«Последняя надежда русской песни», «андеграунд в андеграунде», «продолжатель традиций Аркадия Северного и Бориса Моисеева». Всё это – об Александре Залупине, исполнителе в стиле «гей-шансон», поющем голосом солиста «Бутырки» с блатным налётом, который на поверку оказывается только верхним смысловым слоем этого музыкального пирога из «петуха». Своими двумя альбомами и двумя синглами российских интеллигентов и обычных работях Залупин покорил еще в начале 2010-х, но до Киева с концертом добрался только весной 2016-го. Мы встретились с Александром и поговорили с ним о творчестве в маске, продвинутости столичной публики и «перепрошитии» искусства.

 

Александр, ваше лицо – это, по сути, маска. Чем она является для вас?

Маска отражает ту реальность, в которой находится гомосексуал на территории постсоветского пространства. Это вынужденная анонимность с одной стороны, которая мною, как и многие минусы, превращается в плюс, – ведь в тюрьме гея раньше называли петухом. Это образ «петуха», который без маски невозможен. Культура скрывания лица давно распространена, еще с 80-х в масках выступают те же «The Residents». Когда я надевал маску, то, возможно, ощущал, что это чем-то похоже на Pussy Riot, но никаких специальных аналогий не проводил.

 

Здесь и далее – фото с киевского концерта Александра Залупина в клубе «ЭFIR». Источник: страница Залупина в Facebook. Автор: Майя Ива

 

То есть, протестных подтекстов здесь искать не стоит?

Я совершаю культурный взлом в более широком смысле. Помимо множества кодов я задействую реакцию медиа-среды – это как дополнительный припев в моих песнях. Я пою о том, что видел сам или о том, что могло случиться или происходит – по обе стороны решетки. Важно также переизобретение жанра, когда мы берём шансон и добавляем к нему приставку «гей-». То есть, делаем примитивную шансон-музыку, но накладываем на неё нетипичные для шансона истории, связанные с судьбой гомосексуала в тюрьме. Правда, вскоре оказалось, что делать такую музыку довольно скучно, поэтому со временем стали экспериментировать еще и со звуком.

 

С учётом этой самой приставки хочется задать вопрос не художественного, а социального толка. В последние годы Украина и Россия идут совершенно противоположными политическими курсами, но категорическое невосприятие гей-среды свойственно большей части общества обеих стран. Как вы думаете, почему так происходит?

Исторические последствия советского воспитания. В свое время и в России, и в Украине была возможность всё изменить, провести какие-то гей-проекты, и это поменяло бы ситуацию. Разговор об уважении гей-культуры должен отсылать к общей теме толерантного отношения к «культуре других» как таковой. В этом смысле гомосексуализм воспринимается обществом как радикальное выражение какой-либо инаковости вообще, поэтому в собственном искусстве для меня важно доведения проблемы до точки кипения. Мы поём о гее в тюрьме, а ведь там ему еще хуже, чем в обществе – часто гомосексуальность он получает именно насильственным путём.

 

 

Подобное общественное неприятие касается и современного искусства.

 

Безусловно. Тут наслаиваются много смыслов. Таким образом мне удобно говорить о многом.

 

Кстати, о множестве месседжей. В интернете можно найти чуть ли не научные исследования о том, какие культурные коды заложены в песни Залупина. Это вроде как типичный постмодернизм с гиперссылками. Вы считаете, что жонглирование смыслами в современном искусстве важнее самих смыслов?

Мне кажется, постмодернизм в прежнем виде исчерпал себя. Наоборот, я делаю переход от постмодернизма к таким альтер-модернистским щам, когда модернизм возвращается. Мне очень нравятся теории о возвращении модерна, о возможности изменить мир за пределами политического искусства, сконцентрированного только в лозунге.

 

Сталкивались ли вы с ситуациями, когда слушатели начинали искать глубинные аллюзии в вашем творчестве там, где их на самом деле может и не быть?

Скорее наоборот: спектр восприятия слушателями обычно уже, чем то, что я туда закладываю. Но сейчас он радостным образом расширяется, и на киевском концерте я в этом убедился. Подходили люди и рассказывали, что находили в моих песнях то, что не было заложено в них заранее. Самая неожиданная реакция была у одного грузчика со склада. Прослушав мою самую первую песню под названием «Судьба», он упал на землю и начал рыдать с криками: «Больно! Как же ему больно!».

 

В песне «Биеннале» Александр Залупин критически высказывается о современном искусстве. По вашему мнению, в чём его главные проблемы на данный момент?

У искусства никаких проблем нет. Есть проблемы у художников, которым сложно с мастерскими, с материалами, с возможностью выставиться, найти адекватного куратора. Мне симпатичны многие молодые художники, и из общения с ними я знаю, что в России ситуация для них довольно фиговая. Все по-прежнему сконцентрированы в Москве, художественная и музыкальная жизнь централизована. Групповое групповому рознь, и в российской столице все погружены в череду этих коллективных выставок, которые ведут непонятно куда. Мои друзья говорят, что нет нормальных галерей, которые могут вывести тебя на новый уровень.

 

 

«Cock Spring» стал первым концертом Александра Залупина в Киеве. Каковы ваши впечатления от выступления?

Это был невообразимый вечер и для меня, и для ЭFIR’а. Людей было настолько много, что казалось, будто клуб расширился территориально. Я вообще не хочу разделять публику на российскую и украинскую. У всех есть общая радость от того, что я реально существую. а далее идёт разная реакция на выступление и на его качество.

 

С кем из украинских художников сотрудничаете, дружите?

В Москве я познакомился с художником из Харькова Сергеем Братковым – мне он очень симпатичен во всех смыслах. Общаюсь с киевским художником Борей Кашаповым – он делал первую версию клипа на песню «О вреде сои», подойдя к делу со свойственной ему ответственностью, с головой окунувшись в тюремную жизнь. Общался с Алиной Клейтман – мне нравятся дерзость и сексуальность ее работ. Сейчас готовим с «Людською Подобою» совместный трек и клип, который нам снимал канал VICE в Пирогово под Киевом. Мы с Толиком Беловым хотели сидеть друг у друга на коленках, но им эта идея почему-то очень понравилась.

 

А как обстоят дела с выступлениями Александра Залупина в России?

Мой менеджер провел масштабный research московских клубов, и оказалось, что все они либо снобистские, либо гомофобные. Я думаю, это станет материалом для нового проекта или песни. Были частные, не клубные выступления в отдельных российских городах. Корпоративы у богатых чуваков на фазендах, в сраном окружении, с б***дьми, «кокосом» и кардебалетом, куда съезжались чуть ли не какие-то Кендрики Ламары…

 

 

Хоть вы и добрались до столицы Украины только сейчас, но формального повода для приезда вроде как и не было, ведь мы уже давненько не слышали от Залупина ничего нового. Не надоела вам еще вся эта «петушня»?

Да нет, не надоела. Сейчас готовлю третий альбом, к которому полностью написал тексты. Он будет очень романтичным и космополитичным, всего 13 песен. Запустим краудфандинг, будем сотрудничать с разными музыкантами – от модных постпанк-групп до академических композиторов и, может быть, даже оркестров. Так или иначе, Александр Залупин всегда активен в Сети. Постоянно появляются какие-то фан-видео в YouTube. Мы формируем этот процесс, но в какой-то момент отпускаем его. Такая вот жизненная амплитуда…

 

Смотреть и слушать Залупина