Украинский скульптор и живописец Николай Малышко (1938 г.р.) всегда занимался искусством, которое большую часть его жизни шло вразрез с общепринятой идеологией. Во времена Советского Союза его работы практически не экспонировались, но сегодня художник справедливо признан новатором украинской скульптуры, а его работы участвуют в ведущих украинских форумах искусства.

Николай Малышко практически не показывается на публике, даже на открытиях собственных выставок, поскольку перенёс сложную операцию на сердце. Специально для ART UKRAINE художник ответил на несколько вопросов.

 

 

Ася Баздырева Вы стали победителем ARSENALE AWARDS 2012 в номинации Открытие ARSENALE 2012. Радует, что жюри отдало должное вашему творчеству, но очень удивляет, что широкая общественность обратила на вас внимание только сейчас, после того как международный куратор избрал ваши работы для главного проекта. Какой была ваша реакция, когда вы получили приз?

Николай Малышко Конечно, я и до сих пор не был обделен вниманием. Я всегда считал, что правда существует, а вот справедливости для правды нет. Произошло то, чего я никак не ожидал, нечто, лишенное логики. Да, я был крайне удивлен.

 

- Вас по праву называют классиком современного украинского искусства как одного из представителей старшего поколения, однако ваше творчество мало исследовано современниками. Иформация о вашей художественной деятельности охватывает лишь последние 20 лет. А чем вы занимались во времена СССР, какие возникали сложности? Ведь ваше творчество не укладывается в принятые советской системой рамки.

- Много времени и энергии было отдано монументальному искусству, которое всегда наталкивалось на плоские возгласы: “А я не понимаю!” Почти все создаваемое утверждал, с большим трудом воплощал в архитектуре, после чего оно уничтожалось. Были неоднократные случаи, когда заказчик цинично заявлял: «Я подпишу прием работы и оплачу, но после выставки работа будет ликвидирована. В этот абсурд трудно поверить, но так было. Подавал на выставки живопись, графику, гобелены, но не помню, чтоб работы принимали. В студенческие годы мной овладело желание-идея: учиться монументализму. Вместе с однокурсниками - Григоровым, Пономаревым, Кожековим - побудили руководство института после тридцатилетнего забвения школы бойчукизма открыть отделение монументального искусства. На должность профессора уговорили Вилена Чеканюка, преподавателей - Наталью Вергун и Игоря Сальцева. Учился. Как и моих предшественников, меня интересовала природа живописи.

Был на втором курсе института, когда готовились к 150-летию Тараса Шевченко. Алла Горская и ее окружение художников, а это сердцевина Клуба творческой молодежи, делали панно на сцену, на торжество в киевском университете. В зале на полу были разостланы полотнища, на которые мы наносили рисунок и зарисовывали темперой орнаментального характера панно. Обратил внимание на цвета: доминантный цвет был ярко желтый кадмий, желтый светлый, а второй - поддерживающий, как противовес - кобальт, зеленый светлый холодный. Настроение летело из полотна торжественное, радостное, весенне-праздничное. Что-то в этом было родное и близкое мне. Работали напряженно днем и ночью. Я был свидетелем острых разговоров Аллы Горской с идеологом в пыжиковой шапке. Обессиленный пошел домой хоть немного поспать. Как только рассвело, снова отправился в университет, а там вижу - последствия разбоя. Витраж Афанасия Заливахи лежит на полу разбитый вдребезги.

«И возвеличу я рабов тех немых, и на страже возле них поставлю слово», - Шевченковское СЛОВО было разбито.

 

- Когда вы начали работать с деревом и почему вы выбрали именно этот материал?

- Я видел, как отец вырезал из сливового дерева большую ложку, черпак с загнутым концом ручки, крюк, которым крепят его на котел. Сам пробовал вырезать лик человека: у меня получался нос в плоскости и никак не выходил на перед, как в натуре. Уже более сознательно вырубал значительные объемы работ для общественных нужд, в архитектуре. Это были студенческие годы, воплощалась мечта о монументальном искусстве.

Первые композиции были собраны из толстых сосновых досок, вырубленные округлыми долотами, с подчеркнуто открытыми следами резца долота. Сосновое дерево светилось смолой. Деревянные композиции были в соседстве с плоскостями из толстой стали, на которых отчеканены изображения. На расстоянии времени я их оцениваю, как приличные; они были сделаны с грамотным архитектором. Были попытки приблизить художественное произведение к людям.

Много работал в камне. Первые, возможно, неудачные знакомства с гранитом, шифером, алебастром. Крупные значительные композиции я вытесал из альминского известняка для дворика гостиницы «Киев» в Киеве. Они уже давно уничтожены, но это было начало широкого использования альминского камня в художественно-архитектурной практике. Также я работал с песчаниками, в частности с Теребовлянским, а также гранитами. «Сандармохский казацкий крест» из светло-серого гранита. В Венгрии, во время симпозиума в лагере каменной скульптуры, я испытал на художественные свойства две разновидности местных камней, травертина, венгерского известняка. Добавлю также, что много было отдано внимания металлам, стали, железу, меди, латуни, алюминию, цинку. Также не обошел вниманием глину, керамику.

