Первой лауреаткой премии Малевича, основанной Польским институтом в Киеве, стала Алевтина Кахидзе (2008). Через год специальную (вторую) премию для молодых художников от ПинчукАртЦентра получила Маша Шубина. Обе часто обращаются к гендерной тематике и разыгрывают «маскарад женственности», описанный Люс Иригаре и Джудит Батлер - сознательное конструирование своего образа в соответствии с социальными клише «феминности». Поскольку феминистические искусство не пользуется особым вниманием и часто недооценивается, я решила проанализировать аспекты творчества премированных авторов.

Большинство проектов Шубиной базируются на автопортрете - художница выбирает типичный объект изображения по истории живописи (женское тело) и будто перенимает мужской взгляд на него. В инсталляции «Цифровой нарциссизм» («Genarations UsA», ПАЦ, 2007) и нескольких других использован один материал: портреты, нарисованы по фотоснимкам, впоследствии оцифрованы и выставлены на сайтах знакомств с целью поиска куратора. В зрелищной, но не слишком интеллектуальной игре с медиа художница использует стратегии репрезентации, характерные для социальных сетей (украшение себя, фривольные позы). Сконструированное «Я» не только для мужчин - модные аксессуары и богемность важнее искушения. Больше всего в этих изображениях - эротического удовольствия автора от соответствия идеалу женственности, подтвержденной общением на сайтах и ​​приглашениями от кураторов.

С феминистской точки зрения телесность автопортретов Шубиной не революционная - художница игнорирует состояния и потребности тела, концентрируясь на виртуальности желаемого. Заметнее всего это в проекте «Фейс-контроль/Back Side» (Bereznitsky Gallery в Киеве, 2006, и Берлине, 2007) - вид со спины с разными прическами и ню с дорисованной в «детском» стиле короной и символическими половыми губами. Обнаженные тела в действительности одеты в образы «соблазнительницы» или «плохой девочки», шуточная корона подчеркивает стремление к идеальности, а небрежные мазки ярко-розовой краски, прикрывающие «неприличный» орган, выдают страх перед реальностью плоти. Более протестной является серия «Девичья игра» (создана по поводу участия сборной Украины по футболу в чемпионате мира, «Риджина», 2006), героиня которой - типичная femme fatale. Когда красота используется в непредвиденных патриархатом целях («дарить наслаждение мужчинам»), подчеркнуто соблазнительный образ приобретает значение женщины-природы, дикой и опасной. В «Девичьей игре» героиня в неглиже держит мяч-«живот» с вызовом, выходя за рамки общепринятого поведения - она ​​не выполняет святую обязанность продолжения рода, а шантажирует собственными возможностями.

В дальнейшем художница использует разные поводы для показа своего удачного «Я» (путешествие в Индию, советские аллюзии, и даже религию). Поверхностность ее метода хорошо заметна при сравнении - в отличие от Untitled Film Stills Синди Шерман, провоцирующих смутное припоминание через разыгранные клише визуальной культуры, портреты из инсталляции «Мария. Я и моя собственная религия» (за которую она получила поощрительную премию от ПАЦ), являются лишь бесконечными вариациями на тему платка и прически.

В противовес Шубиной, Кахидзе сознательно использует и критикует стереотипы. На выставке «Нежность» куратора Олеси Островской (ЦСМ, 2003) художница представила инсталляцию «Глаза моего мужа, как у Жанны Самари», в которой на противоположные стены проектировались известный портрет кисти Ренуара и почти подростковое фото мужчины. Если картина Ренуара демонстрирует традиционные отношения человек-субъект - женщина-объект, то фото переворачивает все с ног на голову - мужчина выступает в роли объекта взгляда, причем не благодаря собственной активности, а через любовную связь. Кахидзе вроде «естественно», как женщина, обращается к сфере частного и получает эпитеты «гиперинтимной», хотя на самом деле проект о вполне публичные вещи - гендерные особенности создания и восприятия искусства.

В «Наиболее коммерческом проекте» (продолжается с 2004-го) Кахидзе изображает свои желания, зарисовывая то, что понравилось (от бытовых мелочей до антиквариата). Феминистическая реплика здесь скрыта - сама женщина является товаром, чей статус определяется другими товарами, следовательно женщинам свойственна чрезмерная идентификация с вещами. Критикуя потребительство, Кахидзе декларирует, что каждая копия зарисовки стоит столько, сколько изображенная на ней вещь. Это стало основой для инсталляции «Контракт» («Новый украинский язык», галерея «Карась», 2008, куратор - группа Р.Э.П.). Согласно «Контракта», имуществом мужа считаются материальные ценности, имуществом жены - ее рисунки. При разводе более богатая сторона выплачивает второй половину разницы. Традиционно именно мужчина должен оплачивать реализацию желаний своей жены, зато, подписывая контракт, Кахидзе указывает на личную ответственность каждого и каждой - по состоянию на 2008 год ее рисованный «капитал» составляет $ 103 000 000.

Художница часто использует собственное тело и частный опыт. В видео «Я могу быть девушкой с голубыми глазами» (2005) - два крупных плана лица; в режиме замедленной съемки показано надевание линз, после чего карие глаза становятся голубыми. «Типично женское» желание изменить свою внешность превращается в политико-социальную реплику, ведь работа показывает вмешательство в телесность не как приятную примерку нового образа, а как болезненную смену идентичности. В перформансе «Только для мужчин, или Суженый-ряженый появись мне в зеркале» (куратор Ежи Онух, 2006, ЦСМ) принаряженная художница молча сидела перед большим зеркалом, в котором отражались посетители (только мужчины). Организовав в публичном пространстве якобы интимную ситуацию гадания, Кахидзе надевает маску «типично женского» поведения (гадают только девушки, ведь их судьба напрямую зависит от качества суженого) и указывает, как трудно избежать «собственной» сферы красивого, частного, любовного даже в профессиональной деятельности. Рассматривая зрителей в зеркале, она смеется над теми, кто неожиданно попал в ситуацию, когда вещь (произведение искусства, женщина) сама смотрит и выбирает, уничтожая извечное мужское право на взгляд, действие и доминирование.

Если картины Шубиной отражают культурные ожидания в отношении женщин, то проекты Кахидзе переворачивают эти ожидания с ног на голову. Авторы выполняют разный социальный заказ - на красивое и пассивное женское тело (героиня Шубиной показывает себя, но не действует) и на альтернативную женственность, осознающую собственные возможности и ограничения. Наиболее интересным у Шубиной является очевидное наслаждение от игры в «настоящую женщину», настолько сильное, что маскулинный взгляд становится лишь приятным дополнением, но не целью. У Кахидзе - последовательная критичность. В Замке Уяздовском (часть премии Малевича) она реализовали два перформанса вместе с мужем («Брачные договоренности»), в которых говорилось о неявной патриархальности европейского общества, различных гендерных стандартах и путях их преодоления. Ее последний проект «Я опаздываю на самолет, на который опоздать невозможно» использует апробированный в феминистских работах метод игры с ожиданиями - на этот раз «очевидностями», которые художница ставит под сомнение, являются искусство и образ художника как таковые.

 

Тамара Злобина