26 июля исполнилось 120 лет со дня рождения украинского театрального художника, мастера эстампа, плаката и так популярного сегодня жанра «рисования от руки». Про творчество художника «с мягким голосом» Александра Тышлера далее в ART UKRAINE.

Обычно, когда хотят узнать о художнике, бросаются читать о нем. Даже когда выставка открылась и перед  читателем лучшая из книг –  человек склонен больше доверять листу бумаги. Может быть, поэтому, а еще и потому что бумага дешевле, – Тышлер на протяжении всей жизни, уважая выбор читателя, доверяет обыкновенному листу:  на нем рождаются его декорации для спектаклей Еврейского театра Михоэлса и книжные иллюстрации, легкие наброски для себя и исполненные  со вниманием дружеские шаржи. В нём жил художник кукольной анимации.

Портрет А. Тышлера

Фото: kraeved-melitopol.ru

Его картинами озябшая страна отогревается в годы террора. Если бы Александр Тышлер был волшебником, он бы не дал лучше совета, взмахнув волшебной палочкой, чем сумел сказать кистью: «Каждый день нужно совершать по одному доброму делу». В век строжайшего воспитания, когда непоротым от силы вырастал каждый пятый, а идеологической проработке подвергались все, Александр Тышлер говорит: «Не угнетайте ребенка нравоучениями, дети этого не любят, а насильственного обращения не прощают».

Александр Григорьевич Тышлер (1898 – 1980) – дореволюционный ребенок. Многие тогда верили, что революция нужна, как встряска, но встряска превратилась в избиение – жизнь изменилась. Революция расхлестала людей по разным сторонам обстоятельств. Тышлер попытался сохранить своё дореволюционное детство в изображаемых им на картинах, характерах игрушек, которые ожили, с которыми человек на самом деле не расстается всю жизнь.

Дореволюционные дети были спокойнее, взвешеннее, и к жизни относились с большей благодарностью. Не все, но та часть детей, которая рождалась в семьях обеспеченных, у родителей, в чьих руках было спрятано ремесло или капитал. Отец художника относился к первым – он был краснодеревщиком, на иврите, Тышлер  –   столяр. Новая власть ненавидела ремесленников, еще больше капитала, потому как капитал можно присвоить, но, ведомый идеей, художник, совсем юный и раскрывающий крылья, вступает в ряды красной армии.

В Гражданской войне Тышлер, по иронии, служит агитатором, иллюстрирует лозунги, а теперь в его изображениях можно узнать «Алису в стране чудес» Высоцкого – то же настроение и те же детские наивные вопросы: «Почему человек не может быть самостоятельным, если вырос и даже окончил школу?». Тышлера не преследовали в том варианте, в каком это выпало на долю Мандельштама и Мейерхольда, но он переживал аресты друзей, как собственные.

Выходит, что  Тышлер был арестован бесчисленное множество раз. Кроме бумаги, частым для него материалом был картон. С каким бы интересом дети всего мира наблюдали за его работой! В скромной мастерской среди высоких домов из бетона, где на закате своей художественной активности работал Тышлер, из-под его руки выходят изумрудные города, балаганчики, аэропланы, канделябры и прочая утварь, очень интересующая человека в детстве.

А. Тышлер, Расстреляный голубь, 1964.

Фото: umbra.media

 

Читаешь мемуары того времени, о юности Тышлера: «Зеленый цвет войны довлеет надо всем». Тышлер через эту дымку восстанавливает для нас по памяти детские мечты и фантазии. Есть в его, по-детски говоря, «картинках» – надежда, что нам не придется вести дневник войны. И когда, уже в 70-е, становится очевидно, что терпение не лопнет, ждать нечего, Тышлер пишет серию работ «Благовест», говоря о восстановлении душевной гармонии.

Единственное, что остается – все яснее представлять себе происходящее. Когда речь зашла о персональной выставке, по разумному предложению жены, художник согласился на другое название – «Миру мир». Бог ведает, и разве что редкий диссидентский ум, – какие преступления совершались под лозунгом «в защиту мира». Это есть у Галича: «В ДК идет заутреня в защиту мира». Если сейчас дать звучать стихам – в них вся глупость того времени… … Того бесцветного времени. Галич сочиняет рассказ от лица «активного общественника и коммуниста», который поднявшись на трибуну и уже произнося речь, вдруг понимает, что она написана от женского лица, стихи называются – «История о том, как Клим Петрович Коломийцев выступал на митинге в защиту мира». Уже произнеся речь, Клим Петрович начинает волноваться, но его утешает председатель: «В общем, верно, осветил положение».

