22 июня - 17 июля 2011 в Мыстецьком Арсенале (ул. Лаврская 12) пройдет выставка работ Василия Ермилова "Украинская звезда мирового авангарда", презентуемая галереей "Проун" (Москва).

Воспоминания

Мне посчастливилось знать харьковского гения дизайна Василия Ермилова, ныне известного во всем мире. В 1965-м я приехал к нему и попросил дать на выставку «Украинская фотография 1917-1941» произведения 1920-х. Ермилов показал мне рисунки обнаженной натуры, которые не уступали Дега. Показал также абстрактные рельефы, которые сейчас стоят сотни тысяч долларов. Я был поражен, потому что в Харькове на чердаке, где жил художник, меня встретило искусство мирового уровня. Абстрактные композиции Ермилова на десять лет опередили англичанина Бена Николсона, законодателя ХХ века.

Василий Ермилов. Автопортрет. Офорт. 1912

Василий Дмитриевич заметил мой восторг и даже написал об этом своему ученику художнику Платонову. Чердак Ермилов переоборудовал под очень удобную и функциональную «машину для жилья», по выражению конструктивистов. Единственное неудобство - нужно было следить, чтобы не удариться головой о наклонную кровлю. Ермилов бедствовал. Его постоянно «били рублем», т.е. не давали заработка. Гениальный «Проект ленинской эпохи» для центральной площади Харькова отклонили в пользу банального Ильича, который до сих пор стоит в первой столице Украины. Но Ермилов не унывал. Он когда-то был с «душевным бедняком» Велимиром Хлебниковым, который называл его Ермушей. Хлебников считал бедность за превосходство и жаловался Есенину, что в его харьковской комнате много мебели. Стояла там лишь скамеечка. «Зачем мне табуретка? Я могу стихи писать на подоконнике».

Василий Ермилов. Гитара. Бумага, гуашь. 1919

Поэтому Ермилов творил бедное, то есть удивительно лаконичное искусство. Западный историк пошутил: «Для полноценной композиции Ермилову нужны две палочки, а Лисицкому минимум три». Помню его слова: «Художников, как я, в двадцатых годах было немного. Я не сомневаюсь, что слава ко мне придет». Она пришла к нему, предшественнику минимализма и концептуализма, лишь после смерти.

Василий Ермилов. Декоративная композиция. Бумага, гуашь. 1920-е гг.

Друзья Ермилова вспоминают, что руководство харьковского Союза художников отказалось предоставить зал для гражданской панихиды по нему. Мол, человек, которого исключили из Союза за космополитизм, хотя спустя время и снова приняли, не стоит таких почестей. Погребальная машина с гробом постояла у дома Союза и отправилась на кладбище. По дороге на нее наехал трамвай. Из автобуса с гробом потекла красная краска.

Василий Ермилов. Эскиз для оформления ткани. Бумага, гуашь. 1959

Почему украинец Ермилов был исключен по «еврейской» статье «космополитизм»? Дело в том, что по требованию Сталина, чтобы скрыть антисемитскую сущность этой кампании, каждый десятый должен быть славянином. В Киеве, например, им должен был стать Петрицкий, но ЦК компартии Украины попросил заменить его другим славянином. И на это место попал художник Овчинников. В Москве десятое место пришлось на учительницу Ермилова художницу Марию Синякову.

Василий Ермилов. Мандолина. Холст, масло. 1920-е гг.

Чтобы финансово послужить Ермилову, музей купил у него для библиотеки три редкие издания двадцатых годов за 30 рублей (три килограмма хорошей колбасы). Я решил подать в закупке министерством культуры эскиз революционного плаката 1920 года. Заведующим министерской комиссии, которая покупала произведения искусства, был чиновник, который в 1949-м исключил Ермилова из Союза. Человека, который «завалил самого Ермилова», повысили и сделали начальником в Киеве. Чтобы не рисковать, начальник таки назначил цену за революционный плакат, но унизительную - 20 рублей. Ермилов узнал об этом (как позже выяснилось) от моего друга Парниса и передал мне протест. Протокол закупочной комиссии вел я, там было много разных произведений, и я поставил против фамилии Ермилова цифру 100. На эту цифру гений дизайна отозвался одобрительно: «Я хотел бы получить эту сумму, пока я в вертикальном положении». Министерство выплачивало долги медленно. Сто рублей получила вдова Ермилова...

