Российская группа АЕС+Ф представлена в рамках Киевской Международной биеннале современного искусства ARSENALE 2012. На втором этаже Мыстецкого Арсенала невозможно не заметить огромную видеотрансляцию полукругом на всю стену   “Allegoria Sacra”. Группа АЕС+Ф, название которой составлено из инициалов ее участников: Татьяны Арзамасовой, Льва Евзовича, Евгения Святского и Владимира Фридкеса, существует с 1987 года. “Allegoria Sacra” впечатляющее зрелище, но понять, о чем речь в нем, не так-то просто. Поэтому мы решили задать несколько вопросов о творчестве АЕС+Ф Татьяне Арзамасовой.

 

Анна Ландихова Пятиканальное видео «Allegoria Sacra», которое можно сейчас увидеть в Арсенале, – это часть трилогии?

Татьяна Арзамасова Да, они как-то легли в трилогию. Может быть, осенью нам удастся показать целиком все три видеопроекта. Именно так, как они планировались: трехканальное видео «Последнее восстание», девятиканальное, круглое «Пир Трималхиона» и, соответственно, вот такая вот большая длиннющая панорама – то, что мы показываем в Киеве.

 

– Расскажите поподробнее об этих проектах.

– Видео снятое в 2007 году, и показанное на Венецианской биеннале, в Российском павильоне, а именно «Последнее восстание» (Last Riot), – это наша версия виртуального ада – video games, где игроки стали бессмертными «нибелунгами» и пытаются постоянно сокрушать друг друга. Но крушатся исключительно «компьтерные игрушечки»: поезда, самолетики, машинки,  – сами герои остаются бессмертными.

– Второе видео – это, конечно же, «Пир Трималхиона» (2009-2010).

– Это была наша версия рая, парадиза. В современном отеле на острове, прототипом которого можно считать и Дубаи, и вообще некий тип коммерческого отдыха, когда человек покупает себе неделю или десять дней «рая». Черты вот этого самого парадиза и собраны нами вместе в видеопроекте. Этот отель мы назвали Трималхион – торжество глобального консьюмеристского отдыха, где существует полнейшее согласие между клиентами и служащими отеля.

 

– Название этой работы должно нас отсылать к древнеримскому роману о вольноотпущенном рабе?

– Да, прототипами стали патриции и рабы времен упадка Римской империи. В видео мы проиграли ситуацию перемены ролей во время сатурналий, происходивших раз в год, когда патриций прислуживал рабу.

– И, наконец, третье видео «Allegoria Sacra», 2011.

– В этой, последней, работе нам было интересно некоторое торможение современного мира, которое происходит последние полтора-два года. Чувствуется уже какая-то усталость, замороженность…

 

– Вас вдохновило известное полотно Джованни Беллини «Священная аллегория»?

– Мы взяли зал ожидания в аэропорте и поместили туда современную версию героев картины Беллини, представленной в галерее Уффици – апостола Павла, Св. Себастьяна, Иова, мусульманина и других, включая кентавра. Святая Екатерина присутствует там тоже. Отталкивание от героев Беллини в общем и дало такую своеобразную реальность аэропорта, который тоже на деле является призраком аэропорта. Ведь самолеты оттуда уже никуда не летят. Аэропортного табло тоже нет. Но зато мутирует сам аэропорт. Он превращается то в снежное поле, то в пустыню, то в джунгли.

Естественно, до некоторой степени, это жесткая почти сатира на современное общество, на сериалы типа Lost, где обязательно должен быть черный священник-миссионер, и другие штампы.

 

– На мой взгляд, у вас получился достаточно сложный мир. Чтоб понять это произведение, надо быть и в курсе творчества Джованни Беллини, и в курсе современной массовой культуры, над которой вы смеетесь.

– Знаете, люди, которые летали, они эту тяжелую атмосферу сна-обморока, когда «вот опять откладывается рейс, и полетим ли мы вообще куда-либо»… – почувствуют. А также они почувствуют медиальную сторону мутаций аэропорта. Пассажиры находятся в тяжелом полуобмороке. Они засыпают с одними снами, а просыпаются во сне уже других пассажиров…

 

– Видео-игры, сатурналии, сны…Возникает вопрос: а есть ли реальность и нужна ли она вообще?

– Как там, в «Книгах Просперо»: «Мы сотканы из ткани наших снов, и наша жизнь лишь сном окружена»…

На деле, реальность – это короткий момент пробуждения между снами. И картинка, которую мы видим: телеэкран, или какой-нибудь марш протеста на улице – все это короткие месседжи реальности между снами. Периодически реальность посылает какие-то сигналы, а потом мы снова погружаемся в этот виртуальный, информационный, длящийся, переходящий в телесериал сон.

–  В ваших видео невозможно не отметить стилистическую гладкость, гламурность. Это способ высмеять окружающий мир или вам действительно близка эта эстетика?

– Ну, в данном случае мы, естественно, не хотим прославлять так называемую «глосси» эстетику. Но! Язык самой жизни, которая нас окружает, состоит из блестящего трэша. А художник традиционно впитывает ту жизнь, которая его окружает и распыляет ее в своих произведениях.

И не взять кусок этой «трэшо-глосси» жизни со всей ее блестящей полированостью или какой-то там грязью, прыщом на щеке и так далее – было бы странно. Нам кажется, что такова и есть реальность.

 

– Вы позиционируете себя как социальную критику?

– Естественно. Вряд ли мы могли бы позиционировать себя как певцов красоты. Потому что наша красота всегда имеет вот ту самую грань. На нее можно смотреть как на предмет отвратительный, можно восхититься – «боже мой, как это все прекрасно!» – но это вот одновременно и прекрасно, и отвратительно. Наше видение: эта жизнь отвратительна, но она все равно прекрасна. Она прекрасна, но она все равно отвратительна. 

 

 

Анна Ландихова