Автор цієї історії – журналістка Ольга Гарицька. Блокноти з інтерв’ю, записаними похапцем під час відряджень, пожовклі листи, нотатки, чорно-білі порепані фотографії колись давно й на довгі роки заховала у собі стара дідова скриня. Одного дня, готуючись до невідворотного ремонту в помешканні, авторка вирішила навести лад у своєму архіві. З тих стосів паперу і спогадів й постала «Казка про Лою». Дія відбувається у передмісті Києва і в самому Києві після Другої світової війни. Всі персонажі – реальні, деякі імена змінені, збіги не випадкові.

 

Небольшая книга уютного формата (старинное имя его crown octavo), с твердой обложкой зеленоватого «советского» картона 50-х – «Казка про Лою». Бумажная книга, в отличие от электронной – целый мир тактильных радостей, и, в некоторых случаях, внешний вид издания значит ничуть не менее, чем заключенный в оболочку текст. Это как  с телом и душой – иногда нужно следовать совету кормилицы Джульетты и судить о книге по обложке.

 

Тут и далее – иллюстрации к изданию

 

В случае «Казки про Лою» инициатор издания и редактор Марина Скугарева вместе с дизайнером Ириной Пасечник создали художественный объект, идеально соразмерный тексту. Что не удивительно: Ирина Пасечник, ведущий дизайнер издательства «Родовід», известна тем, что каждая ее книга, без преувеличения – событие, а художник Марина Скугарева, дочь Ольги Гарицкой, связана с автором связью самой близкой из возможных.

 

Фактом литературы иногда становятся тексты, написанные, казалось бы, для своих. Такие книги вырастают из семейной истории, имеют глубокие корни. Из таких историй можно было бы составить интимный портрет эпохи, который был бы гораздо более верным, чем парадный, пропитанный идеологией.

 

 

Один из главных героев «Казки про Лою» ‒ Дед. Лоя появляется в его жизни неожиданно и ниоткуда – как Дюймовочка, лежащая в ореховой скорлупке. Дед заменил ей родителей, стал ее семьей. Еще одна берущая за живое история послевоенного времени стала в пересказе Гарицкой сказкой – о любви, заботе, благородстве, достоинстве. Сколько же душераздирающих историй хранится в темных чуланах кровавой эпохи! Однако же, «Скрыто – не забыто», как сказал в свое время великий сказочник Ганс-Христиан Андерсен.

 

Как устроен текст? Автор сплетает нити повествования так, как Лоя ткет гобелен: условное, как у Де Кирико или Поля Дельво, пространство, там и сям усеяно точными бытовыми деталями ‒ платьице, туфельки, теплая шуба, газетная треуголка, ткацкий станок, со всей своей весомой серьезностью… Все эти самые настоящие предметы погружены в утреннюю дымку сна, которая нежно окружает острые углы реальности, наполняя покоем читателя – не могут ведь жемчужные облака этих грёз привести к горестному и безнадежному?

 

Маленькая Лоя – сирота, у которой нет на свете никого, кроме деда, вписана в круг хлопот днем, и вещих снов – ночью. Ее личная история разворачивается на драматическом историческом фоне, среди декораций послевоенного Киева – в те времена, когда по Малоподвальной и Андреевскому спуску зимой ездили на санках, а летом во дворах бродили куры.

 

Автор запускает механизм припоминания, а, как известно, «знание есть припоминание» («Федон», Платон). Ольга Гарицкая, ведет читателей дорогой нарратива, и мы начинаем «узнавать»: работает память рода, многочисленные истории матерей, бабушек, прабабушек, составляющие ядро личности. Мы чувствуем свои корни – ту почву, политую слезами, откуда выросли мы сами. Автор почти не говорит о страшных временах – ведь Лоя не со стороны смотрит ‒ но холодное дыхание громадной эпохи ощущается в том, как проживается жизнь героев.

 

 

И открытый финал ‒ как жизнь после смерти. Ольга Гарицкая, милосердная к своим героям, отпускает их на свободу из реальности: «Може, ще й досі живуть-поживають, тільки де – ніхто не знає»…«Кажуть, що в лісі, коли на землю падає останній сонячний промінь, якщо зайти в саму глушину й дослухатися, чути дівочий голос. Протяжне, жальне відлуння…».

 

Со страниц книги смотрят на нас нарисованными глазками бумажные куклы. Их когда-то рисовала и вырезала для своей внучки Ольга Гарицкая, когда они играли в театр. Это самые настоящие, документальные, не обезображенные нарочитой красотой, куколки из детства – не иллюстрации, а действующие персонажи, актеры. Беззвучно, помимо слов, сообщают они нам что-то.

 

 

И вот, как раз тогда, когда я переглядывалась с куколками из «Казки про Лою», попалась мне на глаза почти их ровесница ‒ Fillete Пабло Пикассо (39-40 гг). Fillete живет сейчас в коллекции Леонардо Ди Каприо. И она, конечно, родная, старшая сестра рисованных девочек и мальчиков из «Казки про Лою».

 

Пабло Пикассо. «Девочка». Из коллекции Леонардо ДиКаприо

 

Такие вот фокусы показывает рукотворная реальность. Кстати, когда дочитаете до финала, найдете целую тетрадку страниц для заметок – «Казка про Лою» машет читателям красной шелковой закладкой, дразнит, зовёт, приглашает.

 

Книгу можно найти в книжной лавке «Мистецького Арсенала», в галерее «Чорна ящірка» (Днепропетровск), в Художественном Салоне СХ Украины (Сумы).