Василий Ермилов. Мужской портрет. Бумага, карандаш. 1921

Приведу рассказы Василия Дмитриевича о своем друге и соратнике Петрицком. В 1937-м они вдвоем готовили в Харькове проекты оформления украинского павильона Всесоюзной сельскохозяйственной выставки. Петрицкий рисовал импульсивно, еще и комментировал: «Видишь, линия идет сама туда, куда следует». Завистники ославили Петрицкого: он рисовал портрет врага народа Скрипника. Эскизы были отклонены, а Петрицкого решено передать в руки НКВД. Делалось это тогда «по просьбе трудящихся». Ермилов показал мне статью в харьковской газете, подписанную четырьмя «трудящимися с пристальным глазом». В ней покорнейше просили расстрелять двух плохих художников - Касияна («Зачем он прибыл с Запада на Советскую Украину?») и Петрицкого, который рисовал врагов народа. Ермилов встретил своего друга за неделю в кафе и сразу даже не узнал - так он потемнел.

Василий Ермилов. План оформления дворца пионеров и октябрят в Харькове. Бумага, смеш. техника. 1933

Позже харьковский художник Страхов рассказал мне о дальнейших событиях. Дело двух «отщепенцев» рассматривало собрание харьковских художников. Так тогда полагалось делать. Для статистики присоединили к тем двум еще и Страхова. На собрании Касиян, схватившись за голову, нервно раскачивался, как еврей на молитве. Петрицкий сидел как аршин проглотил, и, не моргая, смотрел на президиум. А Страхов не растерялся: «Я выбежал на трибуну и начал кричать на президиум - на кого руку поднимаете? Петрицкий прославил социалистическое искусство за рубежом, Касьян был советским гражданином еще в Праге. Мой плакат с Лениным получил золотую медаль в Париже, и коммунисты всего мира носят значки с этим изображением». Собрание было деморализовано и не решилось осудить своих товарищей.

Василий Ермилов. Проект интерьера магазина. Бумага, смеш. техника

Как и все футуристы, Ермилов в искусстве нарушал запреты и табу. Во многих его произведениях предметом игры была обнаженная натура. Показал он мне эротические рисунки японцев, и не почувствовав оживленной реакции, к этой теме в разговорах остыл, разве что напоследок рассказал мне остроумный анекдот: «Грузин танцует с девушкой. Она говорит: «Мне душно. Я отойду к окну». - Дэвушка, когда какнешь, ко мне вернешься?»

Василий Ермилов. Проект обложки Ленин и октябрь. 1920-е гг.

Шедевром Ермилова в жанре ню является коллаж из двух частей «На пляже. Утро. Вечер. 1936». Сегменты и полосы (желтые, оранжевые, голубые и фиолетовые) - это абстрактный пейзаж, это небо и песок. И в этот абстрактный порядок включается абсолютная конкретность: фотография обнаженных женщин, лежащих ничком на нудистском пляже. Позировали Ермилову при фотосъемке жены харьковских художников Седляра, Падалки, Шапошникова и самого Ермилова. В левой части («Утро») цвета изобилуют утренней свежестью, и полоса с женщинами поднимается вверх. А в правой («Вечер») цвета становятся отяжелевшими, а изображения женщин опускается вниз, словно вслед за солнцем.

