На минувшей неделе в Фонде «Центр Современного Искусства» состоялось второе заседание проекта On The Floor (о первом см. статью от 5 октября). Оно было посвящено так называемым «художественным резиденциям» - форме культурной жизни, которая в Украине пока ещё настолько неразвита, что мало кто чётко себе представляет, что же это за форма такая: то ли сквот, то ли пленер, то ли вообще «hospitality.com».

 

 Дискуссию открыла художница Алевтина Кахидзе, которая, пожалуй, в нашей стране знает о резиденциях больше всех, поскольку не только неоднократно становилась их участником за рубежом, но и вот уже два года содержит собственную художественную резиденцию в селе Музычи под Киевом. Помещение 5х10 метров во дворе их с мужем дома обычно служит Алевтине мастерской, но несколько раз в год художница забирает оттуда свои инструменты и материалы и на несколько недель перебирается работать в дом, а в мастерской поселяется очередной резидент.

В чём соль этих движений, доходчиво объяснил муж художницы Владимир Бабюк: «Алевтина часто ездила, и я устал от того, что ее не было дома два года, пять месяцев, три месяца... Но она говорила, что без этого не может – ей «конче потрібно спілкування з митцями». И после того, как в 2008 году Аля получила премию Малевича, было принято решение открыть собственную резиденцию. Деньги от премии уже кончились, но мы так и продолжаем принимать гостей, не можем остановиться. Помогаем им с материалами, водим по музеям, координируем какие-то интересные встречи, устраиваем ужины дома. В идеале было бы здорово ещё оплачивать им перелёт, но это пока задача на будущее».

Кахидзе подтвердила, что расчёт её супруга оправдался: «Сейчас я не хочу никуда ездить. Мы с Вовой оба из маленьких городков, и мы их ненавидели. А потом поселились в ещё более маленьком городке, в Музычах. Для меня сначала как отдушина были все эти заграничные резиденции, куда я ездила. Но были и такие, о которых я жалела… Знаете, разные взгляды на быт… Это вообще стресс, быть в резиденции. И тогда пришло понимание, что можно жить где угодно и самому строить это общение, среду вокруг себя».

Теми же соображениями руководствовался, видимо, и известный польский композитор Януш Стоклоса, устраивая резиденцию с шикарной танцевальной студией в крохотной деревушке под Ольштином. По словам замдиректора Польского института в Киеве Анны Лазар, Стоклоса таким образом хотел вернуть дочь, которая укатила в Берлин заниматься современным танцем. Пан Стоклоса вложил в строительство около миллиона евро, но разрешает заезжим танцорам пользоваться студией по совершенно символическим ценам раз в десять дешевле, чем в Варшаве. Естественно, наплыв посетителей настолько велик, что резиденция «Бурдаг» имеет все шансы в скором времени занять место на карте современного танца наравне с Берлином. «Проекты появляются из частной потребности, но перерастают в нечто большее, если эта потребность признана более широким кругом людей», - подытожила Анна Лазар.

Другая польская резиденция, «Замок Уяздовский», знаменита у нас в Украине едва ли не больше, чем Музычи. Кажется, едва ли не все основные фигуранты современной украинской художественной сцены успели пожить в бывшей резиденции короля Августа II, стараниями того же Польского института. Что мешает нашему культурному правительству взять лекало Уяздовского да и тут же создать ему конкуренцию в одной из «гетманских столиц» - Батурине, Чигирине, Гадяче? Наверное, бюрократия, о которой на дискуссии ЦСМ говорилось чуть не через слово.

Антибюрократические варианты пока что выглядят едва ли не вульгарно. Театральный деятель Александр Чайка, к примеру, осваивает село Криворивня Верховинского района. Карпаты – это замечательно, село как место, где открывается третий глаз – тоже замечательно, но кто сказал, что театральным коллективам захочется копать картошку в отработку своего пребывания в сельской «резиденции»? Господин Чайка, впрочем, уверен, что людей будет привлекать возможность «убежать из Киева, взяв с собой работу», просто «необычно пожить». «В общении с очень другим я лучше понимаю себя», - философски заметил он.

Координатор проектов и образовательных программ донецкой «Изоляции» Аличка Ермолова, в свою очередь, не уверена даже, «будет ли интересно художникам приехать в Донецк, в город, где слабо развиты культурные инициативы». Вроде бы «Изоляция» планирует создать резиденцию, чтобы «познакомить художников с Донецком, исследовать – и подтвердить или разрушить стереотипы изолированности», что будет отражено в выставке по итогам пребывания гостей в резиденции. В качестве пилотного проекта планируется пригласить фотографов. Но участники дискуссии on the floor яро раскритиковали мотивацию «изоляционистов». «Я не вижу резиденцию как место, где ты должен «виробляти роботи», то, что вы предлагаете – это всего лишь site specific work, - заявила Алевтина Кахидзе (при этом отметив, что сама не прочь скататься в Донецк). «Резиденция вовсе не product oriented, как пленер, с котрого ты непременно должен уехать с холстом», - сказала и директор ЦСИ Катерина Ботанова. Кем-то было ещё употреблено выражение context responding («резиденция как опыт переживания контекста»), после чего у меня лично встал вопрос, а мыслил ли Максимилиан Волошин всеми этими категориями, когда приглашал друзяк из творческой среды погостить в своём коктебельском особняке? И если нет, то в этом ли причина того, что Коктебель стал теперь маркой «успешных резиденций», продуктом сам по себе?