Наташа Машарова: «В фотографии мне ближе соавторство с жизнью»

Роксана Рублевская, главный редактор ART UKRAINE

10.02.2016

Наташа Машарова – очень нетипичный персонаж для украинского арт-пространства. И дело вовсе не в том, что уже более 7 лет они вместе со своим спутником Анатолием Ульяновым проживают в США, называя себя диссидентами. Машаровой, – фильммейкеру, экс-бильд-редактору журнала «ШО», автору поразительно чувственных кадров, – чужды: академический подход к созданию снимков, витиеватые концепции, самопиар и конвейерное производство. Ее язык находится на стыке этнографии, документалистики и визуальной поэзии. Журналист ART UKRAINE Роксана Рублевская побеседовала с Наташей о жизни в Лос-Анджелесе, причинах эммиграции, собственной студии «VVHY», проекте «ЛУЧ» и готовности сотрудничать с украинскими кураторами.

Большинство фотографов, не работающих на конвейер или заказчика, стараются создавать проекты концептуального характера. Это позволяет художникам четко формулировать их посыл и рассчитывать на регулярное участие в выставках. Ваша фотография, напротив, лишена «рацио» и свободна от навязывания авторских высказываний зрителю. Почему?

Такие слова, как «высказывание», «концепт», вообще не уместны в случае моей фотографии. Я, напротив, пытаюсь избежать формулирования, по крайней мере, в процессе съемки. Мне хочется, чтобы восприятие фото было свободной территорией для любых интерпретаций. Моя задача – создать чувственные пространства, в которых хотелось бы находиться. Концептуализация – это текст, а значит, некая линейность, что-то противоположное моему мышлению. Я – человек визуальный, и текст, как таковой, для меня – иностранный язык.

Наташа Машарова

Долгое время вы занимали пост бильд-редактора и фотографа журнала «ШО», который на тот момент был примером площадки для развития контркультуры. Какие задачи вы ставили себе тогда? До вашего прихода издание было исключительно литературным, в нем отсутствовали акценты на визуальном оформлении.

Журнал «ШО» был хорошим примером бумажного издания, в котором можно было себе позволить многое. Но, разумеется, далеко не все. Когда я пришла туда в 2007 году, это был текстоцентричный журнал, где визуальность, и правда, не играла существенной роли. Вскоре мне стало понятно, что одной эту «поэтическую систему» не сдвинуть. Я постаралась привлечь туда Анатолия Ульянова, который спустя какое-то время был назначен заместителем главного редактора. Мы придумали себе зону «творчества», в которой можно было развернуться. Она называлась «Тема номера». Разумеется, если бы журнал был отдан нам на растерзание полностью, в нем бы произошло гораздо больше изменений (смеется). Я находила и снимала разных персонажей, вроде двойника Аллы Пугачевой, бездомной старушки с тысячью собак, репера-карлика. Ну и звезды какие-то попадались тоже, типа Дэвида Линча…

Вы также занимались иллюстрацией в журнале…

Как бильд-редактор я активно ее продвигала. Собственно, обложки у нас были все рисованные, и я находилась в постоянном поиске новых художников, для многих из которых журнал «ШО» стал первой площадкой для самовыражения. Нашла Дину Линник, Артема Крепкого, Любу Маликову, Садана, и…явно кого-то забыла. Опыт работы в журнале был очень важным для меня. Свобода творчества, множество экспериментов. Даже не знаю, где на тот момент можно было бы еще реализовать все это.

Без названия (2015, Лос-Анджелес). Здесь и далее – работы фотографа

Но после этого начались политические преследования, и вы приняли решение эмигрировать?

В начале 2009 года у нас с моим партнером во всем, Анатолием Ульяновым, начались проблемы с комиссией по морали, мэром Черновецким и правыми из «Братства». Травля дошла до побоев. Около месяца до отъезда мы жили с охраной, что делало нашу работу и жизнь невыносимой. Поэтому решение уехать от всего этого было очевидным.

Но цензура на подобный продукт, демонстрируемый в журнале «ШО», существует и сегодня. Политическая ситуация в Украине не улучшилась – произошла смена кадров, только и всего.

Верно. Потому, хоть жизнь за границей бесконечно далека от простоты, я бы ее теперь уже ни на что не променяла, поскольку, уехав, я открыла для себя фотографию заново. Как язык, на котором можно выразить что-то личное.

Без названия (2016, Лос-Анджелес)

Больше 7 лет вы с Ульяновым путешествуете, но продолжаете развиваться в фотографии. Многие, эммигрируя, вынуждены оставлять любимое дело, соглашаясь на черную работу ради заработка.

Для меня наивысшей ценностью является самореализация и саморазвитие, поэтому здесь и везде я занимаюсь только этим. В принципе, абсолютно все может быть использовано в качестве источника вдохновения, и зарекаться ни от чего не стоит – в жизни все часто оборачивается самым неожиданным образом. Но если говорить про так называемую «черную работу», то эта стезя видится мне опасной и расточительной в смысле собственных энергетических ресурсов. Я очень рада, что, благодаря удачному стечению обстоятельств, избавлена от необходимости на нее вставать. Перспектива заниматься нелюбимым делом меня пугает, и я не знаю, чем можно её для себя оправдать. Жизнь в Америке для меня не самоценна: я готова жить в любой стране, где мой нынешний, достаточно неприхотливый, образ жизни будет возможен без жертвоприношений.

