Михаил Химич – живописец, чья персональная выставка открывается 3 марта в галерее «Лавра». Химич – отнюдь не типичный участник киевской галерейной жизни. В последний раз его работы киевляне могли видеть пару лет назад на фестивале Гогольфест, да еще, пожалуй, на последовавшей вскоре выставке в галерее «Ирэна». На открытиях он почти не появляется, в галереях не выставляется, с олигархами не тусуется – в общем, странный фрукт, как по нынешним временам.

Однако это вовсе не означает, что Химич не плодотворный художник и асоциальный тип. Наоборот, за то время, что многие из его коллег топтались на микроскопическом пятачке под названием «киевское современное искусство», Химич успел сделать так много, что порой даже дух захватывает. О том, что всего за короткий отрезок времени он умудрился резко эволюционировать как живописец, мы сейчас распространяться не станем – всему свое время, и о работах Химича мы поговорим после открытия его выставки в галерее Лавра. В качестве «тизера» можно заметить одно – Химичу с его масштабом и энергией 800 метров экспозиционной площади в Лавре оказались «тесноваты» - размах у него поистине титанический.

Однако помимо живописи «атипичный» Химич все эти годы занимался еще одним важным проектом, который сам он предпочитает называть «социальной скульптурой». На окраине Киева, на садовом массиве Берковцы, благодаря усилиям художника и его друзей сегодня функционирует интереснейшая коммуна «Пятихатки», объединившая черты художественного сквота, духовного братства, коммунальной квартиры и просто забавного градостроительного эксперимента. Здесь живут, называя себя «бродниками», представители совершенно разных «субкультур» - от успешных менеджеров до музыкантов из андеграундной группы «Хаммерман знищує віруси». Здесь, на маленьком участке земли вблизи Берковецкого кладбища есть своя конституция и мифология, в этих странных саманных строениях всегда рады многочисленным гостям.

Берковецкое Братство

Коммуна «Пятихатки» и «Берковецкое братсво», штаб-квартирой которого они являются – пример здорового эскапизма, способ борьбы с обезличивающим влиянием мегаполиса, при этом без фактического исхода из него.  ART UKRAINE побеседовал с идейным вдохновителем проекта – художником и неформальным лидером бродников-берковчан Михаилом Химичем.

- В последнее время твоя творческая манера претерпела существенные изменения, с чем это связанно?

 Именно в связи с тем, что зрели какие-то перемены, я не клонировал достигнутые результаты, не зацикливался на них. За это время в моей жизни действительно произошли тотальные перемены – я поменял среду обитания, у меня во многом появился соврешенно новый круг друзей и общения, произошли другие необратимые перемены. Не зря то место, где мы сейчас обитаем и где развивается так называемое «Берковецкое братство» мы называем постапокалиптической территорией, то есть местом, где некое Событие уже произошло, а во всем мире - еще нет.

- Откуда вообще появилась эта постапокалиптическая идея?

Она появилась после Кинбурнской косы. Я был там в удивительно пустынном, абсолютно горизонтальном месте, где есть только птицы в небе, растения на земле и рыбы в море, удивительный пепельный песок, полное безлюдье и я с умирающей у меня на руках дочерью. Откуда-то приезжают на джипе люди, купаются в море и исчезают...  В результате создается ощущение, что давным-давно уже все погибло, и этот серый песок под ногами  - это пепел мертвых цивилизаций, а ты один, и почему-то ты уцелел. Как в каком-то из рассказов Брэдбери – такая светлая фантастическая штука. И вот уже новое небо и новая земля породили растения, рыбы, а до зверей и людей еще дело не дошло. А ты почему-то остался из старого мира, такой себе рудимент.

