Mой опыт участия в Московской кураторской летней школе можно охарактеризовать ощущением необходимости - с момента, когда я прочла анонс того, что фонд «Виктория» (V-A-C) в партнерстве с Росcийским Государственным Гуманитарным Университетом инициируют первую МКЛШ. К тому же ею руководит Виктор Мизиано - куратор, чьи проекты мне очень близки, и у школы есть концепция - «Делать выставки политически». 

Статья из ART UKRAINE №5(29-30) сентябрь-ноябрь 2012.

 

Меня охватило сильное желание быть в Москве в течение трех недель в июле вместе с приглашенными преподавателями (теоретики, кураторы, художники из разных cтран мира), а также cо студентами, которых также волнует тема Школы. Когда я приехала, осознание необходимости не покидало меня во время постоянной интеллектуальной, коммуникативной и эстетической активности. Это было ощущение, что я должна делать что-то в этот момент, но я сама отвечаю за решение/нахождение/ желание того, что именно мне нужно делать.

Сама школа была организована как кураторский проект, и все, что мы делали (прямо или косвенно), направляло нас (студентов) на «кураторское мышление». МКЛШ предлагала очень много информации и возможностей - участники как потенциальные коллеги; приглашенные преподаватели как старшие, более умные учителя-эксперты; дополнительные события, как, например, artist talks, показы фильмов, открытия выставок, чтобы смотреть, обдумывать и обсуждать. А мы, студенты, были приглашены (или обязаны) углубляться в это и заниматься этим, как и насколько мы хотели. Работая в рамках наших собственных ограничений (умения, знания, время и т.д.) - иными словами, в реальности, - мы должны были постоянно решать, куда направить свое внимание, когда прилагать большие усилия и когда расслабляться, постоянно выстраивая собственный путь с помощью этих ресурсов. Преподаватель Риза Гринберг (Reesa Greenberg), теоретик и исследователь выставочной практики, сравнила МКЛШ c так называемой агрегатноӥ выставкой (aggregate exhibition) - то есть c проектом, состоящим из разных частей, которые формируют что-то целое, что невозможно охватить полностью из-за его масштабности и ограничений каждого субъекта-зрителя.

Каждый участник имел сильную и специфическую связь с концепцией «Делать выставки политически», и коммуникация стала возможна посредством этих личных позиций. Акценты в общении переместились с «кто мы есть» на наши отношения c тем материалом (концепции, художественные работы, идеи, задачи), с которым мы работали. Мы разговаривали об актуальном состоянии художественного сообщества, об институциях, находящихся в кризисном состоянии, о сильном влиянии художественного рынка, о яростном арт-активизме и о взаимосвязи между искусством и политикой. МКЛШ не была ориентирована на результат и через лекции и презентации проявила симпатию к левому политическому мышлению (иногда тонко, иногда открыто). Я тоже не сторонница неолиберального капитализма, но я не могла понять, почему в наших дискуссиях с экспериментальными художниками и теоретиками экономика всегда считалась основной силой, которая организует наш мир и художественные практики.

Я считаю, что кураторство сегодня занимается созданием условий для отношений. Как куратору создать платформу для разных мнений так, чтобы уважать их целостность и аутентичность, а также обосновывать их уместность? Какие составляющие или подходы могут позволить другим идеям/эмоциям/событиям возникнуть (возможно, неожиданно)? После трех недель обсуждения институциональной системы искусства в МКЛШ я поняла, что такое «профессиональное» кураторство не для меня. Одновременно это только усиливает мое решение продолжать организовывать людей, идеи и художественные работы и ставить вопросы в поисках того, что я, как куратор, должна сегодня делать.

Комментарии студентов:

Елена Юшина (Россия)

При нынешних обстоятельствах в России подобные образовательные инициативы дают не только возможность в короткий промежуток времени пройти очень интенсивный курс, который открывает границы необъятного учебного и исследовательского материала, но также помогают молодым кураторам поверить в свои силы, включиться в тенденции мирового арт-сообщества, познакомиться с его ведущими представителями и впоследствии стать проводниками российского современного искусства на мировой арт-сцене.

Беспрецедентная акция совпала с моим внутренним настроением поиска, анализа и переживания. «Позиция» и «ситуация» стали на какое-то время наиболее часто употребляемыми словами... Что неудивительно в «ситуации» перманентной критики институциональной системы, в том числе системы современного искусства. Поиск художественного жеcта, сделанного «политически», и анализ референций на крупные выставочные проекты проходили в столь приятной и дружеской обстановке, что невозможно было не задаться вопросом: современное искусство о «дружбе» (В. Мизиано) или все же о «любви» (П. Гилен)?

