Реплика Маши Павленко о синдроме бедности украинского искусства

Мы родились и выросли в бедной стране, и, по сути, в такой же стране и продолжаем жить. Кто-то из нас сумел решить для себя эту проблему локально, купив шубу и работу Ильи Чичкана с обезьяной, но внутренние барьеры бедности продолжают жить в каждом, или почти каждом из нас.  Об этом я подумала, сравнивая выставку международных финалистов в PAC с выставкой украинских. 

Сколько бы ни упрекали  PAC в атракционности и нелюбви к украинскому искусству, но выставка международных финалистов мне показалась не  такой уж безнадежной и спектакулярной. Зато если мысленно сравниваешь ее с прошлогодней выставкой украинских финалистов, то понимаешь РАЗНИЦУ, в связи с которой нелюбовь к украинцам получает свою обоснованность. В этом смысле особенно показательны работы Артема Волокитина, выполненные в стиле «бедного монументального неоакадемизма». Это единственная живопись на выставке, живопись монументальная с трещинами по бокам самой большой из работ... 

Если бы мне доверили павильон, с целью правдиво рассказать о том, что же такое украинское современное искусство, то я бы взяла как раз работы Волокитина/Пикуля, обезьян Чичкана, и сделала бы в этом помещении дискуссию на тему гомофобии. Именно такой срез, я думаю, наиболее репрезентативен.

И это действительно грустно, ибо даже посредством денег внутренние барьеры, установленные бедностью, не устраняются, что доказал Илья Чичкан, засыпав песком Palazzo Papadopoli, и доказывает Волокитин, работы которого продаются уже по 13 000 долларов, излучая при этом всю ту же безнадежность…

 

Юрий Пикуль. "Культурист"

­­

Артем Волокитин «Максим»

 

Илья Чичкан «Гейша»