Оказалось, что такие места существуют не только на Кинбурнской косе. Когда мы попали на киевский Берковец, этот маленький треугольник частного сектора между кладбищем, лесом Пущи Водицы и Окружной дорогой, то вдруг почувствовали то же самое дыхание, которые ощущали на Кинбурне. Мы назвали это место постапокалиптическим. Ведь, если подумать, то Апокалипсис не обязательно приходит одновременно во всем мире. Может, это такой «медный таз», который накрывает разные участки, разных людей. «Опа»... – и для этого места, этих людей «все уже было». Какое-то дивное запустение этого места, кучи мусора в лесу, какие-то сожженные шины, заброшенные останки автомобилей и вся та дрянь, которой наполнены ближайшие околицы Киева, напоминает, безусловно, нам о том, что все бренно, что все уже как бы было. А то, что эта земля нам реально дает какой-то совершенно новый открывшийся в нас источник вдохновения, говорит о том, что это Новое небо и Новая земля – они живые, и они здесь.

Автор видеоматериалов - Андрей Мельник

- Проект «Берковецкого браства» начался со стройки, то есть с того, что вы заинтересовались саманами. Строительство дома – дело по сегодняшним меркам не оригинальное, но как ты пришел к идее «антистройки», то есть использования строительного «секонд хенда»?

Я переселился на Берковцы с любимой мною Оболони. Я вообще люблю микромассивы. Усредненная безликая архитектура, уродливые псевдокорбюзианские дома, на мой взгляд, позволяют людям более полноценно общаться, не отвлекая внимание излишними завитками. Много-много лет мне нравились низины Оболони и заливы Днепра. Теперь потянуло в горы – живем в самой высокой точке Киева, тут очень благоприятная роза ветров, а также новый опыт построения домов.

Берковецкий пейзаж

Раньше я участовал во всяких конкурсах песчаной скульптуры, даже занял там когда-то первое место, но это настолько нелепо тратить усилия на то, чтобы создавать скульптуры, которые будут размыты... Также с любопытством я всегда присматривался ко всяким акциям лендарта. И как же все-таки примитивно по сравнению со строительством дома, например, заворачивать дерево в занавеску или что-то в этом роде! Строить дом – это, скорее, как создавать некую скульптуру. Опять же, я посление лет пятнадцать имел дело с глиной, я очень люблю этот материал. Я люблю делать огромные скульптуры, зарываться в шамот и лепить-лепить-лепить. И оказалось, что горка на Берковецких садах – это идеальная глина, из которой можно мастерить печи и саманы. Для мелкой пластики она не годится, но для чего-то большого - как раз то, что надо. Получается, что когда ты выкапываешь подвал, у тебя на участке оказывается огромная гора глины – все платят за то, чтобы ее куда-то увезти, а у нас она идет в стены. Также не стоит упускать из вида окрестные бесконечные помойки, которые завалены тысячами и тысячами бутылок. Их можно собирать и использовать при строительстве. Я проникся красотой стеклотары. Может быть, у кого-то возникают алчные мысли, что каждая бутылка - это определенные деньги, которые можно заработать, сдав ее в утиль. Но для меня каждая бутылка – это обьем, оконтуренный стеклом, это работа дизайнера, целых стеклоплавильных комбинатов, и это изделие куда более совершенное, чем кирпичи, хотя и кирпич очень сложно изготовить.

В процессе постройки

- Но был ведь, наверняка кто-то, кто натолкнул тебя на идею...

