Об одесском художественном сообществе, группе "Арт-рейдеры" и арт-акциях на Староконном рынке в Одессе - в интервью с художником Игорем Гусевым.

 

Художника Игоря Гусева не нужно специально представлять любителям современного украинского искусства. Однако Игорь попросил, чтобы я его представил. Уважаемые читатели, с удовольствием представляю вам замечательного художника Игоря Гусева.

- Игорь, добрый день!

- Добрый день!

После того, как я представил вам Игоря, попробуйте и вы себе его представить: высокий красавец в тёмных очках, с бакенбардами и загадочной улыбкой, из карманов халата торчат кисти, испачканные масляной краской. Мы решили поговорить сегодня об известном проекте, вдохновителем и организатором которого был наш герой – акциях на Староконном рынке в Одессе.

- Это может показаться парадоксальным, но, по-моему, деятельность группы «Арт-рейдеры», и в первую очередь Староконный проект, имеют много общего с Южнорусской традицией искусства. После классического ТЮРХовского периода на Одессу одна за другой накатывали волны авангарда. Первая волна авангарда возникла в 1910-1930-х (Нюренберг, Гершенфельд, Фраерман, Фазини), вторая волна – это 60-е годы (Хрущ, Ястреб, Соколов). «Арт-рейдеры» – это третья волна авангарда или продолжатели традиций классической Южнорусской школы?

- Постановка вопроса интересная, поэтому ответ будет необычным. С одной стороны «Арт-рейдеры» – продолжатели традиций, а с другой стороны – новый виток авангарда. Авангард – это уже давно ставшее традиционным искусство, а к традиционному искусству сегодня можно отнести и протестное искусство. Художник, не адаптированный к системе международного арт-рынка, который не выдаёт на-гора продукцию, востребованную коллекционерами, институциями и кураторами, то есть махровое империалистическое искусство, автоматически является авангардистом. Например, расписывает шкатулочку, или берет этюдник и отправляется на море.

- Одесских нонконформистов – представителей второй волны одесского авангарда, - отличало отсутствие идеологического или политического посыла, то есть протестное искусство не было заполитизировано, в отличие от московского нонконформизма, например. Внимание концентрировалось именно на чистом искусстве. «Арт-рейдеры» – это тоже чистое искусство или протестная волна?

- Оно зарождалось как чистое искусство. Но так как сегодняшний круг интересов искусства широк – у группы постепенно возник интерес и к политическим, и к социальным явлениям.

- Тот же московский нонконформизм часто был окрашен в мрачные тона какой-то безысходности, а одесский, напротив, оптимизмом и любовью к жизни. Мне кажется, что Староконка – очень одесский проект, он пронизан юмором, оптимизмом.

- Находясь в столице юмора, сложно о нём рассуждать. Он настолько органичен и так незаметно вплетается во все сферы жизни, что серьёзно говорить о нём просто некорректно. Можно бесконечно анализировать одесскую органику, в которую тонко вплетён юмор. Это касается и искусства. Объекты Староконки – это материализация одесского юмора. Вопрос - что же такое одесский юмор, - всегда будет открытым.

- Кстати, сам ТЮРХ родился как естественное продолжение встреч художников по четвергам в доме Буковецкого, потом это стало Литературно-артистическим обществом. Сама идея Староконки тоже возникла как результат встреч художников?

- Да, это, если хотите, клуб выходного дня. Сбор по воскресеньям, в 11 утра. Для многих художников членство в таком клубе стало своеобразной победой над собой, над своим богемным образом жизни, над изможденным праздниками организмом, ведь прийти в выходной день утром – для многих это подвиг.  

- Одним из достоинств ТЮРХа было отсутствие кастовости – принять открытое участие в выставках могли все, от академиков до юных дебютантов. На Староконке тоже это есть – с одной стороны, это круг знакомых, но изначально  принимали всех желающих?

- Да, первые годы мы принимали всех желающих. Но когда наше движение стало популярным, подтянулись люди, желающие пропиариться за наш счет, и поэтому мы перестали принимать таких халявщиков. А вообще принимали как профессиональных художников, так и полноценных аматоров. Если зритель может быть разношёрстным, почему авторы не могут быть такими?

