Даже такой позер, как я, находит вульгарными и удручающе мелкими этих новых сверх богатых скупщиков искусства.

В наше время быть скупщиком искусства – это во всех смыслах вульгарно. Это спорт для безвкусного европейского бомонда, вкладчиков хедж-фондов, толстосумов, модных олигархов и самовлюбленных арт-дилеров. Всех их можно было заметить, гнездящихся вместе, в своих супер-яхтах во время проведения Венецианской биеннале. Теперь Венеция уверенно разместилась в календаре этой новой арт-публики, рядом с Сан-Бартом на Рождество и Сен-Тропе в августе, в рамках одного головокружительного тура по шикарным вечеринкам.

Предметы искусства стали играть исключительную роль в имидже, преподнося своих владельцев в образе культурных, элегантных и, конечно же, колоссально богатых людей.

Но есть ли среди них те, кто действительно получает удовольствие, наблюдая искусство? Или же они просто упиваются обладанием известными картинами именитых художников, которые демонстративно приобрели в аукционных комнатах по привлекательным ценам, с целью декорировать один из нескольких своих домов, назойливо демонстрируя свою потрясающую крутизну и богатство. Все их удовольствие от того, что их любимые друзья станут оценивать вес их безделушек и будут поражены.

Вот и неудивительно, что успех самых успешных арт-дилеров основан на мистической власти искусства над сверхбогатыми людьми. Новоиспеченные коллекционеры, некоторые из которых стали миллиардерами во многом благодаря своему хваткому уму, рассыпаются в благодарностях своим арт-дилерам и советникам по искусству, что те помогают им представать людьми изысканными, интеллектуальными, с чувством вкуса в окружении шедевров мирового искусства.

Не так давно я верил, что должно приветствоваться все, что помогает расширить интерес к современному искусству; что только самые заядлые снобы будут желать, чтобы искусство было для ограниченной группы разбирающихся ценителей. Но даже такой корыстный самовлюбленный выскочка, как я, приходит в замешательство от этого нового мира искусства. В погоне за насыщением, даже не считается необходимым тратить время на просмотр выставленных работ. В перенасыщенном мире искусства это всего лишь картины, что превращаются в цветы на стене.

Я знаю не слишком много людей в мире искусства, общаюсь только с несколькими, кто интересен, и у меня не хватает времени, чтобы грызть ногти в тревоге, что могу услышать критику в свой адрес.

Если я перестану себя хорошо вести ненадолго, то откроется мой маленький секрет, что, на мой взгляд, в мире искусства большинство людей не обладают хорошим вкусом и попросту не смогут отличить хорошего художника от плохого, пока тот не добьется всеобщего признания. Для профессиональных кураторов отбор конкретных картин для экспозиции – это пугающая перспектива, которая слишком раскрывает нехватку у них того, что мы в торговле называем «глазом». Они предпочитают выставлять видео и все эти непонятные постконцептуальные инсталляции, фото-текстовые панели на одобрение своих одинаково близоруких и ненадежных сверстников. Эта «концептуализированная» работа беспощадно изрыгается с 60-х годов 20-го столетия снова и снова, и снова, и снова.

Не так много людей в современном искусстве демонстрируют особое любопытство. Большинство проводят свои дни, разглагольствуя, вместо того, чтобы постараться понять, почему один художник интересней другого, почему одна работа срабатывает, а другая – нет.

Арт-критики преимущественно посещают шоу, которые им предписали их издатели, и имеют ограниченный интерес ко всему остальному. Арт-дилеры крайне редко посещают выставки в галереях других дилеров. Я слышал, что практически вся публика, посещающая открытия выставок большого искусства, едва ли смотрит на представленные работы, а приходят просто потусоваться. Тут нет ничего ненормального, кроме того, что никто из них никогда не возвращается посмотреть на работы, но зато всем будут рассказывать и уверуют сами, что видели экспозицию.

Пожалуйста, не рассматривайте мои высокопарные отзывы применимо к огромному большинству выставок, где дилеры выставляют искусство, надеясь, что найдутся желающие приобрести его себе домой. Эта сторона мира искусства наполняет меня удовольствием, независимо, нравится мне все искусство или нет.

Меня постоянно спрашивают, стал бы я покупать предмет искусства, если бы он не приносил денег. Не приносил денег. Любая прибыль от продажи предметов искусства идет на покупку еще большего количества работ. Мне это выгодно, поскольку таким образом я смогу выставить больше новых работ. Также это выгодно тем людям, кто видит в данном подходе свидетельство моей продажности, ограниченности и злорадства.

Все остаются в выигрыше.

И это понятно, ведь каждый раз, когда вы делаете художника счастливым, отбирая его работу для экспозиции, вы создаете 100 человек, которых обидели – художников, которых не выбрали.

Мне приятно от мысли, что наши выставки получали неблагосклонные отзывы со времен открытия экспозиции работ Уорхола, Джада, Твомбли и Мардена в 1985 году. Я продолжаю настаивать на том, что день, когда всем понравится наша выставка, будет черным. Тогда я, наконец, узнаю, что игра окончена.

 

Перевод: Андрей Смик

 

По материалам The Guardian