Среди поколения молодых украинских художников, тех, кто пришёл в “нулевые”, отдельную нишу занимает творчество группы “Р.Э.П.” (Революционное Экспериментальное Пространство) и одной из её участниц Леси Хоменко. Группа образовалась во время Оранжевой Революции - в один из наиболее драматичных моментов украинской истории. С тех пор многое изменилось в сознании украинского человека, и разочарование, пережитое в 2004 году, привело к тотальной апатии и пассивной гражданской позиции населения страны. Тем не менее, как и должно художнику, каждый из участников группы является первым реакционно способным звеном, задача которого не столько проиллюстрировать политическую обстановку в стране, сколько проанализировать ситуацию, остро обозначить самые важные моменты.

 

Леся Хоменко. Страна чудес. 160x190, холст, акрил. 2010

Начиная с 2004 года, Леся Хоменко параллельно совмещает индивидуальную творческую деятельность и групповую работу, с 2005 года является резидентом Фундации ЦСМ, которая является наследницей Центра современного искусства Сороса и ЦСИ при НаУКМА. За последние несколько лет, персональные выставки Леси и участие в групповых проектах проходили далеко за пределами Украины: галерея “Риджина” (Москва), “White Box” (Нью-Йорк), Кunstraum Мuenchen (Мюнхен), Центр современного искусства INDEX (Стокгольм), участие в Венецианской биеннале, Пражской биеннале - это только маленька часть списка осуществленных проектов, география которого широка.

Манера Леси Хоменко апеллирует к соцреализму, но это только внешняя составляющая и вовсе не возрождающаяся традиция. Громадные полотна с фигурами обыденных “героев”, гиперболизированная до невозможного телесность только на первый взгляд могут казаться  соответствующими соцреалистическим канонам. На самом же деле нужно искать подвох, ведь художник, настолько чётко осознающий свою гражданскую позицию и общественную функцию, не ограничится воспеванием простого украинского человека. Осмысление культурного наследия, возможность его применить в современном контексте, говорить актуально, но использовать старые методы - задачи этой художницы. 

 

Леся Хоменко. Страна чудес. 145x190, холст, акрил. 2009
Из частной коллекции Натальи и Сергея Вакуленко

Среди остальных участников группы “Р.Э.П.” ты больше всех сосредоточена на живописи. Почему ты так напористо продолжаешь работать именно в таком направлении?

Леся Хоменко: Сразу по окончании университета я начала программно работать с некоторыми темами. В 2004 году, как раз тогда мы и основали “Р.Э.П.”, я начала анализировать некоторые вещи и они требуют какого-то проживания. Мне стало интересно насколько я, как постсоветский или восточноевропейский художник, могу оставаться очень локальным, но работать с актуальной глобальной проблематикой. С архаическим образованием и закрытой системой я являюсь носителем этого образования, этой культуры. И что делать сотням таких как я, можно ли это ремесло каким-либо образом использовать? Я даже начала преувеличивать те инструменты соцреалистичной школы, которые я использую. Например, монументальная живопись, - я это гипертрофировала, рисовала огромные фигуры, которые как-будто не влазят в полотно. Но изображала не общепризнанных героев, а обыкновенных людей.

С одной стороны я полемизировала с официальной культурой, а с другой - думала о том, насколько термин “маленький украинец” влияет на сознание, может ли человек чувствовать себя “маленьким украинцем” и должен ли он чувствовать свою социальную ответственность. Тем более что во время Оранжевой Революции была волна надежды, что от каждого человека что-то зависит. Дальше я больше стала склоняться в сторону псевдокитча: делала образы, которые выглядели как официальные, монументальные, патриотические картины, но они в себе несли подрыв. После “Великанов” я делала таких же “Моржей”, касалась темы спорта, каких-то таких пропагандистских вещей, за которыми скрыты совсем другие процессы. Такая вот псевдонациональная презентация.

 

Леся Хоменко. Страна чудес. 150x300, холст, акрил.  2009

А чем тебе интересна советская эстетика?