- Такая разнородная художественная биомасса?

- Да, художественная биомасса всегда непредсказуема. По этому поводу ко мне было множество вопросов. Помнится, дедушка украинского трансавангарда Александр Анатольевич Ройтбурд  как-то поинтересовался – зачем ты приглашаешь в проекты кого не попадя? Хотя он же, будучи в середине 90-х арт-директором ЦСИ Сороса, методично привлекал к участию в  выставках половину одесской тусовки. Именно тогда родилась крылатая фраза: если в раньше художники иногда становились наркоманами, то теперь, как правило, наркоманы становятся художниками. Но для меня Староконка - это здорово:  чистый воздух, солнечные ванны.

- Одним из коньков Южнорусской школы был пленэр. Староконка – это ведь тоже работа на пленэре.

- У нас как раз наоборот! Художник не приносит работу, написанную на пленэре, в помещение галереи, а наоборот – выносит работу на пленэр, где она и экспонируется. Кстати, во время наших акций ни разу не было дождя. Видимо, это влияние нашего творчества!

- А что это за динамо-художники, список которых часто появлялся в конце акций?

-  Да, есть такое. Ведь художник вносит себя в списки участников акции загодя, а он может проспать, забухать, не прийти, в общем - продинамить, но его фамилия уже напечатана на флаере. Получается, что он участвует только своей фамилией. Для таких мы и придумали звание «динамо-художников». Ту пустоту и отсутствие, которое они выставляют, мы обозначаем этим термином.

- Что касается выбора места – мне кажется, Староконка является средоточием одесского духа, это единственное место, где идёт передача истории, традиций и эстетики Одессы. Да, есть архитектурные памятники, но только на Староконке есть старые вещи, которые можно пощупать, ощутить их энергетику. То, что выбрано это место, очень символично – можно не только пощупать эту старину, но и сделать из неё что-то новое.

- Да, и одна из задач «Арт-рейдеров» состоит в бережном, насколько это возможно,  отношении к истории и традициям. В том числе к традиции приобщения людей к искусству. Ведь на выставки и в галереи ходят одни и те же люди – посетители заранее знают, что именно они увидят, а художники заранее знают, кто к ним придёт. А на Староконке зрители каждый раз новые и неожиданные. Современное искусство часто обвиняют в замкнутости, кастовости, здесь же мы даем возможность всем людям прикоснуться, увидеть его в процессе создания.

- Можно ли отнести акции на Староконке к каким-то течениям, направлениям в современном искусстве или это что-то кардинально новое?

- Мне кажется, наши акции на Староконном рынке относятся к тем явлениям в современном искусстве, которые ещё мало изучены. Хотя эстетика, которая с которой мы работаем, использовалась в дадаизме и сюрреализме. Присутствует поп-артовский взгляд на жизнь – но мы не рассматриваем вещь как товар, а используем предметы, которые уже отработали свою функцию и находятся на полпути к утилизации. Это что касается эстетики. Важнее и интереснее другое – это роль подобного искусства в современном социуме, в жизни случайных прохожих, простых людей, в их реакции на такие акции.

- Староконка - это чисто одесское явление или нужно смотреть масштабнее? Как вы видите его в мировом контексте?

- Во всём мире существует барахло. А у нас это материал для работы. Я думаю, что в Одессе старые вещи обладают особой памятью, потому что Одесса – это же столица мира! (смеется).

- А как рождались темы, которые использовались на Староконке?

- Наши темы – это такие сгустки субкультур. Наши авторы – очень разные люди. Кроме художников, это бывшие менты, хиппи волосатые, бомжи духа, олигархи говнопанка – они-то и придумывают темы акций. Иногда это была визуализация одесских мифов – например, у Игоря Чацкина был проект «Певчие птицы и лепнина», так назывался магазин возле Нового рынка, и в нём продавались вместе птицы и гипсовые изделия. В Одессе не нужно выдумывать что-то сюрреалистическое, ты просто идешь по улице, заходишь в магазин и видишь готовую тему. К чисто одесским акциям можно отнести «Отцы и дети Клары Будиловской», «Куплю волосы дорого».

- Правда ли, что акции сопровождались мистическим явлениями и авторы ночью ходили на Староконку, чтобы общаться с духами прошлого, духами старой Одессы? Чувствовали ли вы влияние духа старой Одессы через вещи и само место?

