Александр Володарский о «казусе Мавроматти», зрителе-"палаче" и "материальном стимуле" общественных процессов.

 

Акцию “Свой-Чужой” Олега Мавроматти многие считали заведомо самоубийственным шагом. Если предложить толпе казнить или помиловать, то она неизбежно проголосует за казнь – это не вызывало сомнений ни у противников, ни у сторонников художника. Часто перформанс Мавроматти сравнивали с экспериментом Милграма, нашумевшим в 60-е годы. Его участникам предлагалось выступить в роли экзаменатора: задавать вопросы испытуемому и в случае неправильных ответов наказывать его, наносить удар током. С каждой ошибкой напряжение увеличивалось. При этом палач сохранял полную анонимность, он смотрел на жертву через зеркальное стекло. Мало кто останавливался после того, как жертва начинала просить о пощаде, а многие продолжали бить током уже неподвижное тело, после того как напряжение превышало смертельную отметку. Разумеется, за стеклом находился актёр, который имитировал страдания и смерть, а настоящими объектами эксперимента были как раз студенты-палачи.

В опыте, который поставил Олег Мавроматти, соотношение голосов “за” и “против” было иным. Большинство выбирало жизнь, притом, что интернет сам по себе – крайне жестокая среда.

Хоть Мавроматти и кажется идеальной жертвой, которая сама отдала себя в руки мучителей, количество проголосовавших за казнь почему-то не превысило критическую отметку.

Ответ заключается в психологической разнице между палачом и судьёй.

Эксперимент Милграма – это как раз тест для палачей.

Студенты получали инструкцию, согласно которой они должны были наказывать человека. Они должны были всего лишь следовать этой инструкции. У участников эксперимента Милграма было лишь два пути: продолжать игру или покинуть её, сама же игра исключала возможность выбора. Человек во всём честно и скрупулезно следующий указаниям, снимает с себя ответственность за результат своих действий.

Опыт Мавроматти превращает голосующего не в палача, а в судью. Палач и жертва тут как раз едины – это сам художник, ведь именно он подаёт ток нажатием на кнопку.

Судья же отличается от палача тем, что обладает свободой выбора. Пусть эта свобода выбора заключена в рамки закона, но всё равно появляется ещё одна развилка, помимо “играть – не играть”. Казнить или помиловать.

Проголосовать за казнь – это не то механическое действие, которое выполняли испытуемые в тесте Милграма. Это осознанный поступок. Убить может и машина, но принять решение об убийстве способен лишь человек.

У Мавроматти достаточно врагов, которые действительно хотели бы отведать его крови, но как раз они-то и не стали голосовать за казнь. Причина проста – нежелание играть по чужим правилам. Поставим себя на место православного инквизитора: ему предлагают спуститься в ад, взять в руки сатанинские вилы с рукояткой в виде козлиной головы и поразить ими хохочущего грешника. Инквизитор привык действовать крестом и святой водой, хоругвью и иконой, но тут они бессильны. Он догадывается, что как только убьёт дьявольское отродье, используя его же оружие, то тем самым подчинится воле Нечистого. Поэтому религиозных фанатиков из списка потенциальных участников проекта Свой-Чужой мы вычёркиваем. Остаётся лишь пресыщенная безликая публика, для которой бессмысленная жестокость – не выражение реальных эмоций (злости, гнева, ненависти), а их суррогат. Заменитель. Самое реалистичное из всех виртуальных развлечений.

Но и они тоже не стали убивать Мавроматти.

Цена вопроса – 50 центов, именно столько стоило проголосовать за казнь.

Смешные деньги: цена чашки дешевого кофе из автомата. Любой любитель виртуального насилия вполне может позволить эту сумму. Разобраться с системой Paypal, через которую предлагалось платить, тоже не так уж и сложно, на всю процедуру должно уйти полчаса, от силы час времени.

Но Мавроматти жив.

Дело в том, что именно эти 50 центов и превращают голосование в ответственный шаг. Если бы изъятие денег было оформлено в любой другой форме (например, осуществлялось бы посредством смс) – пожеланий смерти было бы несколько больше. Но осознанная передача денег – совсем другое дело, она имеет почти сакральное значение. Сегодня финансовый успех часто является синонимом успеха жизненного; в среде, в которой религия мертва, а следование каким-либо идеологемам – удел небольшой кучки маргиналов, материальная состоятельность становятся эквивалентом всего; деньги – это душа человека общества потребления. Заплатить за что-то, купить какой-либо объект – значит признать его серьёзность, значимость, нужность. Человек, голосующий за убийство и отправляющий 50 центов через Пэйпэл, говорит тем самым: “мне нужна смерть художника, я готов купить её”. Мимолётное развлечение превращается в осознанный поступок, деньги придают реальность виртуальному убийству.

А к этому готовы считанные единицы. При желании любой может найти десятки и сотни видеороликов с убийствами, как постановочными, так и реальными, прочесть тысячи новостей, в которых кровь будет сочиться из каждой буквы. Платить 50 центов за смерть Мавроматти для простого охотника за виртуальными смертями – бессмысленная расточительность. Знак причастности к тому, что он не чувствует или боится почувствовать.

Перформанс “Свой-Чужой” не опроверг опыт Милграма, скорее дополнил его. Милграм показал, что человек легко и не задумываясь, принимает и ретранслирует зло идущее извне. Мавроматти показал, что человек, как правило, не готов рождать зло самостоятельно, если ему для этого нужно приложить даже символические усилия. Результат не то чтобы оптимистичный, но и не слишком удручающий.