Интервью с художником Евгением Рахманиным в рамках проекта "Смутная алчба - 2".

– Какие события художественной жизни Одессы в 2010 году запомнились, вызвали интерес? В каких выставках, акциях участвовали вы в том году?

– В 2010 году были потрясающие события. Во-первых, очень хорошая выставка была, и открыли галерею, наш Союз художников, – Греческая, 20. Было потрясающее открытие, и к этому открытию очень хорошее издание – «Музейный переулок», из Киева. Это подарок для одесситов. Замечательное событие произошло.

 

– Я знаю, что вы стали заслуженным художником Украины. Это ведь тоже событие.

– Да, тоже событие. Кстати, в 2010-м меня выдвинули, а в этом утвердили.

 

– А выставки какие-то запомнились?

– Был юбилей Люды Ястреб в прошлом году. Она умерла в 1985-м. Витя Маринюк собрал её работы и сделал потрясающе хорошую выставку. Это уровень очень высокий. Международный, даже не региональный. Очень мощно. Замечательное событие произошло.

 

– Я знаю, что вы были на Думской площади 2 сентября, на открытии «Заборной выставки». Это была, по сути, третья. Во второй вы сами принимали участие.

– Это была третья. Когда был юбилей со дня «Заборной выставки», мы с Витей Рисовичем взяли работы подмышку, пошли в Пале-Рояль, где была та, первая заборная выставка «Хрущик + Сычик», царство им небесное. Очень смелый акт был, потрясающий. Они там недолго были, несколько часов, их потом сцапали. То же самое получилось и у нас. Минут двадцать наша выставка просуществовала – мы прислонили картины к оперному театру. Кто-то настучал. А там, рядом в Пале-Рояле, в подвале, – участок. Подходят в штатском и говорят: «Быстренько собрать, тихо так, спокойненько – и за мной». И допрашивали нас целых полтора часа.

 

– А какое ощущение от выставки, которая была в 2010-м году?

– Это в День города на площади. Акция очень мощная. Она посвящена была и андеграунду, который у нас был, и вспомнили многих художников, и прекрасные работы там были. Акция очень хорошая. На встречу меня пригласили, я в 12 часов туда пришел, – от горисполкома были поздравления, и Гурвиц вышел, поздравил всех участвующих там. Прекрасно.

 

– Повлиял ли кризис на художественную жизнь? Уменьшилось или увеличилось количество выставок, покупок?

– Повлиял, конечно. Люди не особенно стали раскошеливаться на произведения искусства, потому что это же предметы роскоши. Приходится тратиться на первую необходимость. Покупать продолжают, но меньше, и сильно торгуются, чтоб дешевле.

 

– Коллекционеры новые появились?

– Новые коллекционеры появились. Сергей Боголюбов – прекрасный коллекционер. У него чудесная коллекция сколотилась наших художников, одесских. Рекомендую. Отличная коллекция. И поздние работы есть у него, за последние годы. Он делал прекрасную выставку своей коллекции в выставочном зале института Филатова. Толя Дымчук – он последовательный коллекционер. Он практически подмёл все, что было у меня из ранних работ. У него прекрасная коллекция.

 

– Не будем уходить от биографии. Какие события в формировании стиля, направления, в котором вы работаете, художественного мировоззрения были ключевыми? Встречи, книги, учителя…

– Во-первых, у меня был потрясающий преподаватель, очень высокого духа и состояния, и умения преподавать. Это Валерий Арутюнович Гегамян. Он преподавал у нас на худграфе в Педине. И я с отличием закончил под его руководством. Дипломная работа с похвалой у меня – отлично. И по всем профилирующим предметам – живопись, рисунок, композиция – все у меня было отлично под его руководством. И во-вторых, – он не подавлял, хорошую школу давал академическую, рисунка. Он же ученик Сарьяна. Это выдающийся армянский художник. И он раскрывал индивидуальность художника, его направленность внутреннюю, и позволял быть свободным в этом плане. Но был строг по академическим этим делам, требовательный был очень преподаватель. Это дало хорошую, потрясающую школу. Настоящего профессионального мастерства – и в рисунке, и в живописи.

 

– Ройтбурд, который тоже учился у Гегамяна, на полном серьезе говорит, что Гегамян лучший график, чем Микеланджело.

– Дело в том, что это совершенно неправильный подход. Хорошие, великие, замечательные художники, гениальные и прочее – их нельзя сравнивать. Они каждый по-своему. Это не спорт – кто первый, кто второй, кто третий. Я бы сказал, что Саша неправ. И эпохи разные. Но! Ройтбурд хорошо раскрутился в Киеве.

 

– В Одессе, да и в Украине в целом сформировалась группа художников, работы которых продаются, выставляются в престижных галереях, за рубежом. В 2010-м году появилась группа новых имен, молодых художников. Кого бы вы могли выделить?