- Я думаю, ответ на этот вопрос можно получить ночью на Староконке у духа старой Одессы. Могу поспособствовать знакомству и даже дать телефончик.

- А какие акции больше всего запомнились и чем? Какие работы кажутся самыми удачными и с какими предметами интереснее всего работать?

- Запомнились акции с привлечением гостей – киевлян, москвичей, немцев и австрийцев, не говоря уже о гостях из Израиля. Ну а работать…  Особенно неинтересны для меня были работы с куклами – каждый второй норовил сделать инсталляцию с ними. Я попросил вполголоса, чтобы не увлекались, и это возымело действие. Единственное, чего было мало и чего бы действительно хотелось – полуживого антиквариата, но он дорого стоит, а у нас акции безбюджетные, так что этот сегмент рынка пока остался не охваченным.

- Вас не смущает камерность объектов, их кажущаяся спонтанность и недолговечность?

- Зритель привык ждать от художественного акта чего-то грандиозного, что сделано на века, очень добротного, с максимальным вложением средств. Хотя если посмотреть, скажем, на одесскую Юморину – это ведь очень жалкое зрелище. Два обитых фанерой грузовика и три человека, переодетые в женщин, с плакатами на одесскую тему - про выключение света или незакрытые люки. И, тем не менее, это служит визитной карточкой Одессы. Так же со Староконкой – находясь в плену обывательской ментальности, люди хотят видеть что-то грандиозное, на века.

 - Давайте поговорим немного об Одессе. Мне кажется, что Одесса очень философский город. Внешне она кажется открытой, весёлой, бесшабашной, а на самом деле является глубокой и серьёзной.

- В этом и состоит уникальность Одессы – помимо того, что она сама по себе уникальна, она ещё и уникальна сама по себе. Всё дело в воздухе - степной воздух у нас смешивается с морским и возникают какие-то сумасшедшие пертурбации, а мы дышим и дышим этим великолепием.

- Немногим более ста лет назад, а точнее, в 1892 году одесский журналист Фрейденберг, известный под псевдонимом «Оса», писал в «Одесском листке»: «Бежать надо отсюда человеку с искрой Божией - другого выхода нет. Пока одесситы начнут дорожить своими даровитыми согражданами, не один из них сойдет в могилу, устав бороться и страдать Послушайте моего совета, гг. Кузнецов, Размарицын, Буковецкий, Нилус, Кишиневский, Ладыженский, махните рукой на неблагодарный город. Вам место не здесь, а в Москве, Петербурге, Париже, Милане, Флоренции, где понимают и ценят талант». Как вы считаете, актуально это сейчас? Должен ли художник уехать из Одессы, чтобы стать знаменитым и его творческие высказывания распространили влияние на как можно более широкую аудиторию?

- Это очень сложный вопрос, который на самом деле волнует всех одесских художников. В своё время Серёжа Ануфриев сказал, что Одесса – мама, и чтобы состояться, нужно в ней родиться, а потом уехать. И действительно, многие художники уезжают, получают признание и  возвращаются. Это происходит уже очень долго. И, тем не менее, рождённых в Одессе мастеров всё равно тянет на родину. Тот же Костанди, например, отказался от профессорской должности в Петербургской академии ради того, чтобы остаться в Одессе преподавать в провинциальном Одесском Художественном училище.

В Одессе искусство возникает скорее вопреки. Любой жест, который был бы воспринят в столице на ура, здесь не востребован и не понят. А в столице это обыкновенное программное заявление. И тем не менее, я никуда не собираюсь уезжать. Я уверен, что можно сделать себе имя, оставаясь в родном городе. Как говорят - где родился, там и пригодился.

- Будет ли у проекта продолжение? В Одессе, в других городах?

- Поживем – увидим! А пока до встречи на Староконке!

 

Неисповедимы пути современного искусства. Поблуждав по элитным галереям и модным музеям, мы в конце концов оказались на Староконном рынке - месте, где цена есть у каждой вещи, кроме искусства – то ли потому, что оно бесценно, то ли потому, что оно никому не нужно.

 

Одесса. Январь-март 2010 года.