Леша Крендель – единственный настоящий человек.

Из серии "Параллели"

Я познакомился с Лешей Кренделем в 2001 г. В Москве, в гостях у наших питерских друзей Рута и Норы. Честно говоря, он сначала показался мне инопланетянином. Теперь, когда я хорошо знаю его как человека, остается лишь гадать, откуда возникло такое странное, неадекватное ему ощущение. Вероятно, я сам, будучи абсолютным пришельцем в окружении себе подобных, немало подивился наличию в нашей среде нормального живого теплокровного человеческого существа, естественного в своих реакциях и проявлениях. Таким был и остается этот удивительный в наше безумное время «единственный настоящий человек» - Алексей Наделяев, по прозвищу Крендель.

Родился в Ленинграде, в рабочей семье, и вырос в заводском районе и на водах Финского залива, по которому в юности рассекал под парусами. У воды учился восприятию мира.

Питерским рыбьим глазом впитывается жителями через полярную оптику эта холодная красота, где цвет уступает место тону, а пятно – линии.

Считается, что творения людей уступают природе.

Из серии "Параллели"

Петербург, пожалуй,единственное место, где человеческий гений, вмешавшись, облагородил убожество и никчемность местного ландшафта. Но лишь в одном месте и только за бешеную цену.

Уже в пригородах начинается могучая природа прекрасной Карелии, одной из самых экзотических стран на свете.

Восхищение от ее готических сосен, зеркальных озер, ледниковых валунов и деревяных церквей также ложится в основу петербургской эстетики.

И в обрамлении сдержанной природы и северного неба формируется совокупное впечатление от грандиозного архитектурного ансамбля, стройно и гармонично расположенного у морских ворот.

Парадность этого величественного произведения искусства не идет в сравнение ни с каким местом на Земле. Ценой невероятных жертв был вызван небывалый эффект, и не только эстетический. Лад масонских знаковых систем и магических структур превращает это место в гностическую лабораторию, нарочно созданную для открытий, прозрений и откровений.

Здесь не случайно, а на идеальной почве, возникла периодическая система Менделеева, теория множественных Вселенных Фридмана, онтологический позитивизм чинарей, генетическая теория Кушева и многое иное из области глобального системостроения – о культуре и говорить не приходится.

Вся русская культура неразрывно связана либо порождена незабываемым чудом Петра.

Уже во время наше город подарил миру трех гениев – Бродского, Курехина и Новикова.

Из серии "Ребята и девчата"

Эти три кита сформировали своим могучим дыханием погоду, в которой выросло поколение Леши Кренделя. И сам он проводил свое время на Пушкинской, 10, в Сайгоне, рок-клубе и на Невском, все это связующим и неизбежном. Однако, в отличие от отцов, молодежь плохо сбивалась в группы и страдала одиночеством и нескрываемым индивидуализмом. Не прибился Крендель ни к митькам, ни к неоакадемистам, ни к прикладникам, ни к панкам, ни к некрореалистам или рейверам, ни к «новым тупым» или «новым серьезным».

В этом дистанцированном дендизме без всякой манерности и заключался шарм новой генерации, с обаянием Кандида, воплощенным Лешей Кренделем.

Зато в клубе велосипедистов Леша свой человек. Да и вообще несвойственое богемной среде знание техники, золотые руки, умение смастерить что-либо и сноровка резко выделяли Лешу и навевали образ, схожий с Ломоносовым – что-то от Родченко и Татлина, от Фантомаса, супермена и джедая.

Впрочем, созерцатель, заложенный изначально во всякой бессмертной душе, постепенно брал верх. И Алексей взялся за фотоаппарат.

Из серии "Ребята и девчата"

Как нельзя более удачно подошел созерцательный инструмент к его деятельной натуре, при всей кипучести, собранной и дисциплинированной.

Фотограф – несомненно охотник и вуаерист, незаметный, скрытый, выделяющий цель среди хаоса и максимально акцентриющий ее, путем редукции сводя к знаку, силуэту, иероглифу или символу. Потому фотография стремится к ч-б, как чисто охотничьей, концептуальной эстетике.

Живописец  разрабатывает свою ниву, он копается в поле, он – земледелец, терпеливо ждущий урожая. И реакция, и дальний просчет у него совсем иные, чем у охотника.

Живопись основана на цвете, разнообразии фактур и пространств, на Хаосе, в котором она культивирует событийность.

И вот у Кренделя произошел неожиданный синтез этих различных путей высказывания.

Это привело к появлению новой формы.

Для удобства назовем ее «методом школы».

Как она действует?

Каждый день Леша старается пораньше выйти на улицу с заряженным пленкой фотоаппаратом и парой запасных пленок. Гуляя, он снимает все, мало-мальски  привлекающее внимание и организованное эстетически, удобное для восприятия. Велосипед позволяет широко охватить реальность, а хорошая оптика – глубоко в нее поникнуть. Но главное – чистый, дистанцированный, но и небезучастный ко всему взгляд, пытливый и восхищенный, доверчивый и внимательный, непредубежденный и исполненный надежды на повседневное маленькое чудо, пронзительный, ишущий красоты повсюду, пытающийся заглянуть сквозь завесу иллюзии в сияние подлинной, волшебной реальности.

Если каждый день снимать от одной до трех пленок, то даже при отборе снимков набирается слишком много, чтобы пересмотреть их, например, за один раз.

Образуется некий макромасштаб, где отдельные снимки могут быть аналогичны клеткам организма, каплям из коих состоит облако, камешком в мозайке, чешуйкам на рыбе или листве в лесу. К впечатлению добавляется умозрение, формируется новый эстетический континуум, пространство-время восприятия, аналагичное космическому.

В ментальном космосе действует голографический принцип «великое в малом».

Каждая фотография Кренделя – это независимое произведение искусства, живущее по законам жанра, неповторимое, обладающее собственным настроением. Кажется, что количество действует против качества, но здесь это не срабатывает – протяженное во времени созерцание тысяч и тысяч снимков не «замыливает» ни одного из них. Напротив, зритель постепенно вживается в этот мир, начинает замечать больше подробностей, то, чего раньше не видел. Словно здесь обучают видению, смелой постановке по ситуации. Зритель неожиданно обнаруживает себя в роли ученика, а главное содеятеля. Крендель таким способом приводит зрителя к сопереживанию. Заставляя его забыть о своей роли зрителя (навязанной ситуацией).

И стать приятелем Кренделя, пацаном, лазящим через дырку в заборах и по чердакам, сидящим на крышах, гуляющим по шпалам и берегам речек, кадрящим девушек и смотрящим в небо.

 

 

Сергей Ануфриев