– Я познакомился, мне понравился Стас Жалобнюк. Прекрасный. Он и организатор, он выставку тоже организовывал на Садовой. Прекрасно – собрал людей, сделал хорошую выставку Наумца. Это же наш одессит. И у него неплохие работы, мне нравятся. У Жалобнюка дар Божий живописца, – когда не от ума живопись происходит, а свободно, очень легко и естественно, без напряга. Очень понравился. Вот это, так скажем, из молодых.

 

– Традиционный вопрос. Где и за сколько продавались ваши работы в 2010-м году? Есть ли постоянные клиенты – галереи, коллекционеры?

– За последние два года у меня успешно были проданы работы последние – крупных размеров и выработанные очень хорошо – 12 работ были проданы в два музея. Даже не помню, сколько у Пинчука в «Арсенал» было куплено, скажем, семь туда – и пять туда, в музей на Подоле. Те ребята, которые у меня покупали, они говорят: «Это, конечно, мы мало даем, потому что все это может быть дороже». Где-то от тысячи до двух.

 

– Виктор Пинчук, вручив премии молодым украинским художникам, изменил характер конкурса, сделав его международным. Это вызвало много критики. Нужны ли, на ваш взгляд, такие конкурсы вообще, и премии? Стимулируют ли они творчество? И должны ли номинанты быть исключительно украинскими художниками?

– Я считаю, что такие конкурсы правомочны, но параллельно надо делать и более расширенно, и больше наших отечественных художников пропагандировать. Это как и наши товары, – чтоб украинцы покупали наши товары, а не кормили зарубежных производителей, которые барахло всякое сюда суют нам просроченное, и за хорошие бабки эти спекулянты нам продают. То же самое должно быть и с произведениями искусства, и с художниками – надо поддерживать своих, отечественных, чтобы они имели на что жить, на материалы.

 

– Может ли художник своим творчеством изменить художественную ситуацию в нашем городе?

– Я считаю, что изменять ничего не надо. У нас хорошая ситуация художественная. У нас потрясающе хорошие художники. Я в курсе, как вся Украина пишет живопись. А у нас настоящая живопись, у нас подход традиционный к живописи. Особенно сильно повлияла на это наша отечественная школа южнорусских художников. Это ж просто уникальное явление. И мы, современные художники, пользуем это направление. Вот этот толчок, который нас влечет к живописи, именно к настоящей живописи. Я был в Киеве и знаком с киевскими художниками, с их школой, был в Седневе – корифеи там были и молодые художники: они рисунок раскрашивают. А одесская школа – пишет. Пишет красками, а не раскрашивает.

 

– Какие художественные институции нужны сегодня Одессе? Достаточно ли музеев, галерей, кураторов, арт-дилеров?

– У нас этого всего хватает. Галерей у нас достаточно – галереи хорошие, очень неплохие. Единственное что – музей никак не справится с ремонтом на втором этаже – наш, русский. А так – потрясающие они закупки делали современных одесских художников. Там и моих семь работ. И вот многие спрашивают: «Где твои работы?» – «В музеях». Ходили – закрыто. Все течет там. Вот музеи наши в плохом состоянии. Надо, чтоб как-то город помогал этому делу, поднимать этот вопрос. И еще я хочу сказать одну вещь. Мое личное требование к искусствоведам. Миша Рашковецкий потрясающе хорошую статью мою сделал – давно, когда у меня была первая персональная выставка в музее русском на втором этаже. Прекрасно. И в таком направлении многие искусствоведы справляются, освещают работу художника. Но у меня есть требование: нужна еще критика. Должен быть искусствовед-критик, причем смелый, справедливый. Потому что много коммерческого искусства пролазит за чистую монету как искусство настоящее. Нужна критика.

 

– У нас – увы! – всё хвалят, всех облизывают.

– Иногда почем зря.

 

– Работу какого одесского художника вы с удовольствием повесили бы у себя дома?

– У меня много любимых одесских художников. Очень много, замечательных. Ну, скажем, мой круг андеграунда. Маринюк, который старше меня был, Цюпко – прекрасные у них работы. Люду Ястреб – обязательно, Люда Ястреб на первом месте. Это была близкая подруга, замечательно дружили – столько было встреч всяких… И многих других, конечно, сейчас трудно всех перечислить. Чтоб никто не обиделся. На всякий случай.

 

– Любите ли вы деньги? Какая была у вас самая безумная трата денег?

– Вот стол купил и стулья – самая безумная трата денег. И приватизировали эту квартиру. Это приличные деньги стоит. И ремонт сделали, квартиру привели в порядок. Квартира, мебель. И еще: у Тани потрясающий гардероб.

 

– А как относитесь к деньгам? Как к мусору?

– Нет, не как к мусору. Деньги необходимы для жизни, чтоб нормально себя чувствовать, не жить в нищете. А то многие говорят – художник должен быть голодным. Ничего подобного. Художник должен быть в меру сыт. Многие из наших художников, которые были голодные, – потом умирали. Я к тому, что не деньги хозяин надо мной, чтоб я стремился как можно больше их иметь. А достаточно столько денег, чтобы именно ты ими распоряжался, – для жизни и работы.