У меня есть один замечательный друг Фил, который сделал самостоятельно океанскую яхту, на которой можно делать даже кругосветки. И конечно, скурпулезность, с которой он пять или шесть лет вручную делал эту яхту, не сравнима с домом – это, скорее, какой-то космический корабль, какие-то мельчайшие отшлифованные детали, сияние и красота, в общем. Это концепция, которая во многом во мне давно созрела, а он ее озвучил – что, конечно, дорогой дом построить очень просто, это вообще не фиг делать, отвалить денег - и все. А вот построить дом «на шару», обойти все трудности и подводные камни строительного бума – вот это действительно задача. Любой материал сейчас можно купить, все завалено этим материалом, а вот не покупать это, построить себе дом бесплатно – это очень интересно. Появились друзья. Например, один человек – Гриша, ныне священник, он построил дом своими руками – он делал деревянный каркас, потом его обшивал. К концу стройки он забивал гвозди-десятки с одного удара – такого искусства достиг. А один дедушка у нас на Берковце построил себе дом из дверей – из тысяч дверей, которые он тут собирал, и это фантастически красивое строение. И тут открылся еще один источник бесконечного наслаждения – мама у Гриши работает в ЖЕКе и у нас были ключи от ЖЕКовской свалки, куда сносят всякие двери, диваны и прочую дрянь. И вот если наведываться туда где-то раз в неделю, там можно для стройки собрать практически все – вплоть до распиленных слоников и жирафов, а это как-никак замечательный металл  с лесенками и пр, в общем, свалка - это настояший Клондайк. Так мы решили впрячься в стройку, которая концептуально по замыслу должна была быть сделана из ничего и по возможности ничего не стоить. Конечно, также как мы можем одеваться в секондхенде, но обувь нужно покупать хорошую, точно также у нас с фундаментами, с окнами, которые должны быть качественные, и крыша не должна протекать – то есть были какие-то материалы, которые пришлось купить. Остальное по возможности мы подбирали, и это был интересный процесс. На самом деле стройматериалов очень много. Люди выбрасывают роскошные деревянные подоконники, какие-то конструкции, которые им не подошли по дизайну. Короче, у нас очень дорогостоящие стройки и это знаю как художник и дизайнер, ведь моим заработком много лет было расписывать потолки, делать разные дизайны, изваяния, покрывать их мультидекором, марсельским воском и т.д. На самом деле, это очень тошнотворное занятие, можно с интересом к нему подойти, получать от него удовольствие, но, по сути, это, конечно, жестко. И обидно, какие деньги люди выбрасывают на такую фигню. Все нацелено на то, чтобы произвести впечатление благополучия на соседей. А хозяева-то не слышат, что соседи когда приходят в гости в основном говорят за глаза: «Ну, думали что-то интересное, на самом деле ничего особенного, не то что у нас...». В общем, эффект всеми этими штуками не достигается. Именно поэтому мы загорелись идеей антигламурной стройки.

Мифологическая вставка:

- А как родилась идея социального проекта на Берковцах? Как появилась коммуна «Пятихатки»? Первый дом ты построил, как я понимаю, для себя, а как ты вышел на коммунальную идею?

 Во-первых, аппетит приходит во время еды. После строительства первого дома осталась куча ресурсов. Весь двор был завлен деревом, из фундамента моего дома была сложена огромная гора глины, похожая на изогнувшегося дракона. И стало понятно, что все готово для строительства еще одного дома. Что нас непосредственно потянуло к саманным домам? Ну, книжка на эту тему, она известна всем, кто начинал интересоваться подобными проектами. Но все, что в книге было написано, мы к началу стройки уже знали и кожей чувствовали.

- Тебе это было интересно, в первую очередь, как архитектурный или как социальный проект?

Я даже не могу сказать, что мне это было до конца интересно, я просто чувствовал, чо я не могу этого не делать. То есть, у меня была довлеющая надо мной необходимость – какая-то такая ласковая, мягкая, но очень настойчивая. А до этого – да, мы с Гришей затеяли делать Берковецкое братство, была проговорена масса очень смешного и интересного фольклора. А если какие-то вещи проговариваются, их надо осуществлять, ничего не сделаешь. Если такой выброс энергии не воплотится в материал, то ты заболеешь или сойдешь с ума, в общем, что-то произойдет нехорошее. Ну Братство так Братсво, делать, значит делать. Значит надо покупать участок – его мы купили еще до кризиса, поскольку средства в то время водились, а потом подвалили еще деньги – как бывает у художников время от времени. Можно было бы, конечно, найти что-то другое, но, по-моему, строительство дома - это самое интересное, самое творческое, самое понятное занятие. Надо отметить, конечно, долготерпение моей жены Катюшки, ведь стоило бы ей заупрямиться и Пятихаток бы не было. Но она понимала мое тяжелое состояние после смерти дочери, да и у нее было такое же – нам нужна была определенная разрядка и определенная нагрузка.

- Ты как-то связываешь строительство Пятихаток с началом нового этапа твоего художественного творчества?

