Urbi et orbi: Вова Воротнев

18.01.2013

Продолжая подводить итоги ушедшего года, ART UKRAINE предлагает вашему вниманию наиболее интересные работы, созданные в 2012 году непосредственно в городском пространстве. Данная серия материалов – это история о том, как в прошлом году (пусть порой и ненадолго) изменялся облик улиц разных городов мира под воздействием известных украиских стрит-артистов, граффитчиков, граффити–райтеров, художников уличного искусства.

У каждого из авторов, о которых пойдет речь в нашей серии материалов, свой подход к творчеству, свой бэкграунд и свои средства выразительности. Их активность нелегко обобщить каким-либо “брендом” или направлением современного искусства. И все же, эти художники объединены площадкой, на которой работают – городской средой, выступающей одновременно местом репрезентации и объектом исследования. Искусство художников, о которых пойдет речь в рубрике “Urbi et orbi” ("к городу и к миру"), принадлежит улицам (и наоборот). Оно чаще всего доходит до зрителя лишь в виде цифровой документации. Именно такую фотодокументацию наиболее интересных проектов прошлого года мы представляем вашему вниманию – в сопровождении комментариев самих художников, которые лучше кого бы то ни было расскажут о проделанной за отчетный период работе.

Вова Воротнев – художник и один из немногих украинских теоретиков уличного искусства, известный под псевдонимами Lodek и Vol.vo, ныне развивается в сторону концептуального искусства и уличного arte-povera.

Вова Воротнев подчеркивает, что он находится в сознательной оппозиции ко всем украинским стрит-артистам. Сегодня художник активно работает с пространством каждого города, в котором ему удается побывать. Он увлечен силой и беспомощностью городской среды, часто не вторгаясь напрямую на ее территорию, а лишь наблюдая со сторны и ситуативно документируя. Это помагает ему исследовать язык, на котором говорит улица, а также выработать собственный взгляд на происходящее в городе. Для изучения публичного пространства и более глубокого погружения в уличный контекст, художник выбирает тип поведеня, известный в классической культуре как “фланерство” – праздная прогулка по городу, возведенная декадентами конца XIX века в ранг культового действа. «Я сам не знаю, куда пойду, но чувствую, что должен идти, а если я останусь дома - я погиб. Мне чудится, что меня зовут с улицы, что судьба моя в эту самую минуту проходит мимо, и главный вопрос моей жизни вот-вот разрешится. Я спускаюсь, растерянный и смятенный, платье мое в беспорядке, волосы всклокочены; люди при виде меня оборачиваются и смеются; они принимают меня за юного повесу, который провел ночь в таверне или в ином злачном месте. Я и в самом деле пьян, хотя и не пил ни капли, и даже походкой напоминаю пьяницу: то плетусь, то почти бегу… Потом внезапно мне делается ясно, что я ошибся: это не здесь, надо идти дальше, на другой конец города, понятия не имею куда. И я бросаюсь прочь, словно черт наступает мне на пятки». Теофиль Готье

Вова Воротнев:

В прошлом году я в основном занимался искусством не-уличного формата – "галерейным" и сетевым искусством. На улице, в городе, тем не менее, я бываю много и проявляю интенсивный интерес к тому, что я там вижу. Я не считаю себя "стрит-артистом", более того, считаю этот жанр спекуляцией, дешевым идеологическим апгрейдом явления, известного как граффити. "Стрит-арт" – это стереотипизированный набор техник, пластических ходов и конвенций, свидетельствующий не так про "арт", как про любую индивидуальную/коллективную претензию на публичную репрезентацию своего эгоцентричного рукоделия. Поэтому как фланёр, я пребываю по ту сторону так называемого "стрит-арта". Мне откровенно не интересен диалог с художником, прикрывающимся улицей как неким пикантным качеством в ситуации, когда анонимность сведена к эрзацу или маркетологической позе, а сама улица является лишь инструментом для сбора аплодисментов. Мне, в свою очередь, интересна стихия улицы сама по себе. Язык, субъектом которого есть сам город, а не сленг несформированных художников в процессе поиска внимания.

