Илья Чичкан – один из ключевых представителей «новой волны» в украинском современном искусстве. Маша Шубина, его спутница жизни и соратница в творчестве, стала известной в Украине художницей, перейдя в живопись из архитектуры.

Никогда не изменяющий Чичкану и Шубиной вкус помогает им создавать яркие вещи и образы, как в искусстве, так и в повседневной жизни. Оттого их дом подобен музею, а сами они горят страстью к игре и переодеванию. Ко всему эти двое – радушные хозяева и прекрасные собеседники. Мы не без удовольствия провели день в их загородном доме, обсуждая их жизнь и творчество, процессы в украинском современном искусстве и неизменную актуальность живописи.

В мастерской 

Анна Цыба Творческие дуэты часто сравнивают с супружескими парами. Вы же – супружеская пара, которая все больше напоминает дуэт: вы (в основном) используете один медиум – живопись; ваша живописная манера чем-то схожа, равно как и палитра. Однозначно, в вашем творчестве присутствует взаимовлияние. Не говоря уже о том, что экспозиционные решения в отношении персональных проектов каждого из вас вы принимаете сообща, работаете в одной мастерской. Не задумываетесь ли вы о совместном творчестве?

Маша Шубина Если уж на то пошло, мы не дуэт, а трио – ведь у Ильи раздвоение личности (Смеется). Хотя в мастерской мы вполне комфортно чувствуем себя, работая вдвоем, не деремся за кисточку.

Но я не могу согласиться – наши техники, сюжеты наших работ совершенно разные. А вот на счет палитры – краски мы действительно покупаем на двоих. И поэтому свои любимые цвета (розовый, серый) я всегда прячу, ведь Илья расходует их в страшном количестве, а мне может не хватить.

 

Илья Чичкан Если бы я только знал! Маша, это правда?! (Смеется) Но если говорить серьезно, то вообще, конечно, не всегда хорошо, когда муж и жена занимаются одним делом, ведь их зачастую объединяет единство взглядов и вкусов – им нравятся одни фильмы и книги, одна музыка. Мы живем вместе уже 12 лет, и нам нравится, по сути, одно и то же искусство. Как следствие на нас обоих влияют одни и те же художники – как классики, так и современники.

Илья Чичкан и Маша Шубина

А по поводу совместных проектов, обычно над этим смеются – когда, к примеру, Эмилия Кабакова или Виктория Михайлова становятся соавторами своих супругов. Маша, конечно, сама - художница. Но лучше бы она стала писательницей (Смеется). Эти супружеские дуэты всегда выглядят комично.

К слову, у нас с Машей вообще никогда не было отношений учитель-ученик. Маша и рисует лучше, чем я.

 

- Но наверняка именно ты заразил Машу живописью, ведь по образованию она – архитектор.

Илья А у меня вообще нет никакого образования. Я даже среднюю школу не закончил – меня выгнали за плохое поведение.

 

- Ты – потомственный художник.

Илья Да, рисовать меня учила бабушка. Мои хипари-родители отдали меня ей на воспитание. Бабушка была членом Союза художников, но что более важно – очень предприимчивой женщиной. Она научила меня делать натюрморты, но подписывала своим именем и сдавала на продажу в один из центральных художественных салонов Киева. Который, к слову, находился на первом этаже ее дома, на углу улиц Богдана Хмельницкого и Леонтовича.

И я вот учился, а она на этом умудрялась зарабатывать. Но я был только рад, ведь деньги мы делили поровну. Мои проценты она откладывала, и к моим 12-13 годам подсобрался уже солидный счет. Это был довольно серьезный стимул к творчеству, и он у меня навсегда остался (Смеется).

 

В огороде

- То есть, ты не отрицаешь, что делаешь работы ради коммерческой выгоды?

Илья Нет, я не делаю их ради коммерческой выгоды. Но мне приятно, что мои картины меня кормят. К примеру, своим последним проектом в этом смысле я очень доволен. Я долго искал вдохновения и нашел его в импрессионизме. Я сделал серию точных копий произведений Гогена, Матисса, Сезанна и других – в том же масштабе, но только традиционно для себя наградил всех персонажей обезьяньими мордами. Я получил огромное удовольствие от этой серии – ходил в музеи, искал подходящие рамы и подбирал холсты. Но что еще веселее, эта серия в рекордные сроки разошлась полностью – я даже нигде не успел ее выставить. Еще бы – импрессионизм, и по приемлемым ценам, еще и с обезьяньими мордами.

