Единственная альтернатива это «конструирование ситуаций», замена «публики» и «актеров» спектакля на «людей жизни».

Ги Дебор

Каждая очередная неделя Майдана - а теперь вопрос “будет ли она” сменился на вопрос “зачем она будет” - несёт в себе новый вызов. Майдан продолжается, но думающие люди уже поняли - так продолжаться он больше не может. Топливом нынешней немногочисленной Киевской Сечи является упёртое нежелание становиться рабами чиновников-самодуров. Однако стратегий сохранения свободы нет, а внутрення жизнь Майдана постепенно полнится конфликтами убеждений, источниками которых часто выступает главная сцена - её спикеры не только не артикулируют плюрализм мнений, но и авторитарно выступают от лица общества, интересы которого на самом деле не представляют.

Что мы предлагаем ниже - во-первых, посмотреть иначе на констатируемые маргинализацию и вырождение Майдана. А именно как на ситуативное исчезновение Майдана как общества зрелища, о котором писал французский философ Ги Дебор. А во-вторых, обозначить необходимость культурной (контркультурной) революции, осуществимой силами только что зачатого гражданского общества.

Gesamtkunstwerk Майдан

“Спектакль рассуждает о себе как о чём-то чрезвычайно хорошем, неоспоримом и недосягаемом. Он просто заявляет, «всё, что мы видим, – всё прекрасно; и всё прекрасное – перед нами». ” Ги Дебор

Увы, с самого своего начала все происходящее на Майдане очень неплохо ложилось в логику спектакля. Один из наиболее популярных вопросов, витавших в воздухе первые недели: по чьему сценарию он разыгрывается? Однако подвох засел гораздо глубже, и речь уже не идёт о том, “кто нажал кнопку Майдан”, а о том, что произошло дальше, после того, как все дела были отложены ради нескольких часов возведения баррикад или другой капля-в-океане деятельности. Ситуативная активность сменились перспективой Майдана как образа, как тотальной инсталляции, ставшей, возвращась к Дебору, опосредованным образом общественных отношений между людьми. На пике своей активности, внутри монументальных баррикад, Майдан стал обществом зрелища, где даже неудовольствие превратилось в некий товар.

“Я тут не за гроші” - каждый из нас был/есть там не за деньги, но, если задаться вопросом: быть или исполнять? - обнаруживается существенная разница между тем, чтобы снимать революционное selfy на фоне палатки или мёрзнуть в ней, зарываясь в ворох старых одеял.

Большинство пришедших после ночи 11-го оказались там с идеей своей гражданско-самоосознательной воли, которая исчерпалась уже через пару дней. Потому что гражданское самоозоснание - это больше, чем несколько тусовочных визитов, разовое пожертвование денег или времени, когда ситуация уже создана. Гражданское самоосознание - это создание ситуации в любой другой момент времени и без декораций в виде образов Майдана и символики евроленточек.

Майдан стал зрелищем, указывающим на то, что обществу разрешено, постепенно нагромождая противоположность разрешённого возможному.

“Спектакль допускает лишь бессознательную реакцию на практическое изменение условий существования. Спектакль является продуктом самого себя, самоцелью, эта самовоспроизводящаяся структура диктует собственные правила: спектакль – это псевдосакральная сущность” Ги Дебор

Быть или исполнять?

Сейчас, когда эйфория многотысячного Майдана с его фантастическими материальными и человеческими ресурсами сменилась глубокой депрессией, адепты спектакля разбрелись по домам. На картинку нынешнего Майдана им смотреть уже не интересно: измученные полевыми условиями люди, вглядывются в вас из недр затёртых дублёнок - им не до манер и излишней вежливости. Когда охранники, похожие на деклассированные элементы, преграждают дорогу на Крещатике, не вдаваясь в приятные приветственные ритуалы - Майдан перестаёт быть обозначающим ваше недовольство образом. Если вы потребитель образов, конечно же.

Уход с Майдана оправдывается его становлением как некой господствующей системы, рупором которой стала главная сцена, в которой уже нельзя распознать выражение собственных потребностей.

И вот здесь начинают проступать лица “людей жизни” - тех немногих, кто остался и понял, что просто стоять - значит “исполнять”, а не “быть”. Что теперь нужно не только чай раздавать, а созидать собственный мир, что болезненно, но влечёт за собой каминг аут из общества зрелища в реальную жизнь. “Маргинализация и вырождение” Майдана на самом деле являются свидетельством того, что большинство пришедших туда спеть массово гимн Украины и несколько песен Океана Эльзы ещё не созрело быть гражданским обществом, а лишь иногда исполнять его роль.