Кремлевские ёлки (каскад репрезентаций). Москва. 2012

Разница между граффити и так называемым "стрит-артом" в том, что первое - это стихийный коммуникационный канал, а не площадка для индивидуальной жанровой карьеры. Конечно, граффити в широком понимании, являясь суммой стихийной информации в публичном пространстве, включает в себя и "стрит-арт", если он соответствует этой стихийности. Но "стрит-арт" в данном контексте теряет свою привилегированную позицию, приравниваясь, не взирая на качество, к другим феноменам, таким как "граффити-райтинг" (субкультура каллиграфии никнеймов и их безудержного тиражирования); политические активистские надписи и изображения; наивная низовая обсценная и прочая коммуникация (заборные надписи, любовные признания, детские рисунки мелом и т.п.); нелегальная коммерческая реклама; чистый хулиганский вандализм, направленный на выведение чего-либо из строя и "легальный" вандализм властей, инициативы которых порой противоречат своему же собственному законодательству; самовольное облагорожение публичного пространства; мурализм (настенная монументальная живопись), если он несанкционирован; спонтанная (дез)организация объектов в пространстве; коррозия и распад в определенных случаях; археология различных видов человеческого труда и так далее. Также как граффити можно интерпретировать ряд невизуальных практик.

Stone Island. Киев. 2012

Квадрат, описывающий круг. Киев. 2012

Белым по черному. Киев. 2012

Отпечаток диска. Москва. 2012

Индексальный декор. Киев. 2012

После рекламы. Москва. 2012

Нечитаемость. Киев. 2012

Вены. Киев. 2012

Драккар. Киев. 2012

Turquoise Venus (Бирюзовая Венера). Киев. 2012

Under Pressure. Киев. 2012

Камуфляж. Киев. 2012

Рамы. Киев. 2012

This Corrosion. Киев. 2012

Штукартурка. Киев. 2012

Подслои. Киев. 2012

Фланируя по тому или иному городу, я пытаюсь, широко раскрыв глаза, "прислушиваться" к периферийному зрению, которое вводит в зону фокуса вытесненные, нефасадные черты психологии места. Нащупать подсознание города. Конечно, это не является уникальной практикой со времен парижского фотографа Эжена Атже. Действительный мотив моего интереса к подобного рода документации/интерпретации/переозначению скорее в рутинном исследовании и наблюдении, полном возбуждения, вскрывающем и демонстрирующем мне самому мою собственную оптику. Неперсонифицированный суммарный город-субъект способен научить, рассказать, изобретать. Мне неважно, к какому жанру относить добытые плоды-сувениры в результате этого. Для меня это просто "пробежка".

Декоративный "бафф". Киев. 2012

Интересным, уличным феноменом есть цензурирование или ликвидирование граффити в виде их закрашивания (так называемый "бафф"). Любой граффитист сталкивается с этим, и многие коллекционируют эти заплатки с неменьшим энтузиазмом, чем фотографии собственных работ. В визуальной какофонии города нанесение надписей и их ликвидация имеют соразмерный терапевтический эффект.

Декоративный "бафф". Киев. 2012

Серия, фиксирующая массовый демонтаж таксофонов в Киеве и Львове, 2012:

Случилось в прошлом году сделать и фигуративную работу – мюрал на фасаде ангара ΝΥ31 по улице Нижнеюрсковской на Подоле. Летом там еще размещался LAB-Комбинат и по просьбе его руководителя Артура Белозерова я пошел на рецидив того, что слабо вписывается в мою сегодняшнюю деятельность, но что являлось одним из моих занятий раньше - декоративное оформление фасадов и субкультурная графика под псевдонимом Vol.vo. В контексте инструментализации и проецирования институциями ролевых моделей для представителей так называемого "стрит-арта" и субкультуры граффити я отказался от этих направлений или делаю это инкогнито, избегая ненужной репрезентации в рамках этого амплуа в медийном поле.