 

- Ты так цинично высказываешься о своем творчестве.

Илья На самом деле, все не совсем так. К искусству я отношусь очень серьезно. ­Все мои проекты, каждая работа, вынашивание идей занимают много времени. Легко они только выглядят. И я никогда не злоупотребляю доверием зрителя, мол сделал х.ню и нате, кушайте, думайте, что это хорошо.

Просто к своей персоне я отношусь не так серьезно, как некоторые художники. Мне кажется, это всегда так смешно, когда взрослые люди пытаются корчить из себя каких-то мэтров.

 

 

- А ты Маша, как относишься к своему творчеству и имени в искусстве?

Маша По сути, я занялась живописью благодаря Илье. Архитектура мне всегда казалась более интересной, поэтому я и поступила в Художественную академию (НХМУ) на архитектурный факультет, а не на живопись. Возможно, это также влияние родителей – мой отец был художником-монументалистом, к примеру, он делал мозаику на здании Института химии (кстати, мы жили там неподалеку). Мне тоже было интересно работать с публичным пространством, общественными зданиями – к примеру, я занималась строительством киевского Альтацентра. Но когда Илья переехал в Берлин, я бросила свою работу и поехала за ним. А там уже от нечего делать стала рисовать. Но если уже я что-то начинаю, то меня это захватывает.

Сейчас для меня это очень серьезно. Я расту, учусь, усложняюсь. Живопись – тончайшая, сложнейшая работа. Но мне нравится ею заниматься.

 

 

- Основной сюжет твоих работ – это автопортрет. Какова роль и позиция твоей героини, присутствует ли в твоем искусстве элемент феминисткого исследования?

Маша Я не феминистка. Я за равенство полов, но когда мне удобно, готова согласиться с традиционным распределением ролей. Мне кажется, что и сегодня женщина в искусстве – это по-своему акт феминизма. И в моих работах, безусловно, присутствует эта жизнеутверждающая женская позиция.

Как-то так повелось, что я изображаю саму себя. Моя героиня – не собирательный образ. В разных ролях – но это всегда я. Демонстративность, самоирония в моих работах – это тот опыт бытия женщиной, который может быть общим и который интересно исследовать. Ведь, по сути, каждая из нас – образ современной женщины.

 

В этом смысле очень показателен мой проект «Мой дорогой куратор» (2007 года). Я выставляла свои живописные автопортреты на сайтах знакомств, нарочито откровенного характера. А в анкетах в стандартной графе «кого ищете, что хотите» я указывала, что ищу куратора, директора музея, галериста… для продвижения своего творчества, организации выставки… И мне приходили письма, но естественно, зачастую, с предложениями интимного характера. По итогам на выставках я выставила принт-скрины своей переписки, профиля – документацию того, как это происходило. На одну из выставок в PinchukArtCentre я пригласила своего самого настойчивого поклонника – в экспозиции он увидел распечатки нашей переписки и свои фото, но не обиделся. Примечательно также, что многие сайты не принимали мои изображения (фото моих живописных портретов), принимая их за обычные фото плохой резолюции.

 

- Не пыталась ли ты экспериментировать с другими медиа, опять же вернуться к архитектуре в контексте современного искусства? Можно ли считать подобным экспериментом два твоих последних выставочных проекта – LOSTandFOUND и LOSTandFOUND/adaptation, в рамках которых ты экспонировала свою живопись в грузовых контейнерах в публичном пространстве?

Маша Безусловно, это некий урбанистический опыт. В последнем проекте я использовала также звуковые и видеоинсталляции. С этими медиа интересно экспериментировать. Но если всерьез говорить о том, чтобы существовать за счет своего творчества, то быть, к примеру, видео-художником или перформансистом в Украине не представляется возможным. У нас никто не покупает видео, и нет институций, которые приглашали бы художника, финансировали реализацию его проекта и выплачивали гонорар. Все, что не живопись и не скульптура – у нас просто некоммерческие формы искусства. К счастью, мне нравится живопись. Она для меня – способ самовыражения, а еще дает и материальные средства. Мне кажется, это большое счастье в жизни.