Л.Х.:  Советская эстетика сама по себе, как эстетика вне культуры, не очень интересна. Мне интересно то, как мы сегодня можем работать с историей, потому что мы не вписаны в какую-то общую культуру. Мы сами не можем разобраться со своей историей. Если поколение 90-х бежало от всего советского, то наше поколение уже берёт некоторые отдельные элементы, воспринимая их почти утопически. Как будто под давлением дикого капитализма мы смотрим на некоторые вещи советского союза не так придирчиво. Мне интересно, каким может быть художник после соцреализма. Мне кажется, очень легко сейчас стать правильным прозападным художником и делать такие вещи, к которым запад шёл весь двадцатый век, тем более что сейчас очень много информации. У нас этой истории не было, поэтому интересно, как мы можем жить с нашей историей.

Об этом мой последний проект, который был представлен на “Космической Одиссее 2011” - абстракции, переделанные из соцреалистических батальных картин. Как будто абстракция после соцреализма, такая, которая могла бы быть в постсоветской Украине, например. Но мне для этого не хватало метода. А просто так сделать псевдоабстракцию - очень легко и никому не нужно. Поэтому методом и послужила метафора “космического сознания”, идея ужасно большой дистанции - и временной, и пространственной. Я представила, что моя рука, которая пятнадцать лет подряд училась беспроигрышно угадывать фигуры, разучилась рисовать. Я делаю материальные объекты, большие, визуально насыщенные, но вся моя работа - это работа про метод и образ мышления.

 

Леся Хоменко. Страна чудес. 150x300, холст, акрил. 2009

Мир современного искусства представлен очень разными медиа. Можно ли быть современным и актуальным при помощи только живописи и имея архаическое образование нашей Художественной академии?

Л.Х.:  По большому счёту я занимаюсь не только живописью, но и перформансом, инсталляцией, есть несколько видеоработ. Но с живописью работаю очень программно и долго, и это то, что на поверхности. Я скорее работаю с картиной, чем с живописью. Да, можно быть актуальным в любом медиуме. Я считаю, что моя сила как раз в осознании моей провинциальности, потому что бежать от нее - и есть провинциально. А работать с провинциальным контекстом, исследовать его до конца - это может выработать какие-то знания, которые мы можем вложить в общекультурную копилку. Я вывожу провинциальность на мета-уровень.

 

 Леся Хоменко. Дачные    Мадонны. 150x100, холст, акрил. 2004

Из коллекции галереи Regina

Расскажи про теперешнюю связь с группой “Р.Э.П.” - вы до сих пор активно сотрудничаете?

Л.Х.: Да, и у нас много проектов, которые мы реализуем параллельно индивидуальной творческой деятельности. В 2005 году мы познакомились с директором Фундации ЦСМ Ежи Онухом, которому были очень интересны наши идеи и стратегии. Он предоставил нам своего рода лабораторию и мы сразу институционализировались. Нам всегда интересна грань между человеческими отношениями и институционализацией.

Сейчас группа поехала в Гёрлиц продолжать проект “Патриотизм”. Раньше наша групповая практика меньше тематично пересекалась с индивидуальной: разные медиумы, разные темы. Сейчас же всё больше соответствий, индивидуальные работы всё больше перекликаются в темах с групповыми. И это хорошо, потому что мы наработаем некоторый пласт и кое-что со временем отсеется, а хорошее останется - мы выработаем определённый язык и тенденцию. Но приходится искать новые методы сотрудничества: в 2005 году мы фактически жили вмести и работали в другом ритме, сейчас мы уже обзавелись семьями, ездим на резиденции и так далее. Мы перешли в такой режим, в котором можно существовать очень долго без накалов и пиков. С 2004 г. я работаю параллельно индивидуально и с группой, как и все шесть участников “Р.Э.П.” Обе линиии важны, поскольку группа - это поле консенсуса и только. А индивидуальная практика - это субъективность. И чем дальше, тем больше интересно реализовывать то, что ты не можешь реализовать в группе.

 

Леся Хоменко. Рабочие. 160х120, холст, акрил. 2010

Есть ли у молодого украинского художника стремление заявить о своей стране на Западе, перевести локальный контекст на глобальный уровень?

Л.Х.: Есть, и это то, чем занимется “Р.Э.П.” Проект “Патриотизм”, например, очень про это: попытка создать глобальный язык, деконструкция идеи глобального языка. Работы про пересечения границ, преодоление дистанций не только географических, но и внутренних, про трудовую миграцию, про труд как таковой.

 

Леся Хоменко. Рабочие. 150х100, холст, акрил. 2010

Насколько твоё творчество является политически ориентированным в сравнении с деятельностью группы “Р.Э.П.”?