Василий Ермилов. Проект оформления первого павильона Украинской ССР на ВСХВ. 1939

Когда значительно позже мы этот шедевр репродуцировали в книге «Авангард Йогансена», издатели попросили меня прокомментировать произведение, и у меня получилось следующее: «Я, профессор Горбачев, представитель крахоборского (мелочного) искусствоведения, всю свою жизнь собирал никому не нужные факты. Через научный поиск я определил имена лиц, которым принадлежат три зада. Кому принадлежат четвёртые ягодицы, крайние справа, придется определить грядущим искусствоведам».

Василий Ермилов. Проект росписи поезда Червона Украина. 1920-е гг.

Реабилитация Ермилова продвигалась медленно. Большой интеллектуал, патриот и пересмешник Бажан умышленно дворушничал» в 5-м томе «Истории украинского искусства», посвященном опасным 1920-м - расстрелянному Возрождению. Среди иллюстраций представлены абстрактные рельефы Ермилова. А автору текста Бажан предложил слегка выругать эти произведения. «А чего Вам бояться? - Спросила его Лидия Ивановна Попова. - Вы же академик». - Разве вы не знаете, - сказал Бажан, - сегодня у нас академик, а завтра не академик. Главное - картинки, для толкового – достаточно».

Василий Ермилов. Без названия. Бумага, коллаж. 1928

1989 хорватские искусствоведы Бранка Стипанчич и Тихомир Миловац в достаточно нуждающейся экспозиции Украинского музея увидели одного-двух Пальмовых и Богомазовых и почувствовали, что это, пожалуй, не случайно. Тогдашний директор сказал, что никакого авангарда здесь не было и, унылые, они об этом рассказали заместителю директора, моей сестре Ирине. Ира свела их со мной. Я долго и нудно рассказывал о десятках имен - от известного Малевича до не известного Петрицкого, о том, кто где в мире знает эту тему. Хорваты загорелись и сказали: «Через год сделаем выставку украинского авангарда в Загребе». Я не верил. Но они у себя дома добились, что в межправительственное соглашение между Украиной и Хорватией был внесен пункт об этой выставке. К счастью, мой московский коллега одессит Колесников на протяжении двух лет «бескорыстно бессмысленно» ездил по коллекциям РадСоюзу и фотографировал украинских модернистов. И Министерство культуры, как всегда в таких случаях, саботировало. Хорваты вежливо напоминали о себе. И терпение у чиновников лопнуло. Они позвонили Ирине Емельяновне и раздраженно произнесли: «Хорваты нас достали. Подберите два-три десятка каких картин и заткните им глотку».

Василий Ермилов. Композиция. Начало 1920-х гг.

Мы сразу стукнули в Загреб. Бранка и Тихомир приехали в Киев, и мы с ними обошли все нужные коллекции и музеи. Частные коллекционеры встречали нас радушно. Да и работники фондохранилищ не скрывали своих сокровищ. В Укрмузее раскрыли мы избитую папку с дизайнерскими проектами Ермилова. Хорваты остолбенели: «И это лежит без движения? Мертвым грузом?» В запасниках театрального музея они снова остолбенели перед избитой папкой с Петрицким. «Да это же уровень Шлеммера (то есть классика немецкого конструктивизма - Д.Г.)!» - Говорили они друг другу. Каталожная часть выставки (названия, размеры и т.п.) была подготовлено и вместе с миниатюрами Колесникова вывезена за границу.

Василий Ермилов. Женский портрет. Бумага, карандаш. 1923

Выставка «Украинский авангард» была спасена. Она состоялась в конце 1990-го - начале 1991-го в Загребе. Хорваты издали роскошный каталог со статьями малочисленных украинистов всего мира и назвали его «Библия украинского авангарда». Ермилов был среди любимцев хорватских художников - рельефы, книжная и промышленная графика. Проект папиросной коробки «Ильич» вызвал восторг своим несравненным конструктивизмом. И одновременно - шутка: нужно было написать Ильич I, чтобы не спутать с Ильичом II Брежневым. Поражало и то, что ермиловская концепция была актуальна также для художников конца ХХ века.

