Сейчас в Москве в рамках фестиваля МедиаУдар и V Московской Биеннале современного искусства проходит выставка женской социальной графики «Феминистский карандаш-2». Кураторы проекта Виктория Ломаско и Надя Плунгян отобрали работы 35 художниц из России, Украины, Беларуси, Франции, Германии и Швеции.

Одна из участниц проекта, ОКСАНА БРЮХОВЕЦКАЯ, анализирует целый ряд вопросов, поднятых в рамках «Феминистского карандаша-2».

Говорить о «Феминистском карандаше-2» нужно в первую очередь как о поступке, как о событии, происходящем в форме выставки. Истерическая, ироническая или агрессивная реакция, наблюдаемая мною в Москве, а также в Киеве, когда я сообщала некоторым людям, что побывала на феминистской выставке, говорит как раз об отношении к женщинам, а вовсе не к искусству. От женщины требуется многое: быть красивой, приятной, молодой, заботливой, успешной и так далее. Пока она соответствует ожиданиям или же стремится к этому, или просто делает вид – отношение к ней терпимое и порой восторженное. С самого детства на женском пути расставлены указатели – быть такой, и общество не хочет видеть иное женское лицо, слышать речь о женском другом – не ожидаемом, а реальном. Казалось бы, далеко от нас средневековье, когда женщин сжигали именно за их «дьявольское женское», а оказывается, к символическому средневековью – рукой подать.

Анна Репина, Подольск. Плакат, 2012

«Почему одни женщины?» «Почему разделение по половому признаку?» – звучат недоуменные и недовольные голоса. Только разделительная линия в других ситуациях почему-то нормальна – уборные «М» и «Ж», женские и мужские тюрьмы, палаты в больницах, наконец, женские и мужские купе в поезде Москва – Санкт-Петербург! Везде, где присутствует социальное напряжение, мужское и женское разделено – не потому ли, что в ином случае стоит ожидать опасности, агрессии, отсутствия уважения, любви и мира? Если бы все люди были равны, чего бы им было стыдиться или бояться друг друга? Разделяя легче контролировать. Подчеркивая это разделение, феминистское искусство вскрывает механизмы власти, проявляет социальное напряжение. Оно указывает на те разрывы, которые не залатать никакими дифирамбами женщинам, на раны, которые не залечить внушенными мечтами.

Эмма Нархова, Киев. Из графической серии «Неделя как неделя», 2013

Где же могут женщины высказываться о себе? С подружкой по телефону? А в общественном пространстве? Женщина, как никто, должна сохранять фасад. Перед родными, перед посторонними, перед детьми, перед самой собой. Насколько это бывает трагично в некоторых обстоятельствах, говорит нам работа Эммы Нарховой, на которой плачущая мать выгораживает перед ребенком бьющего ее отца. Эта патологичная женская роль – сохранять семью, вопреки тому, что в семье – как в аду. «В гробу я видела ваше семейное счастье», – говорит еще одна плачущая героиня Александры Качко. Ника Дубровская представляет работу о своем разводе с мужем. О семейном и бытовом насилии работы Анны Репиной, а также о том, как это насилие продолжается в законодательных инициативах, общественном мнении о женском теле и личном выборе. Личного выбора лишают еще в детстве, разделительная линия ярко прочерчивается уже здесь, между полками с девичьими и мальчишечьими игрушками в магазинах. Как это – быть девочкой? Вовсе не так, как мальчиком? Девочке указывают, какой она должна быть – об этом граффити Микаэлы.

Александра Качко, Санкт-Петербург. "В гробу я видала ваше семейное счастье", 2013

 

Полина Петрушина, Страсбург. Из рисованной истории «Истерические писания Полины П.», 2013

Забота о детях касается в наших обществах женщин в гораздо большей степени, чем мужчин. Недаром наряду с женскими образами пленительной красоты так активно производятся образы розового и голубого, румяного и сладкого детства, оставляя за ширмой реальный женский и детский опыт, последний не зря был обнаружен однажды в бессознательном. Юлия Резникова, как и многие женщины, проживала свой опыт по-другому, не как нечто сладкое и милое, и выражала его в рисунках, в которых обыденное предстает ранимым и жутким.

Юлия Резникова, «Кукольный дом» из серии «Фигура отца», 2009

Материнство воспевается всюду и быть матерью – один из критериев «нормальности» для женщины. Но почему ощущается такая знакомая боль при взгляде на трафарет, набитый на стену, где рядом с детской коляской слова «Добро пожаловать в социальную изоляцию»?