Человек  –  это собирательный образ понравившихся ему людей. Издавшая в серии ЖЗЛ книгу о художнике, Вера Чайковская убедительно обнаруживает сходство Тышлера с Казимиром Малевичем – в их общем  доверии, интуиции и нежелании внушать что-то; их общий совет – слушать себя. Неизбежный результат созревания в консервативной среде, требовавшей ассимиляции, и оба выбирают театр как способ сохранения лучшего в человеке.

Для них искусство определялось значением собирательного образа, по которому созревала душа человека даже в самые нерасполагавшие к этому холодные годы. Смысл творчества – помочь увидеть главное. Если вера слепа – чем тогда жизнь отличается от ведения быка на бойню? Тышлер и в этом ухитрился совпасть с настроением века.

1974 – год, когда с лишением всех правительственных наград, членства в Союзе писателей и гражданства из страны выкинут Галич – у Тышлера на улице Вавилова проходит скромная персональная выставка «Миру мир». Из выставляемых картин, есть, например, такая: ангел летит, а в крыльях многоквартирные жилые дома, и он играет на флейте, поселяя в эти мрачные прижизненные могилы вдохновение. Метафора придумана не нами – это Сокуров.

А. Тышлер, Миру мир (Благовест), №2. Из книги К.А. Светлякова: "Александр Тышлер"

Фото: goods.kaypu.com

 

Уже в девяностые, когда режиссер будет снимать фильм о Ельцине, он сначала поведет камерой по жилым домам, а потом по могилам. Ту же метафору вкладывал в свои фильмы Балабанов, но они уже фиксируют разложение, а когда Тышлер сочинял свои картины, он еще надеялся видеть живое, не увядшее социальное тело. Художника не стало в 80-ом, перед Олимпиадой.  Сложно не догадаться, какую вторую потерю понесла страна в это лето.

Вот, что отражается в крыльях ангела – массовое строительство, стесненное, совершенно невзрачное, непригодное для жизни гетто – это призыв вырваться из массовости. На массовости   и на многодетности построилась советская власть, отдельным человеком никогда не занимавшаяся. В истории всё совпадает и перемешивается. Конец 1940-х – в СССР начинается массовое строительство, и Пикассо сочиняет своего голубя для «Всемирного конгресса сторонников мира». Увы, голубь не прожил всей отмеренной ему жизни.

В 1964 Тышлер скромно изображает его гибель – «Расстрел голубя» (1964), а  следующие десять лет примиряется с внутренними ощущениями от этого выстрела. Еще через десятилетие – 1984 – страна избавит себя от Любимова и Тарковского, но их отъезда Тышлер не увидит. Восьмидесятые вообще становятся годами отъезда. И для маленького кукольного театра, зритель у которого – один ребенок, наступает новая пора боязливого ожидания.

Страна радуется олимпийскому огню и не замечает, как умирают художники, настоящие его хранители, и это их принцип жизни: «Я передаю огонь, который не мной зажжен и не от моих рук потухнет, но от моего дыхания он будет гореть». Тышлер наблюдает, как страна тонет в невыполнимых обещаниях и предлагает другой путь доверия – простой человеческий выбор.

«Пишите о Тышлере, пишите!» – этот возглас поэтессы Беллы Ахмадуллиной, с узнаваемой интонацией и горечью мелодичной женской речи, относится к середине семидесятых, когда дело идет к полному замалчиванию, как имени,  так и выставок мастера. Теперь знакомство с Тышлером лучше начинать с его картин, лучше, чем о его творчестве скажет увидевший его впервые, ни один арт-журналист не скажет. Тышлер – это художник очень индивидуальный.

Виктор Будан, фотопортрет А. Тышлера, 1964, ТАСС. 

Фото: moslenta.ru

 

Теперь тусовка, теперь богема, он к этому не привык, а при жизни внимания хотелось – художнику физически было приятно, что на его работы смотрят, и ему интересно было наблюдать за посетителями. Его картины живые – театральный художник, иллюстратор Шекспира, он никогда не вписывался в раму. Сегодня бы пресса его приняла, о нем бы заговорили. Тышлер – украденных возможностей художник. Как у Довлатова: «Я не интересуюсь, что пишут обо мне. Я обижаюсь, когда не пишут».

Его работы договаривают за него и добирают внимание, которым  не удостоили автора. Сухая справка паспортиста: родился в Мелитополе, учился в Киеве, умер в Москве. Он был мягким, красивым и, самое главное, в нем не было старости. Как говорил Антуан де Сент-Экзюпери, не нужно спешить стареть.

 

Про автора:
Даниил Каплан – журналист, исследователь искусства.