Собственно, актуальным был так называемый минимализм, к которому прилипло название «бедное искусство». Арсенал Ермилова - два-три локальных цвета, два-три геометрических элемента, две-три материальных фактуры (жесть, дерево, гудрон). Искусной техникой полировки, шлифовки, присыпки, противопоставлением овальных и угловатых плоскостей, безупречным «дорийским» пропорциональным строем он добивался в своих рельефах высокого художественного (композиционно-ритмического, технически отработанного) эффекта. Ремесло он, как и в Древней Греции, возводит в ранг искусства. Мастеровой в его лице (точный глазомер, тщательный подбор материала) от оформительской практики возносится к духовным высотам - расчлененной формы Пикассо (рельеф «Скрипка»), до неслыханной, как ересь, простоты Малевича («Квадрат и круг в тондо»).

Последние годы жизни (1963-1967)
После персональной выставки в 1962-м, устроенной Харьковским союзом художников как искупление-извинение за незаслуженное изгнание В.Д. из «славных рядов советских мастеров искусств», Ермилов прожил еще несколько лет. В одном из писем он отметил: я еще не все сказал. Недавно искусствоведам удалось установить его наследие последних лет:

1. Он возобновил свою конструктивистскую форму 1920-х: проекты монументов-музеев Пикассо и Хлебникова, а также монумента ленинской эпохе. Достойно удивления совершенство его дизайнерского проекта книги Хлебникова, заказанного ему А. Парнисом.

2. В живописи создал оригинальный вариант абстрактного экспрессионизма. Это был ответ Ермилова на американо-европейский ташизм 1940-1950-х годов. Я имею в виду его картины «Знамение 22.6.1941. Боярка». Это было воспоминание Ермилова о дне объявления Германией войны СССР. В этот день он находился в пригороде Киева Боярке. Художник изобразил большой взрыв, испепеляющее явление космического порядка. Название написано на лицевой стороне, и я понял дату буквально как год выполнения, тем самым введя в заблуждение ермиловознавца А. Накова: в своих похвалах нашему художнику он отметил, что Ермилов опередил американских абстрактных экспрессионистов на целое десятилетие.

3. Абстрактная композиция (Пирамиды). Сред. 1960-х. Холст, масло. 55,5 х55, 2. Частная коллекция. Харьков. В 1960-х Ермилов вошел в резонанс с мировыми тенденциями. Свидетельством этого является абстрактная композиция, которая откликается на «концепт тиражирования» - новшество тогдашнего американского искусства. Художник оставляет (тиражирует) на полотне отпечаток линейки-треугольника и превращает эти «следы» в фантастическое зрелище пирамид, идущих в бесконечное пространство. Холодные сумеречные синие цвета, а также иней белых верхушек пирамид переходят в цвета тьмы и контрастируют с теплотой розовых охристых тонов.

Хочется отметить выразительный композиционный прием этой картины - чередование малых и больших треугольных форм, существующих нераздельно. Благодаря такой повторяемости возникает ощущение решительного и неторопливого ритма. Волевая ритмичность - одна из примечательных черт творчества Ермилова. Из чертежной геометрии художник творит мистическую картину, намекая при этом на свое любимое искусство православной иконы, из которой он заимствует тоненькие белые линии (т.н. асисты), которые динамизируют живописную форму. Я бы назвал эту стилистику мистическим конструктивизмом.

4. Натюрморт с кактусом и гвоздями. 1963. Холст, масло. 60х80. Подпись и дата - справа внизу. Картина подписана и на обороте. Частная коллекция. Киев. Это своеобразный отклик на американскую новеллу - гиперреализм. Кактус напоминает «обманку», к которой страшно прикоснуться. Кривые гвозди, вбитые в бетонный треугольник, так сказать, развивают «колючую» тему картины. Для фактурности процарапаны острые следы (слева от кактуса), а также наклеен решетчатый знак (справа).