Именно этому и нужно противопоставить что-то принципиально новое. Революцию сознания. Чтобы жизнь, циируя Рильке, “даже в самую малую и безразличную её минуту - стала заветным свидетельством и знаком творческой воли”. Чтобы созерцание заменилось жизнью. Революцию нужно делать в сознаниях людей. Взяться за работу, которая не делается ни за ночь, ни за месяц регулярных ночей. Всеми доступными методами достучаться до отдельных людей.

Культурная оппозиция

Одной из разрушительных сил, подрывающих Майдан изнутри, является отсутствие толерантности и понимания важности не “за нашу свободу” , а “за нашу и вашу свободу”, за разность убеждений, за принятие и внимательное отношение к интересам “другого”. Без этого возможна только замена одной власти на другую и, скорее всего, такой результат не будет победой. Возможный способ противостояния этой силе - консолидация творческих единиц и их становление как субъектов революции.

В статье “Власть интеллектуалов” Оленка Червонык раскрывает происхождение и генеалогию понятия “интеллигенция” и объясняет оппозиционную раздвоенность интеллектуалов и власти. Если говорить кратко: существует определённый стереотип, что все думающие люди в нашей стране обязательно должны находиться в оппозиции к власти, поэтому там, в аппаратной верхушке, интеллектуалы невозможны в принципе. Отталкиваясь от такого понимания существующей сейчас расстановки сил, стоит говорить не о культурной, но контркультурной революции - как явления, способного подорвать устоявшиеся ценности и представления. В том числе и идеи о том, что “нормальных людей наверху нет.”

 

Какие действия предполагает контркультурный протест?

Действия, адресатом которых является не узкое институциональное поле, а поле социальное и общественно-политическое. Примером может послужить практика польских художников, которые в девяностых всячески активизировали общество, делая творческое пространство социальным. Как результат: за двадцать лет они переформатировали министерство культуры, которое сегодня выдаёт гранты и финансирует самые разные проекты - от классических до экспериментальных, в том числе и таких, которые критикуют это самое министерство. Примером подобных действий можно привести поодиночные акции Леси Хоменко и Алевтины Кахидзе, которые выходят вечером на Майдан рисовать портреты людей - самое ценное в этом опыте - не портрет, остающийся на память о революции, а общение между людьми, в обычной жизни находящихся в совершенно разных социумах.

Действия, при которых силами тотального меньшинства возможен необходимый сдвиг от населения к обществу. Если провести аналогию с Правилом одного процента, для осуществления контркультурного переворота достаточно задействовать всего один процент людей, способных создать нужный контент. За время Майдана мы увидели, что необходимое количество таких людей уже собралось. И ещё больше людей, которые готовы поддерживать эти идеи финансово. Главное - выработать стратегию, объединить усилия и направить их в нужное русло.

Примером успешной реализации таких идей, навскидку, служат Общественное телевидение и Общественное радио, на которые Спільнокошт рекордными сроками собирает средства, или Страйкплакат, запущенный сразу же после “разгона Майдана” 30 ноября - практически ежедневно группа художников, иллюстраторов и дизайнеров производит доступные для скачивания плакаты с творческими лозунгами.

Одной из причин, по которой энергия миллионных маршей не находит своей практической реализации – отсутствие институций (политических, культурных), которые могли бы развивать оппозиционные идеи. Среди часто звучащих в реальном или виртуальном поле решений – создание общественной организации на волонтёрских началах, которая могла бы исполнять институциональные функции.

Искусство может перестать быть отчетом об ощущениях и стать прямой организацией высших ощущений. Ги Дебор

Пример Pussy Riot показывает, что искусство снова стало частью гражданского общества. Поэтому, в перспективе возможных общественных организаций, художник может сознательно сменить роль интеллектуала-маргинала на роль культурного агента, а озвучиваемые в пределах белых кубов идеи развивать вне выставочного пространства. Очевидно, что даже если к реализации таких действий приступить уже сейчас, их практический результат будет виден лишь спустя многие годы. В этом контексте гораздо справедливее говорить об эволюции, а не революции. Политолог Френсис Фукуяма на недавней лекции в Киеве говорил, что хороших перспектив для демократии в Украине нет, поскольку здесь отсутствуют политические институции, на становление которых в развитых странах ушли столетия. Каким бы утопичным не казалось наше светлое будущее, сейчас есть момент, когда худшие времена могут стать лучшими. Когда ни Майдан, ни пространство за пределами не являются картинкой, с которой можно себя соотнести, проступает необходимость создать новую картинку и таким образом, хоть на время выйти из бесконечного потребления образов старого мира.

 

 

 

Ася Баздырева, Митя Чуриков