Да, именно из среды этого строительства, из среды того фольклора, котрорым  буквально в мгновение ока обрастала эта стройка, начала рождаться новая живопись, новые произведения, часть из которых будет представлена на выставке в галерее “Лавра”. Было острое чувство, что работать так, как раньше, больше нельзя.

Еще у меня есть затаенная мечта. Так случилось, что, учась в нынешней Академии, а тогда в Художественном институте, я сделал несколько удачных гравюр. И гавюры эти действительно отличались от всего, что в этой области делалось. Увидев эти гравюры, Якутович меня взял в аспирантуру, там я продолжил эту линию. Сегодня я остро чувствую недостаток некоторой мудрости. То есть, для того, чтобы делать то, что мы тогда задумали с Якутовичем, у меня просто кишка тонка. Я просто сделал случайно эти вещи и повторить, войти в это состояние, никак не могу. А тогда восемь работ были сделаны подряд друг за дружкой, без единого лишнего штриха, я сдела их за раз и у меня осталась светлая память, что вообще такое может быть с человеком. Это как чудо. Я работал в мастерской в Киево-Печерской Лавре, может это какая-то особая атмосфера на меня повлияла. Когда я делал эти работы – не понимал, что это удача, а потом оказалось, что лучше я не могу сделать. И вот у меня есть светлая надежда, что когда-то, может быть, на старости лет, я снова смогу так безошибочно работать. Но для этого нужно попахать – не на заказчиков, не потолки им раскрашивать, а в технике холст-масло. Хотя и акрил – хорошая, жесткая такая, мужская техника. Масло – число женская субстанция, которую нужно размазывать, делать, переделывать… Но нужно созреть опытно. Ведь есть какая-то магия, благодаря которой краска становится цветом. Точно также и леногравюра должна стать цветом. Те фигуры, которые проступают в моих работах, у меня есть ощущение, что это не угасающая, а, наоборот, рождающаяся реальность.

- То есть, ты хочешь создать постапокалиптическое искусство? Искусство после смерти икусства?

Оно само создается. Я не аналитик и просто работаю. У меня есть такое предчувствие, что фигуративность и реализм фигур на моих работах со временем будут возрастать. И это опять-таки не следствие того, что я так задумал,  просто так получится и все.

Голодомор тоже постепенно примеряет одежды мифа:

 Автор видеоматериалов - Андрей Мельник

- Как на сегодняшний день развивается Берковецкое братство? Пятихатки стали культовым местом, сколько там живет человек, и почему они там обитают?

Опять-таки это парадокс, но почему-то многим нравится эта земля, наше состояние передается другим людям. Почему-то люди, которые приезжают к нам на Берковцы, испытывают некое умиротворение, и, что совсем удивительно, они приезжают к нам праздновать Новый год без телевизра или майские праздники и потом почему-то говорят, что это были лучшие минуты в их жизни. Это, конечно, очень приятно и очень неожиданно, потому что местность у нас во многом неприятная, а во многом загадочная. Но люди почему-то получают тут душевный мир.

- Как функционирует коммуна?

Сейчас на Пятихатках живет 11 человек. Это пять домиков, один домик где можно устроить общие посиделки, сейчас уже почти достроен шестой домик. Есть еще гостевой домик, там останавливаются наши друзья, вот Виталий Гопко, иконописец, там работал, Леша Сай как-то гостил какое-то время, да и вообще много кто там из интересных людей останавливался. А сейчас новый гостевой домик и детскую школу мы будем строить на другом участке. То есть, у нас этим летом новая стройка – детки подросли и взрослые будут им преподавать в нашей собственной школе, мы их не будем никуда возить за пределы Берковца. Да и зачем, у нас тут все сплошь одни магистры, кандидаты наук и пр. И все желают преподавать. Еще в рамках Берковецкого братства есть православная ячейка – это дом отца Григория, где тоже живет множетсво людей, ну и отдельная часть – это наш дом, где, собственно, живу я с женой и детьми.

- А кто эти люди, кторые стали членами Берковецкого братсва? Я знаю, что у вас там поселились успешные менеджеры, художники, музыканты...