Без названия (2016, Лос-Анджелес)

В ваших работах много жизни. По моим наблюдениям, вам ближе всего уличная фотография. Почему? Из-за документальности? Делаете ли вы постановочные кадры, или это все – фиксация действительности, нахождение в нужный момент в нужном месте?

Мою фотографию можно назвать уличной, поскольку я делаю ее в основном там. Но мне кажется, от какого-то общепринятого представления о том, как выглядит уличная фотография, я все же отклоняюсь. Документальность для меня важна также, как и искренность, непосредственность. Даже в постановочном журнальном портрете всегда ценна какая-то случайность, которая и делает фотографию живой. С другой стороны, интересно создавать ситуации, в которых жизнь происходит в заданных рамках. Ничего не имею против полностью сконструированных реальностей, но мне лично ближе соавторство с жизнью. Вокруг все наполнено красотой, поэтому странно было бы еще что-нибудь придумывать. Главный вызов – зафиксировать это волшебство, создавая своего рода энергетические капсулы в форме фотографий.

Из серии «From Beautifull Hell» (2015, Калифорния)

Современную культуру насквозь пропитывает эстетика постмодернизма. Она есть и в ваших работах. Какие еще стили и направления вам близки? Ну и стандартный вопрос: цифра или пленка?

Мне более близки идеалы модернизма, поиски нового. Конечно, цифра; конечно, будущее! Насчет авторского почерка и эстетики мне даже трудно сказать. Порой думается, что моя фотография меняется каждый день. Важен эксперимент, поиск, движение вперед. Абсолютно все, что со мной происходит, влияет на меня, а значит, и на мои работы. Стоит мне только переехать из одного города в другой – перемены моментально отразятся в фотографии, ведь я очень чувствительна и восприимчива к окружению.

Без названия (2015, Лос-Анджелес)

Какое внимание вы уделяете цветокоррекции? Как выглядит работа со снимком во время его обработки? Ваши работы напоминают кадры из фильмов своей полнотой и завершенностью.

Чем дальше, тем больше уделяю внимание пост-продакшену, поскольку хочется добиться конкретного изображения, соответствующего внутреннему видению. Во время обработки, – как, скажем, и печати пленочной фотографии, – есть возможность сделать какие-то нужные акценты, подчеркнуть детали. А по поводу кадров…Мне кажется, хорошая фотография – это портал в фильм, в котором можно побывать при помощи собственного воображения.

Без названия (2015, Лос-Анджелес)

Фотографию вы осваивали своими силами. Насколько для вас важны правила, действующие в этом искусстве? Например, правила композиции?

План, ракурс, композиция, техника – мне кажется, все это имеет значение, только когда фото не работает. Я не знаю никаких правил композиции – или что там еще бывает? К счастью, моя голова не забита этими догмами, которые, как мне кажется, только мешают творческому процессу. Они делают результат предсказуемым и излишне правильным. Очень важно установить контакт со светом, «оседлать» его, а все остальное – дело интуитивное.

Расскажите про ваш творческий тандем с Анатолием Ульяновым сейчас. Ранее вы вместе трудились на благо журнала «ШО». Какие проекты актуальны для вас сегодня?

До журнала «ШО» была proza.com.ua, закрытая нашей дорогой комиссией по морали в 2009 году. Затем мы с Ульяновым сделали «ЛУЧ», который существует и сегодня, но на данный момент уже не в форме СМИ, а скорее как медиа-лейбл. Сейчас для нас актуальным проектом является студия VVHY, в рамках которой мы занимаемся разными кинематографическими экспериментами, документалистикой, фотографией, музыкальными видео.

«Backfliper» (2014, Новый Орлеан)

Интересны ли вам персональные выставки собственных фотографий? Или этот формат популяризации творчества постепенно вытесняют сайты и страницы в социальных сетях?

Конечно. Хотя для меня моя фотография и экран очень тесно связаны между собой. Я делаю фото, смотря в экран видоискателя и обрабатываю его на экране – любой может посмотреть его там. Напечатанная фотография для меня всегда выглядит диковинно, по-другому. Мне была бы интересна выставка в физическом пространстве, но с продуманным экспонированием фотографий на экранах или в лайтбоксах. Чувствую необходимость холодного свечения.

А относительно популяризации вашего творчества?

Я как-то совсем плоха в промоции и попытках «урвать» себе какие-то возможности. Вместо поиска нужных знакомств, светской жизни и вернисажей я знакомлюсь с фантастическими персонажами, которых встречаю там, куда и идти, наверное, не стоило бы. Я люблю снимать. Меня по большому счету больше ничего и не интересует. А популяризация творчества – это какая-то отдельная деятельность, для которой нужен особенный тип личности – так мне кажется. Поэтому сайты и социальные сети – потрясающая, бесценная возможность делиться своим искусством без отрыва от производства.