Карина Л. Апостол (США / Румыния)

Я считаю, что организаторы программы образцово выполнили задачу предоставить нам доступ к важным событиям (как, например, Молодежная биеннале и показы фильмов «За Маркса» Светланы Басковоӥ и «Русский лес» группы «Что делать?») и также связать нас с местными активистами, художниками и кураторами. На мой взгляд, качество семинаров и презентаций было очень высоким, особенно понравилось, что мы могли разговаривать с преподавателям с глазу на глаз вне аудитории.
Что касается темы «Делать выставки политически» - этот опыт сформировал мое мнение (как международного писателя и куратора), что любой политический жест должен быть информирован основательным знанием локального контекста и специфической истории того места, где мы работаем. Без этого «инсайдерского» знания и солидарности с местными художниками, активистами, писателями, кураторами почти невозможно развивать ответственную и эффективную кураторскую стратегию в иностранном контексте».

 

Комментарий Виктора Мизиано, руководителя и автора концепции МКЛШ

Опишите, пожалуйста, процесс мышления, который обусловил ваше решение организовать МКЛШ именно таким образом, и с темой "Делать выставки политически". Почему вам было интересно загрузить студентов максимальным количеством материала для усвоения / рефлекции / дискуссии, а требования продуцировать что-то были минимальны?

Летняя школа отличается от обычной школы ее меньшей обязательностью. Университетская рутина может казаться скучной и бессмысленной, но у студента остается много резонов ее перетерпеть и диплом все-таки получить. В случае же летней школы она соберет учащихся только, если в ней будет элемент интриги и соблазна. Кроме того, хоть современное знание и отказалась от претензий на универсальность, но университетские курсы продолжат строиться на развернутом и комплексном нарративе. В летней же школе на это просто нет времени: ее фокус должен быть более прицельным – одна тема, один сюжет. Говоря иначе, летняя школа должна строиться как событие, посвященное одной крайне актуальной, вызывающей повышенный интерес теме.

Думаю, что в тот конкретный момент, весны-лета 2012 года, теме “Делать выставки политически” (в той или иной формулировке), альтернатив не было. Массовые протесты против фальсификации выборов сильно взбудоражили городской класс, особенно молодое поколение, и актуализировали проблематику гражданского ангажемента искусства. Наряду с этим к началу второго десятилетия нового века дискуссия вокруг искусства и политики набрала много материала: из актуальной она стала превращаться в новую традицию, т.е. она достигла той стадии, когда, не утратив своей остроты, она уже приняла академический характер, т.е. настал момент переводить ее в систему образования.

Что же касается крена школы в теорию, а не в практику, то во многом это было результатом самоорганизации студентов и ответственной за школьный кураторский проект группы WHW. Открывая школу, я оговорил, что решение о формате выпускного проекта остается за студентами. Не сомневаюсь, что мы бы смогли найти для их проекта выставочное помещение, которое бы представило результат их коллективных усилий. Но то, что в конечном счете все свелось к проектам по большей части виртуальным, думаю, есть результат не только субъективных, но и объективных причин. Группе из двух десятков ранее не знакомых и не очень еще опытных людей сделать за три недели совместно цельный выставочный проект – задача трудная, более того, мало осуществимая...

Однако есть и другая уже методологическая причина ставки на теорию, а не на практику. Главная проблема современного кураторства в России, да и во многих других постсоветских странах – это не недостаток практики (который тоже, разумеется, имеет место), но в первую очередь невстроенность выставочного показа искусства в дискурс. Более того, господствующая концепция вообще не предполагает подобного тождества: искусство и его репрезентация не мыслится частью интеллектуальных дискуссии и поиска. Поэтому - насколько это возможно за три недели - именно эту лакуну и хотелось заполнить, причем заполнить с максимальной интенсивностью.

 

Были ли какие-то значительные различия между вашими ожиданиями относительно МКЛШ и тем, что действительно было совершено?

Опыт проведения школы не оставил у меня травматических разочарований. Наверняка, если доведется проводить следующим летом вторую летнюю школу, то я учту этот опыт критически и внесу в принципы ее организации некоторые коррективы. В первую очередь, я более внимательно буду отслеживать реальное владение студентов английским языком, так как отсутствие живого английского стало для многих серьезной проблемой в ходе работы, которая во многом проводилась на этой lingua franca.

 

По вашему мнению, что такое работа куратора сегодня?

Мой друг и коллега Барт де Баере назвал один свой, ставший каноническим проект “This is a show, and show could be anything”. Думаю, что главное в кураторстве то, что это - практика, которую авторски определяет каждый, кто ей себя посвящает. Для меня она сегодня есть в частности и дидактический проект. Ведь школа и в самом деле потребовала проектных усилий: состав преподавателей, темы курсов, ритм ее разворачивания, сочетание теории и истории, доктрины и интертеймента [entertainment] – все это мной промывалось. Поэтому же будущая школа будет другой – в отличие от школьной рутины, школа-проект не может себя повторять. Будущая школа будет уже другим проектом...

 

 

Лариса Бабий