Маурицхёйс  –  цитадель искусств на отдельном острове, посреди изменчивости и непостоянства. Этот наиболее посещаемый музей в Нидерландах, как дух законов Монтескье, – защита от пренебрежения, невежества и обезличивания. Гаага – жива до тех пор, пока в ней есть Маурицхёйс. Про «музейную корону» Голландии далее в Art Ukraine.

Маурицхёйс – классический дворец, массивный и одновременно легкий из-за водоемов и множества туристов, теперь съехавшихся в эту «цитадель искусств», выбивая из его стен пыль и делая свежее, ничуть не умаляя достоинств замка, всегда носившего имя скромнее титула: «Дом Морица».

 

Первым владельцем дома был принц по имени Иоганн Мориц Нассау-Зигенский, крупнейший феодал и богатейший человек семи соединенных провинций, в которые в XVII веке входила Голландия. Мориц – само воплощение сверкающего сталью доспехов XVII века. По существу, последнего века рыцарства. Далее классицизм идет к своему упадку и «Дом», перейдя в собственность Королевства Нидерландов в 1820 году, сразу становится  символом сохранения идеалов классицизма и позднего Ренессанса. Если идея создания национального Рейхсмузея в Амстердаме принадлежит Наполеону Бонапарту и его родственнику, правящему тогда на нидерландском троне, то Маурицхёйс – национальный дух Голландии, её музейная корона, венец искусства.

 

Королевская картинная галерея Маурицхёйс

Все изображения предоставлены автором

 

Первенец среди музейных коллекций

Маурицхёйс сегодня находится под управлением частного фонда, что также свидетельствует об изменении приоритетов в экономике и общественно-политической жизни страны. Теперь здесь, как во времена Иоганна Морица, многое определяет частная, а не государственная инициатива. Музей продолжает служить сохранению идеалов.

 

Оказываясь в музейных залах, посетитель обязательно встречает телевизионную камеру или большую внеплановую экскурсию – свидетельство высокого статуса музея. В Голландии, в общественно-политическом отношении, Маурицхёйс – это абсолютно уровень Рейхсмузея. И если Маурицхёйс отказывается от сотрудничества с нефтяной компанией из солидарности с Гринпис – это сама культура Голландии исполняет свою элитарную воспитательную функцию.

 

Королевская картинная галерея Маурицхёйс

 

Маурицхёйс – национальное достояние и ценен не только как кладезь сокровищ, ларец, в котором королевство хранит свои драгоценности. Но если всё-таки откинуть крышку и заглянуть в него, первой жемчужиной коллекции будет «Девушка с жемчужной сережкой». Многие принимают работу лишь за растиражированный образ кисти Вермеера, но это не так. В её лице сама Голландия оглядывается на себя через века.

 

Счастье соперницы мешает жить

На таких амбициях возвеличиваются империи, «Девушка…» Вермеера словно прощает всем зависть и прощается со своей зависимостью. В этом портрете до сих пор много неясного. Среди неразгаданных тайн: «на кого или на что она оглядывается»? Или, если она смотрит в зеркало, то на себя ли? Есть даже версия, что в ее образе – Голландия, владычица морей (а ей принадлежит честь открытия Новой Зеландии, островов Фиджи), прощается со своими амбициями и перестает мечтать о славе Абеля Тасмана или Иоганна Морица.

 

Когда Ян Вермеер вынужденно влачит бедное существование, Голландия возвращает себе Суринам, но едва ли художник думал в таких категориях, скорее он представлял себе прототип современной Анжелики. Тот же характер, но взгляд мягче. Её вкрадчивый голос, но уверенный характер навсегда станет характером Голландии и, вероятно, поэтому «Девушка» Вермеера – единственная взята под защиту внешнего ограничителя. К другим полотнам есть возможность подойти ближе.

 

Вермеер. Девушка с жемчужной сережкой. 1665

 

Вермеер – современник Иоганна Морица. В эти годы (вторая половина 1660-х, XVII век) Голландия ведет войну с Англией. Уже вторую. За возвращение Суринама, поэтому «Вид Делфта» и «Девушка с жемчужной сережкой» имеют одну колористическую тональность.

 

Вермеер. Вид Делфта. 1661

 

Человек живет для будущего

Но хочет быть достоин идеалов прошлого. Неуместная во многих случаях метафора, для Гааги – восхитительная реальность, и Маурицхёйс тому живой пример. Здесь «Мадонна» Лукаса Кранаха, ангелы держат вуаль, и словно того же материала обои покрывают стены музея, с них смотрит на зрителя старик Рембрандт, потерявший сына и состояние («Автопортрет», 1669), проигравший моде и общественному вкусу свидетель грандиозных событий, а сегодня его любят за раскрепощенность и вольнодумство.

 

Лукас Кранах. Мария и её ребенок. 1515-1520

 

Он, можно сказать, первым разглядел глину человеческого лица под социальной маской, и лучших портретистов всего мира теперь сравнивают с ним, а рядом на соседней стене – Питер Пауль Рубенс «Старуха и мальчик со свечами». Трогательная, мягкая рождественская и очень живая картина. Искусство даже в самых крайних своих воплощениях будет учиться у Рубенса видеть в цветных волосах наш крахмальный парик, а у Рембрандта – срывать социальные маски, обжигая глину лица.

 

Питер Пауль Рубенс. Старуха и мальчик со свечами. 1616

 

Халс, учитель Ван Гога и его «Смеющийся мальчик» (1625), созданный в юные годы, когда Рембрандту не было и двадцати. Здесь же «Урок анатомии доктора Тульпа», групповой портрет присутствующих на вскрытии врачей. Картина провисела несколько веков в здании, где находился анатомический театр гильдии хирургов Амстердама, и затем, в обход просьб директора Рейхсмузея, помещена самим Королем в Маурицхёйс. Музей и снаружи, и внутри выглядит благородно. Атмосфера большого кабинета.

 

Резиденция музы изящных искусств

Таким, можно сказать, оригинальным образом Голландия почтила память Рембрандта. Время идет так быстро, что хочется упереться ногами и остановить его. Существование Маурицхёйс – это возможность для Голландии облегчить ношу, поднести свечу, как рубенсовский мальчик к бабушкиной руке, открывая сокровищницу намного более богатую, чем все колониальные владения Англии.

 

Вид на музей Маурицхёйс