Круг моего общения широк. Я просто спрашивал разных людей, предлагал им наш образ жизни.

- Это что, вариант такого деликатного дауншифтинга, не выезжая за пределы киевской Окружной?

А что такое дауншифтинг?

- Ну, это когда, например, успешный менеджер отказывается от своей работы, переезжает в Индию и начинает там торговать марихуанной...

Ну, это интересно проанализировать. На самом деле, у всех по-разному. То есть, для одних жизнь на Пятихатках - это экономия денег, а для других - момент какого-то драйва. Есть, например, Андрюша Мельник, один из активных членов нашего братсва. Он любит всякие экстремальные развлечения – типа на Ай-Петри на мотоцикле в гололед вьехать. Я думаю, работать в Майкрософте, это, конечно, тяжело, но он человек широких увлечений и для него Пятихатки - это момент такого здорового мифотворчества в жизни, с ним мы затеиваем разные интересные дела, в лес ходим гулять. И если для иногородних Пятихатки это, например, возможность пожить и не платить незнакомым людям деньги, то для Андрюши это возможность потратить лишние деньги, для него Птихатки - это еще и вложения...

- А что  это для тебя?

Что это для меня, я даже до конца не понимаю. Какая-то такая пассионарная штука, которую я не могу не делать. Я получаю удовольствие от того, что вкладываю в этот проект силы, время и пр.

- За время своего существования Пятихтки и Берковецкое братство обросли массой легенд, вы снимаете кино, слагаете сказки, вот уже собираетесь даже детей самостоятельно учить...

Ну, учить мы их собираемся по интересным программам, которые как раз сейчас разрабатываем. А что делать? Не хочется водить своих детей в плохие школы. А мифология действительно очень важна. Составление хартий и пр., когда выгонка самогона превращается в некое сакральное действо, позаимствованное нами из прошлого мира. Я вообще видел, как люди гонят самогон, но то, чем у нас это обросло – это, конечно надо видеть, можно фильм, кстати, посмотреть, мы специально сняли. Фантастическое действо. Какие-то произведения актуального искусства, если честно, бледнеют и исчезают по сравнению с тем, что такое своими руками собрать самогонный апарат. Это большое искусство – выгнать самогон. И это такая красота – сиди и любуйся - все эти бидоны, трубки, какие-то ночные бдения, во время которых рисуются картины... А чтобы хороший самогон выгнался, Андрюша Мельник ставит ему хорошие песни – Вертинского какого-нибудь, например, чтобы он слушал и совершенствовался. В общем, у нас кругом сплошь всякие магические действия. Был Боб-ячменное зерно, а у нас Иван-буряк, все сразу обрастает речевыми экспериментами, пословицами, в общем нам интересно, и я доволен тем, что у нас получилось. Главное – изначально не было никаких установок, а если не было установок, то они и не подведут. Все будет хорошо, планы не нарушатся, т.к. планов особых и нет.

Приложения. Практики и мифология бродников

Гадания на билбордах – это когда человек заходит с завязанными глазами в лес и потом идёт в том направлении, куда его тянет душа. Когда выходит на дорогу, подходит к ближайшему билборду и читает, что на нём написано. Когда я первый раз поробовал это прошлой зимой, то шёл целый час через зимний лес в 15-градусный мороз и вышел на билборд с написью «Возвращение в общество». Что было делать? Я развернулся и побрел назад, домой.

Флаг Берковецкого Братства

Левая часть флага приглушённого голубого цвета, цвета Неба, в котором ещё циркулирует дым катастроф, погубивших человеческую цивилизацию.

Правая часть флага цвета пыльного картофеля – это цвет рук крестьянина и цвет нашей берковецкой Земли.

Небо и Землю пронзает пустота. Но она совсем не чёрная, как это может показаться на первый взгляд. Она абсолютно бесцветна, и это можно проверить.

Флаг Пятихаток 

Основой флага стала переделанная картина Казимира Малевича «Пять хат». 

Сходство с цветами государственного флага Украины является обманчивым и случайным, что, собственно, упомянул сам Казимир Северинович.