ЖЕНА, Москва. Городской трафарет, 2013

Виктория Ломаско, Москва-Серпухов. Из серии «Девочки» Нижнего Новгорода», 2013

Темы материнства и отцовства («Не знаешь кем стать? Стань хорошим отцом!» – группа ЖЕНА), внушение матерью дочери патриархальных стереотипов (Марина Напрушкина), и, наконец, женский труд, тот самый, дома, неоплачиваемый (ЖЕНА, Анна Звягинцева, Алевтина Кахидзе, Gandhi). Осязательный карандаш Zulif словно скользит невидимым женским взглядом по предметам и обстановке жилья, по обыденным вещам, которые казалось бы, существуют сами по себе, и тут почему-то вспоминается болезненный опыт некоторых мужчин, которые потеряв женщину, теряют этот якобы самоосуществляющийся быт, так называемый уют и все, в чем мы нуждаемся в первую очередь, чтобы во вторую быть культурным человеком.

Gandhi, Омск-Санкт-Петербург. «Кунсана, Нисо, Айсулу и Наргиз», серия городских трафаретов, 2013

Zulif, Москва. Из графической серии, 2012-13

Еще одна обязанность, навязываемая женщинам, наверное, больше, чем кому либо – это любовь. В поисках любви многие женщины калечат свои жизни. Чтобы поставить вопрос о том, какой должна быть любовь, сначала нужно разобраться с тем, что есть в реальности. Героиня Эммы Нарховой спрашивает сама себя: «А, может, она вообще не нужна мне больше, эта любовь?» «Страх – не любовь» – говорит в своем граффити ЖЕНА.

Яна Сметанина, Москва-Белебей. Из серии «Обитатели 5-й психиатрической больницы в Хотьково», 2013

Характерно, что именно женская графика остро чувствительна к социальным проблемам. Мигранты и их положение в обществе – граффити Gandhi. Портреты пациенток психиатрической клиники Яны Сметаниной, попытка вслушаться в историю каждой из них, – эта серия, как и серия Виктории Ломаско о проститутках Нижнего Новгорода, –  уже не просто графика, это социальное исследование, включающее личный опыт общения с его героинями. Эльке Штайнер проводит свои исследования в истории – и рассказывает посредством комиксов о женщинах, в разные времена противопоставлявших свою личность устоям патриархальной системы. На выставке представлена ее работа «Регина Йонас – женщина-раввин». О стереотипах в отношении гендера работы Умной Маши, Хагры и Натальи Васютиной. Образы личного и его боль, психическое и телесное состояние женщины – об этом серия Полины Петрушиной.

Хагра, Казань. «Одноглазая», 2013

Виктория Ломаско, Москва-Серпухов. Из серии «Девочки» Нижнего Новгорода», 2013

Казалось бы, все перечисленные выше темы – важные, актуальные, серьезные. Почему же этот скандал вокруг «женского» их представления? Почему в ответ на высказывания женщин им, как дули под нос, натыкивают на стенах «хуйки»? Кстати, все роли были разыграны идеально: патриархатное наводнение поднялось до второго этажа, где размещалась экспозиция, и просочилось между работ нарисованными на стенах «хуйками». Излишне разъяснять, что женщины могут поддерживать патриархат, а мужчины могут быть феминистами, – автором «хуйков» как раз была женщина. Хочется подчеркнуть только, что образ мужского члена тут был использован как символ ненависти и агрессии, что соответствует крайним выражениям патриархальной власти. В то же время никуда не деться от того, что отдельно от тела нарисованный «хуй» напоминает о кастрации, тем более когда он – знак войны.

Не потому ли такое происходит, что «Феминистский карандаш» не следует путями привычных иерархий – обрести мастерство, нужные связи, быть вхожим в мир искусства, пройти по этой лестнице, чтобы потом свысока взирать на тех, кто внизу. Феминистское искусство явно демонстрирует иной путь своего становления. Площадка открыта для разных художниц – профессиональных, начинающих, вообще никогда раньше не рисовавших, несовершеннолетних. Каждой из них есть что сказать. Такой демократизм вызывает недоверие элитизма. Мне вспомнилось, как в Киеве на Конгресс рисовальщиков не захотели приходить именитые художники, чтобы не смешиваться с «неизвестно кем». Эта тенденция сохранить за искусством статус то ли высокого, то ли величественного, или же высокопрофессионального, недоступного для воплощения остальными простыми смертными, отрицается феминистским искусством, которое на первое место ставит человеческий опыт и возможность о нем открыто говорить.

Для меня представить свою работу с выставки «Украинское тело» на «Феминистском карандаше» было вполне логично, так как обе выставки перекликаются целями и задачами, которые они ставили и ставят. Говорить про боль, искать нити, ведущие из «глубины души» к обществу, обладать ясным взглядом и мужеством высказаться, вынести эту боль не в значении «вытерпеть», а в значении «вынести на люди» – то, что запрещает нам, женщинам, патриархальная традиция, – вынести и вымести сор из избы, для того, чтобы  сделать общество другим, лучшим.

 

 

 

Оксана Брюховецкая