 

– Говорят, что есть женская и мужская проза, детективы. Можете ли вы, глядя на холст, определить, мужчина или женщина художник?

– Можно, да. По некоторым своеобразным состояниям. Дело в том, что я могу, например, определять. Я смотрю сериалы – и только первый кадр, и еще я не знаю, кто автор, но я уже говорю: сценарист женщина. Или по роману – женщина. Точно так же я могу и в живописи.

 

– Какая зацепка?

– Некий аромат исходит энергетический. Но это надо экстрасенсорным качеством обладать, чтобы уловить вот эту энергию, – женская она или мужская.

 

– Существует ли украинская, русская, польская живопись? Национальная самоидентификация ощущается ли в картине? Или глобализация всё это свела на нет?

– Я, например, ощущаю, где польская живопись, где украинская, где русская живопись, потому что от этой школы, которая формировалась, скажем, в Украине, в Польше, в России, аромат присутствует. Даже у современных оголтелых авангардных художников. Все равно это присутствует. Точно так же, когда говорят на хорошем украинском языке, там есть некая мягкость, присущая украинскому языку и говору, сам звук. Так же и в живописи – аромат такой присутствует, присущий национальному качеству.

 

– Как часто, считаете вы, художник должен делать персональную выставку?

– Я считаю, есть классический срок – раз в пять лет. Этого достаточно. Можно даже больше чуть-чуть, потому что сейчас очень сложно сделать персональную выставку. В советское время было легко. Знаете почему? Работы накапливались. А сейчас только написал некоторое количество работ – бах! – то музей купил, то коллекционер купил. Опять написал, написал… У меня даже было такое интересное явление. Я у себя на даче на Хаджибее наработал некоторое количество работ. Об этом узнал директора музея современного искусства в Сабанском переулке, Семён Кантор узнал. И они приехал на своей машине ко мне на дачу, забрали эти работы, выложили бабки – и увезли их в музей. Поэтому работы не накапливаются.

 

– Сколько у вас было персональных выставок?

– Довольно прилично, хватало у меня. В Художественном музее, в галереях были персональные выставки, в «Белой луне», в Литературном музее.

 

– Когда последняя?

– Последняя года четыре-пять назад.

 

– Важно ли для художника место, где он вырос, где работает, – провинция это или столица? Можно ли реализоваться, живя в провинции?

– Это только мог Циолковский так жить. А для хорошего художника, чтоб он развивался, чтоб традиция была и стимул к творчеству, надо жить в больших городах, культурных центрах. Я считаю, что мое место больше в Киеве и в Москве. Но Одесса тоже большой культурный центр. Это не задворки культуры. Так что Одесса вполне устраивает. Нормально.

 

– А вообще, ваши любимые города – в Украине, в мире?

– Одесса, а потом Киев. Если бы судьба вынудила нас уехать отсюда, то мы бы только на Киев поменялись. А в мире… Я по заграницам не шастал. Только был в Кракове. Старинный город, потрясающий. За границей мы бы не прижились, наверное, это не для нас.

 

– Два параллельных вопроса: ваше главное достоинство и ваш главный недостаток.

– Мое самое главное достоинство – что я умею любить. Я всегда говорю, что это качество генетически врожденное, которое надо развивать творчески, потому что этому нет предела. А самый главный мой недостаток – я ленив. Меня надо из-под палки шпынять и заряжать чем-то, амбиции пробуждать, чтобы я что-то делал. Это мой главный недостаток.

 

– Я думал, что ваше достоинство в том, что вы универсальны, что делаете музыкальные инструменты…

– Нет. Это следствие. Потому что любовь – она безгранична. Можно и петь, и играть, и живопись писать. Это проявление вот этого качества, это следствие.

 

– Времена не выбирают. Вы сотрудничаете со временем или конфликтуете с ним?

– Ситуация резко поменялась, потому что время – это еще и ситуация, в которой ты живешь. Резко – после пяти перестроечных лет, когда вот этот рынок – глупый, беспредельный, дикий – настал. И вот эта, как я ее называю, дикая демократия, когда все позволено – и воровать, и все такое. Все перевернулось. А хорошее время для меня было, когда мы противостояли власти советской, системе. Она нас стимулировала на очень хороший уровень и на авангардное отношение, свежее, чтобы творчество было. Вот тогда было центровое время. А сейчас только зависит от твоей совести, от твоего морального состояния, насколько ты самодисциплинирован в этом плане. Потому что сейчас можно все что угодно вытворять. И всякое коммерческое – обманывать этих богатых, подсовывать им ненастоящее всё, вылизанное, тематики такой агрессивной.

 

– И многие так делают.

– К сожалению, да.

 

– И последний вопрос. У каждого свое отношение к Одессе. Каково ваше отношение?

– Я считаю, что у меня с этим городом взаимная любовь. Я люблю Одессу и люблю одесситов, которые мне отплачивают тоже уважением, всячески помогают мне, поддерживают и морально, и материально. Самый лучший город в мире.

 

Евгений Голубовский

Евгений Деменок