Л.Х.: Думаю, одинаково. Просто у группы другая специфика, мы более манифестативны. В группе мы принимаем решения коллективно, а в индивидуальной практике я позволяю себе быть субъективной. В последние годы мне близка некоторая недосказанность. Если в 2004-2005 году мы делали детальное объяснение работ, было важно работать со зрителем, то сейчас интересно дать возможность зрителю самому интерпретировать.

Или делать спорные работы, неоднозначные, которые несут субверсию или подрыв. Поскольку я практически не работаю “в стол”, не пишу живопись ради живописи, мои работы - это публичное высказывание, а оно не может быть аполитичным apriori. Живопись - очень специфичный медиум и мне не интересно взять политическую тему и сделать просто иллюстрацию.

 

Леся Хоменко. Телохранитель. 150x100, холст, акрил. 2010

То есть живопись и есть твоё революционное эксперементальное пространство? Ведь ты - художник, который в первую очередь реагирует на то, что происходит в обществе...

Л.Х.: Понимаешь, я хочу немного редуцировать живопись. Чтоб это была и живопись, и не живопись одновременно. И поскольку здесь столько художников занимаются живописью, захотелось её полностью исчерпать, чтоб отпал смысл ею заниматься. Надеюсь, эта работа растянется на всю жизнь, поскольку я люблю живопись. Для меня практика - это определённая хореография написания. Здесь есть процессуальность, которая для меня очень ценна.

Я всегда ставлю себе задачи на грани с отвратительным: серия “Дачные Мадонны”, например, классическое ню, но на грани с отвратительным. Иногда думаю, почему я не делаю таких сочетаний цветов или не выбираю некоторые темы? Потому что это просто, хоть и будет очень красиво.

Леся Хоменко. Гиганты. 200x200, холст, акрил. 2006
Из частной коллекции Натальи и Сергей Вакуленко

Кстати, именно серия “Дачные Мадонны” пользовалась огромным успехом у зрителя...

Л.Х.: Работы выкупили практически сразу и много они не экспонировались. Одна из них была выбрана для выставки Gender Check в MUMOK, в Вене. Выставка касалась гендерных вопросов на советской и постсоветской территории. Интересно то, что работа попала в новый контекст. Я не вписывала её в гендерный дискурс.

Участие в Премии PinchukArtCentre в 2009 году каким-либо образом способствовало твоей карьере художника?

Л.Х.: Моей карьере художника способствовало сотрудничество с Фундацией ЦСМ. И не только моей, а всей группе “Р.Э.П.” Я думаю, Премия Пинчука имела значение на уровне локальных коллекционеров. Я больше ощутила свой внутренний рост, и особенно после моей предпоследней персональной выставки “Дивокрай” в Украинском Доме. Это был целый проект, частью которого была эта недоступная институция. Я даже не вешала картины, поскольку стены были частью проекта. Весь дом был объектом. Проект я делала с кураторской группой Kadygrob&Teylor.

Если попытаться классифицировать твоё искусство, то мы можем обозначить его как постконцептуализм - искусство как инструмент для дискуссии.

Л.Х.: Да (смеётся), как сказал один художник: “Это не только картина, но и концептуальная работа”. Мои последние работы как раз об этом. Например, серия пейзажей, которые написаны с фотографий, взятых на сайте продажи земли, - там продаются разные земельные участки в Карпатах и по всей Украине. Фото и характеристика участка: расположение, природные ресурсы, удобства и так далее. И это уже фотография не ландшафта, а участка. Я подумала, что можно работать с классической идеей пейзажа, но при этом ты пишешь не пейзаж, а участок. Это и есть концептуальная работа, хоть и выглядит, как живопись. Иногда я пишу строительным акрилом и тогда это можно рассматривать как простое покрытие поверхности, а не живопись.

У тебя недавно появилась на свет дочь. Скажи, повлияло ли материнство на твоё мировоззрение?

Л.Х.: В сравнении с ребёнком всё стало не так важно. И это на самом деле такое счастье! Когда я сильно увлекаюсь подготовкой к проекту и поглощена профессиональной деятельностью, вдруг понимаю, что у меня есть нечто значительно большее. Я ощутила относительность всего.

 

 

Ася Баздырева