Одним словом дерево - равноценный другим материал. Я любил лес, он был далеко от нашего дома, но я там бывал даже зимой. Бывало сагитирую одноклассников пойти в лес, и там развлекаемся целый день вволю. Наш лес упоминается в киевских летописях под названием «Голубой лес». Здесь остановился и растаял надвигающийся с запада ледник, а из принесённых им растений вырос лес. Вокруг леса образовалось маленькое море с соленой водой и белым песчаным дном - Соленый лиман. Море рядом с бескрайними степями. За лесом река Самара делает огромную дугу мимо Васильевки, Всехсвятовского, Орловщины, Новомосковска, Новоселицы и впадает в Днепр. Я говорю много об этом, потому что тоже хочу понять свою любовь к дереву. «Верба бьет, не я бью!».

Николай Малышко. На срубе. Скульптура, 2001г., дерево

- Сознательно ли вы обращаетесь к архаическим и этническим формам?

- Сразу приходят на ум каменные скульптуры степей Украины из музея Яворницкого. В свое время я безумно их любил. Сознательно. Желая хорошего художественного воздействия. А дальше - изучение искусства Африки, Египта, Греции, Индии, Китая, Японии, древней Америки и прежде всего наше Триполье и народное искусство. Боччони, Архипенко, Мур, Бойчук, Бранкузи обращались к первоистокам искусства к «примитивному», «архаическому» к архетипам.

 

- Глядя на ваши скульптуры, приходит в голову, что они, прежде всего о материале. Однако их антропоморфность отсылает к размышлениям о художественной форме и ее значении. Как вы определяете для себя художественную форму?

- Художественная форма всегда справедливо связывалась с новизной. Ее нельзя заимствовать или повторить. Художественная форма - это сама жизнь произведения, ее нельзя продемонстрировать, как нечто предметное и очевидное, но без нее произведение будет мертво. Для меня нет альтернативы утверждению, что художественная форма является первой в определении, нахождении содержания образа в изобразительном искусстве. Во всех других видах искусства содержание предшествует и побуждает возникновению, нахождению художественной формы. Поэтому открытий, благодаря этим принципам, в изобразительном искусстве и больше, и они возникают первые в сравнении с другими видами искусствами.

Я не разделяю устоявшихся взглядов относительно материалов в художественной практике. Для меня материал - это весь мир и я в нем, а потом материализуется, воплощается этот мир в материале. К материалу у меня такие же пиететы, как к миру, как к своей душе.

 

- Как свидетель целой эпохи, как бы вы оценили состояние современного искусства в Украине? Наблюдаете ли вы его развитие? Считаете ли вы, что возрастающее внимание к современному искусству в последние годы может предшествовать культурному подъёму в Украине?

- Надо осознать, что искусство живёт и функционирует в любое время и при любых обстоятельствах. Поэтому основной океан нашего украинского искусства будет спокойно жить и медленно развиваться: это я о таинственном в этих процессах. А на поверхности видно - происходит бурное развитие изобразительного искусства. Обращу внимание на безумную критику этого вида искусства, даже от уважаемых мною личностей. Это свидетельствует о том, что художники активно действуют, расширяют арсенал изобразительных средств вплоть до проникновения в среду общества, где границы искусства и действительности почти исчезают или трудно определяются. Зоркий глаз художника все видит, от него некуда деться, это тщательная обсервация человека в мире. Дух становится самым важным термином. Идеи, как составляющие идеологии, рождаются не в райкомах политических партий, а в темных мастерских художников, в душах и головах художников. Минимальные щели в жерновах деспотических режимов для свобод сразу же дают положительный результат. В то же время жестокость навязываемой режимом советскости, неосталинщины, коммунистического образа мышления и образа жизни образует условия для возникновения сопротивления, рождает энергию для нахождения идей изменения неприемлемого положения.

Могу только утверждать, что истинный сердечный, выходящий из нужд интерес к искусству в обществе рождается и развивается. Изменяется общее состояние культуры. Я не закрываю глаза на очевидные невежество, откровенный циничный бандитизм, беззаконие и еще много чего. Но происходит расслоение, структурализация общества, возникает чувство гражданственности.

 

Николай Малышко. Поет на горе. Скульптура, 2001г., дерево

 

- Что вы думаете об ARSENALE 2012 как о культурном явлении, которое произошло в Украине, и о выставке как таковой?

- ARSENALE 2012 - это что-то выше моих ожиданий. Произведения всемирно известных художников здесь нашли выгоднее архитектурное окружение, а следовательно и качественное раскрытие и звучание. Выше любых похвал построение экспозиции Дэвидом Эллиоттом. Великолепный дизайн каталога и всех аксессуаров выставки. Определённо заслуживает высокой оценки творчество английскй художницы Филлиды Барлоу, выразительная и убедительная экспозиция «Лес IХ», японского скульптора Шигео Тоя, которую он называет «барочной» - тоже знаковое.

О своих работах скажу, что они несколько скованы - так я их увидел на выставке. И все же «Гора.Поет.» была так хорошо экспонирована, что я ее сначала даже не узнал. «Круг животных» Ай Вейвея хорошо вписывался в пространство киевского сооружения, ровесника первоисточника Ай Вейвея; перекликание Франции, Китая и Украины. В целом - это огромный объем визуальной информации для размышлений, душевных переживаний, открытий, удивлений, очарований и разочарований, осмысления и создания решений для дальнейшего развития. С этой площадки можно увидеть художественную Вселенную.

 

 

Ася Баздырева