«Bikeboy» (2014, Новый Орлеан)

В 2010 году вместе с Ульяновым вы запустили проект «ЛУЧ», который сейчас из СМИ трансформировался в нечто иное. Почему? Его неоднократно пытались закрыть за провокационные темы, которые там обсуждались…

ЛУЧ сейчас существует скорее как такой landing page, обобщающий все, что мы делаем. Отойдя от создания масс-медиа, мы полностью сосредоточились на себе и своих визуальных проектах. ЛУЧ постоянно подвергался атакам всевозможных цензоров – в первую очередь, конечно, российским Роскомнадзором. Собственно, после запуска наших сатирических изданий «Гомосексуализм для детей» и «Лесбиянство для детей» ЛУЧ был заблокирован на территории России и остается в этом статусе сейчас. Недавно выяснилось, что этот случай был первым прецедентом для применения смехотворного закона о пропаганде гомосексуализма.

Сейчас я вплотную столкнулась с американским заказчиком и могу сказать, что цензура есть не только в Украине или России. В США бездна табуированных тем, в особенности –темы «интимного» характера.

Да, в США, как и всюду, цензура тоже присутствует. Есть много табуированных тем, как, например, тема детской сексуальности. Есть цензура политкорректности, реализуемая в рамках частных корпораций и тех сервисов, которые они предоставляют – например, Фейсбук. Напрямую я с ней сталкивалась во время работы над визуальным потоком Луча. На Фейсбуке, будучи неоднократно забаненой, мне до сих пор аукается это в виде ограничений и блокировок, наложенных на мой аккаунт.

Из серии «From Beautifull Hell» (2015, Калифорния)

Что необходимо знать фотографу, желающему жить и работать в США?

Главное, что нужно понимать любому, кто хочет уехать в США: вы – это товар, и то, что вы делаете – продукт. Необходимо разработать стратегию продажи себя и своих работ, изучить рынок, прикинуть цены, целевую аудиторию. Представьте себя фабрикой, производящей, например, консервы, и из этого исходите. Занимаясь всем этим, на самом деле, не столь важно, что именно вы производите. Важны совсем другие вещи. Желательно быть экстравертом, знать, где и с кем нужно познакомиться и какими связями обзавестись. В общем, будьте предприимчивым. Наверное, все вышесказанное можно отнести к любой развитой или же развивающейся капиталистической стране. Как бы там ни было, здесь, в Америке, и правда море возможностей – все зависит от вашего упорства, приоритетов.

Без названия (2014, Пасадена)

Сейчас ваше портфолио пополняют видео-портреты или этнографические очерки. Как отбирается герой для будущего видео?

Видео я начала снимать относительно недавно – в 2013-м. Долго сопротивлялась, но когда у меня появилась фотокамера с возможностью видео, я попробовала и сразу втянулась. Будь это портрет, сюжет или этнографическая зарисовка, мне нравится создавать такие пространства, в которые можно переноситься, передать непосредственный experience. Видео, благодаря своей длительности, позволяет большее погружение в пространство. В основном все герои для видео встречаются совершенно случайным образом. Никакого отбора и кастинга, разумеется, нет. Просто какой-то человек для тебя «светится», и ты хочешь его снимать, потому, что наблюдать за ним интересно. Или же разворачивается перед глазами ситуация, которой хочется поделиться. Так, например, было в случае с джаз-похоронами, которые я снимала в Новом Орлеане.

«Moses» (2014, Нью-Йорк)

То есть, все запечатленные вами персонажи – случайные встречные? Неужели никогда не было желания продумать все до мелочей, обойтись без импровизированной съемки?

Вот сейчас мы с Анатолием работаем над первым долгосрочным документальным проектом с определенной темой, ракурсом. В этом случае, конечно, ищутся персонажи, идет какой-то отсев. Но всегда сразу понятно, кто твой герой, а кто – нет. Это вопрос времени – согласится человек сниматься или нет. Нужно работать, показывать, что ты пришел с любовью и миром. Я бы сказала, что в подавляющем большинстве люди оказываются «за». Почему-то камера манит.

Кто придумывает саму идею каждого нового видео? Под большинством работ есть подпись, что вы отвечаете за съемку, а Анатолий – за редактуру.

Мы с Анатолием уже столько лет вместе, что трудно сказать, кто и что придумывает первым. То я, то он. Бывает, просто возникает идея, которая неизвестно у кого родилась, поскольку общаться мы можем уже телепатически (смеется). Ну и потом: если это совместный проект, то начинается раскручивание какой-то мысли, которая разрастается в нечто. Поскольку у Анатолия больше опыта в монтаже, а у меня – в съемке, то часто в совместных видео мы распределяем обязанности. На данный момент я все же стараюсь учиться терпению и больше монтировать. Это совершенно новый для меня вид деятельности – ужасно интересный, но невыносимо медленный, который можно, наверное, сравнить с созданием скульптуры.