Использована еще одна пластическая рифма - круглая: зеленое яйцо, круглый проем в палитре и округлый силуэт самого кактуса. Треугольные формы, которые проявляются явно или как тень, их созвучия и противозвучия выдают неистребимую натуру геометра-конструктивиста, который, как режиссер, умело и энергично руководит ритмом. Именно ритм придает композиции несокрушимое единство.

Серовато-стальные и охристо-ржавые металлические цвета своей ахроматичнистю не только не подавляют, но, напротив, повышают ценность скромных спектральных партий - красной и зеленой.
В Ермилове после всех преследований и запретов вновь вспыхнул новаторский дух, который поманил его в нечто неизвестное в истории искусства. Но картин такого рода он не успел создать много. Как сказал бы писатель Платонов, «он не выдержал жить долго».


Письма искусствоведу Д. Горбачеву

28.09.1964. Харьков
Глубокоуважаемый Дмитрий Емельянович!
Ваше любезное письмо от 23.09.64 я получил. Благодарю Вас за приглашение принять участие в экспозиции советской графики Украинского музея.
Если я Вас правильно понял, то Вас интересуют мои графические работы 20-х годов, принадлежащих к книге, плакату и промышленной графике. Если Вас устраивает, то эта часть работ из каталога моей персональной выставки 1962 может быть прислана Вам. Это годы от 1918-го до 1924-го. Они у меня в рамах под стеклами, но я думаю, что их нужно размонтировать и отправить только на паспарту, так как пересылка со стеклами громоздкая, к тому же, у Вас может быть «свой стиль оформления» в другом ансамбле. Поэтому напишите, что вам интересно по каталогу. Сообщите также, в каких пределах (цена) Вы закупаете работы и в какой срок оплачиваете такие. К сожалению, я не имею ничего из «нарбутовцев», которые Вас интересуют, что же касается А.Г. Петрицкого, то у меня есть до десятка его театральных костюмов (т.н. формалистического периода). Есть два костюма в Г.А. Цапка, один в Одессе у Федоркова. Попробую узнать, у кого из харьковчан еще есть его работы. Но насколько я помню, это будет довольно скромно. Есть у меня еще одна работа (общая - Петрицкого и моя), к оформлению Украинского павильона на Всесоюзной сельхозвыставке 1939 г. в Москве, размер 80х100 см, наклеенная на щит. Это эскизный проект вступительного зала на заказ украинского правительства. Между прочим, не известно ли Вам, что сохранилось в Киеве от 30 щитов нашего проекта? В натуре он не был осуществлен по причине, Вам наверняка известной.
С уважением. В. Ермилов


29.05.66
Харьков
Глубокоуважаемый Дмитрий Емельянович!
Благодарю Вас за письмо. Деньги за книги в сумме 30 руб. меня устраивают.
Надеюсь, что Вы благополучно вернулись в Киев, и теперь у Вас остается мало времени любоваться прекрасным Киевом. Город удивительно красивый, но почему киевские художники так мало его изображают? Я помню, что лишь у А. Г. Петрицкого, и то в эскизах театральных (например, к «Тарасу Бульбе»), можно увидеть и почувствовать его как город, который до сих пор несет в себе черты древнего лика, где история и современность так прекрасно связаны.
Писцы пейзажа (вроде Яценко) полагают, что снег можно написать, оставив просто полотно (белый грунт), и это будет здорово - но здорово не получается.
Думаю, что Таня Яблонская могла бы написать Киев - при встрече посоветуйте ей это. Но пейзаж этот не должен быть похож на ее жанровые вещи. По размеру полотна он должен быть большим. По стилю - барочным. По композиции - будто сверху. Аромат от него должен быть такой, какой бывает весной, когда цветут деревья.
Я понимаю, что это трудно, но нужно стараться это сделать.
... Борису Борисовичу Лобановскому передайте, что я дорожу его приветствиями и надеюсь, что он таки скажет слово, ведь я, по вине Касияна, нахожусь в ранге несуществующих художников.

 

 

Дмитрий Горбачев