чтобы задать вопрос, каким образом можно делать искусство в такой сложной политической ситуации. Работа должна иметь как почву специфический политический контекст, но не обязательно, чтобы конечный результат был таким специфическо-политическим. Каким может быть ответ? Каким может быть искусство? Может ли ответ быть: в такой ситуации искусством мы не занимаемся? Является ли это экстремальным ответом? Подходы могут быть совершено разными. Я предложила Школе Визуальных Коммуникаций поэкспериментировать и познакомить наших студентов. С 27 октября по 1 ноября шесть французских студентов познакомились с пятью студентами ШВК с направления «Современное искусство» и «Дизайн». Больше всего меня в этом проекте интересует живая коммуникация французских студентов с их сверстниками из Украины и Грузии. Во время приезда в Киев у ребят было много мероприятий, исследований, совместных посещений интересных локаций, встреч, диалогов. Также нам устроили визиты в мастерские Национальной академии изобразительного искусства, фонд культурных инициатив «Изоляция», Межигорье, мы выезжала в индустриальные зоны с арт-кластерами и т.д.  Дальше студенты уже обсуждали свои проекты удаленно через почту и Facebook, обмениваясь знаниями, впечатлениями и артфактами. Выставка откроется 29 января в выставочных залах школы в Ренн, это первый этап, в апреле мы её привезём в Киев в рамках Французской весны, а в сентябре в Contemporary Art Space в Батуми в Грузии. Мы очень благодарны Министерству культуры Грузии и Французскому институту в Киеве, которые оказывает большую поддержку при реализации этого проекта.