 

- Илья, ты также в основном работаешь с таким медиумом как живопись. Но в искусстве, да и в жизни в целом тебя естественней определять через понятие «перформер». Ежечасные хеппененги, своеобразная игра в сценках, экспромтом поставленных тобой самим, бесконечные провокации зрителя – все это некий бесконечный перформанс, который для тебя является органическим способом бытия. И в этом ты – безусловно, истинный художник. Однако не думал ли ты о смене медиума? Или вообще о режиссуре?

Илья Недавно мы с Машей попробовали себя в роли актеров. ­Мы снялись в кино Семена Горова (рабочее название – «Lost in India») – игровом во всех смыслах слова. Дело было в Индии, когда Семен заехал к нам в гости. Это несколько короткометражных историй, и в целом Семен не раскрывал нам всю суть сюжета – конечный монтаж станет сюрпризом и для нас. Премьера фильма назначена на 5 сентября – ждем с нетерпением.

Хотя я никогда не хотел быть актером – с детства и до сих пор хочу быть космонавтом. А вот в роли актера меня несколько раз приглашали выступить, но я совершенно не умею заучивать речи.

 

- Вы оба ассоциируетесь с неким искусством жить, жить красиво и беззаботно. И в вашем искусстве столько легкости, непринужденности. Оно в целом – жизнерадостное. Неужели нет никакой проблематики, социальной или личной, которая вас беспокоит?

Илья Не знаю как Маша, но я со временем индифферентно стал относиться к проблемам. Наверное, Индия воспитала. Там у людей совершенно другое отношение к жизни и к времени. У них в минуте – полдня. И там люди в принципе счастливы, все – и калеки, и бедные, и одинокие. Они все – самодостаточны.

Маша О серьезном можно говорить не только посредством каких-то скорбящих, угрюмых вещей. Это мы тоже поняли в Индии.

А по поводу искусства жить – наверное, со стороны наша жизнь выглядит такой беззаботной. Когда мы зимой едем в Индию, а летом – в село, все желают нам хорошего отдыха. Но и туда и туда мы едем работать.

 

- К слову, об Индии и селе. Удалось ли вам ассимилироваться, стать своими и там, и там?

Илья Процесс ассимиляции одинаковый и в Индии, и здесь. И хотя ментальность людей разная, главное, что нужно, чтобы тебя приняли – время.

Маша В Индию мы все время ездим в одно и тоже место – на Гоа. В принципе это туристический центр, и там к туристам относятся лояльно. Но недоумение у местных жителей мы зачастую вызываем одинаковое и здесь, и на Гоа – им интересен прогресс, пластик в мебели, в утвари, а нам – старина. Советы по хозяйству получаем одинаково и там, и там. Но остаемся при своем мнении.

 

Маша Шубина, Work in progress 

- Какие у вас творческие планы на ближайшее будущее?

Маша Я относительно недавно открыла выставку – только выдохнула. Но уже думаю о зиме. Надеюсь, опять поедем в Индию за новыми впечатлениями, готовить следующий проект.

Илья А я как раз готовлю выставку – в октябре она должна состоятся в Dymchuk Gallery. Это новый и довольно интересный для меня проект: я сделал копии утраченных работ моего деда – когда у отца в мастерской был пожар, картины деда сгорели. Но недавно Маша отыскала и купила старый советский каталог работ Леонида Чичкана. С этого все и началось – я решил восстановить его картины по каталогу. Правда, у деда – это маленькие этюды, а я увеличил их масштаб привычно для себя.

Илья Ччикан, Work in progress 

Сюжеты картин – в основном пейзажи Карпат и какие-то гуцульские мотивы. И к слову о новых медиа, на выставке будет инсталляция – я заказал чучела ежиков. А еще планирую сделать видео про гольф и Карпаты – на эту мысль меня натолкнуло сходство гуцульских топориков и клюшек для гольфа.

 

- Илья, потомственными художниками стали также и твои дети – сын Давид и дочка Саша. Ты как-то влияешь на них в творческом плане? В их пиаре ты никогда не был замечен, но помогаешь ли ты им советом?

Илья Если просят. А вообще я их не трогаю в этом плане – творчество очень индивидуальная вещь. К тому же все это отрицание отцов. Вот как-то мне удалось порадовать Давида: он – антифашист, и я специально для него сделал себе усы а-ля Гитлер, и сфотографировался с этими усами на фоне его работы. Вообще к их творчеству я отношусь с уважением.

 

 

Фото: Максим Белоусов