Площади и улицы старого Киева в эти дни оказались вновь в центре всеобщего внимания. Эмоциональный настрой многотысячной толпы стремительным потоком проносится через все возможные уровни человеческих переживаний: негодование, торжество, радость, эйфория, горечь, страх, ненависть, неистовство, снова торжество, снова эйфория и так далее. Мы все захвачены этим потоком, и наш разум часто не поспевает за эмоциями. В такое время нам надо быть особенно внимательными. Ведь на сценах революции играют стихии. Нам кажется, что мы ими управляем, но часто именно они правят нами. Почитайте воспоминания о революциях! Это всегда описания праздника, зрелищ, театральных постановок, где каждый чувствует и осознает себя одновременно и актером, и зрителем. Каждый из участников, хотя бы на короткое время, видит себя вершителем истории, верит в значительность того, что он делает и говорит. Все это происходит до того момента, когда опускается занавес, когда гасятся свечи и сцена погружается во мрак. В такие моменты никому не дано расслышать первые звуки нового дня, предугадать сценарии новых постановок и расслышать раскаты новых оваций…   

Кирстен Юстенсен, Пьедестал, 2000-2002

Как хорошо, что люди вышли заявить о своей позиции! Это дает надежду, это делает нас гражданами, ответственными за свою страну. И тогда тюркское «майдан» звучит на греческий манер («агора»). Но за нами также тянется шлейф дурной наследственности. Нас тянет «брать» почты, вокзалы и типографии. Что ж, неудивительно. Многие политические лидеры ничего не могут поделать со своим комсомольским и коммунистическим прошлым. Брошюры Ленина никак не выветрятся из их памяти. Длительное конспектирование «Государства и революции» не проходит бесследно. Они думают о смене власти, о захвате власти, о технологиях, об «управлении массами». Но мне, как очевидцу, бросается в глаза плохо скрываемая расчетливость и внутренне убожество этих народных трибунов.

Точно также трудно не заметить раздражения и страха, охвативших всех так называемых «представителей власти», которым еще вчера казалось, что именно они принимают решения, именно от их слов зависит то, в какую сторону пойдет страна, и что будет происходить завтра и послезавтра. Люди, вышедшие на площади, люди, активно выражающие свое несогласие, – все это никак не укладываются в их узкое чиновничье мировоззрение. Поэтому и возникают разговоры: о том, кто все это «проплачивает», кому это выгодно, чьи это злобные замыслы и тому подобное. Им не приходит в голову, что их «решения» могут казаться отравительными, глупыми,  мелочными и ненавистными. Они говорят нам: мы же непрестанно о вас заботимся, мы хотели вам повысит зарплаты и пенсии, вот цифры, вот расчеты! Вот мы вам сейчас прочтем вечернюю лекцию по экономике и здравомыслию! На это хочется ответить: предоставьте нам самим заботиться о себе и своих близких, только дайте нам такую возможность! Тогда и стране будет хорошо.

 

Сейчас наступает очень важный момент, чтобы разорвать этот ветхий совковоподобный «общественный договор», скрепляющий политическую жизнь нашей страны. Условия этого договора чрезвычайно просты, ведь речь идет о самой примитивной распределительной справедливости: о договоре между коррупцией и иждивенчеством. Обе стороны поддерживают друг друга и кричат на всех углах о том, что pacta sunt servanda (что в переводе означает «мы – за стабильность»).            

Мне радостно видеть на улицах студентов. Университеты всегда были центрами важных социальных и культурных изменений. Но дорогие мои студенты, будьте критичны и трезвы в тот момент, когда вас начинают безбожно хвалить и сравнивать с зарей нового дня. Помните о том, что вначале 90-х на площадях Киева тоже были студенты. Как и в 2003 году, как, впрочем, и в 1905-м, и в 1917-м, и в 1968-м... И многие лидеры студенческих движений теперь стали респектабельными чиновниками в нынешней администрации (или бессменными депутатами с малопонятными взглядами). Такие фигуры как Каськив должны стать именем нарицательным.

 

Для вас все происходящее кажется чем-то новым и небывалым. Но все началось достаточно давно, с конца 80-х годов прошлого века. И корни нынешних событий следует искать также и там. Революция кажется молодой и прекрасной, но, увы, это молодящаяся дама очень преклонного возраста, ветреная и капризная. Она завлекает комплиментами, поет своим возлюбленным дифирамбы, внушает им манию величия. К тому же она владеет колдовскими чарами, превращая пламенных революционеров в обрюзгших буржуа, в скучных обывателей, которые вспоминают свое «великое прошлое» и раздраженно взирают на настоящее. Давайте не забывать о ее коварстве, чтобы не попасться в расставленные ею сети…       

 

Все, что сейчас происходит, чрезвычайно важно для нашего политического взросления. Но не менее важно, чтобы сила (сила многих вдохновенных и исполненных надежды людей) не превратилась в насилие (в «акции» «профессиональных революционеров»). Точно также сила может исчерпать себя в карнавале. Коллективные подпрыгивания и скандирования незамысловатых стишков, концерты и театрализованные постановки – все это, конечно, весело, даже слишком весело. Но если карнавал возьмет верх, тогда граждане превратятся в гуляющую толпу, в толпу, жаждущую развлечений. Вы хотите развлекаться? Тогда не жалуйтесь на утреннее похмелье!

 

Наконец, когда власть пойдет навстречу требованиям своих граждан (или придет новая власть), важно будет уяснить для себя еще одну, очень простую истину. Европейский выбор – это не только общее единение на площадях, не только лозунги и флаги. И, конечно, европейский выбор – это не смутная идея «хорошей жизни». Наш с вами европейский выбор требует от нас не только «модернизации», изменения «законодательной базы» и т.п. Он требует от нас изменения многих жизненных и ментальных установок. А это значит, что нужно будет хорошо делать свою работу, платить своим сотрудникам пристойную зарплату, преодолевать в себе инстинкты иждивенцев, уметь отвечать за свои поступки, перестать разъезжать на дорогих джипах, перестать пускать пыль в глаза показной роскошью и перестать гордиться своим исключительным «статусом». Готовы ли мы не только потреблять, но и производить, готовы ли мы отбросить иждивенчество, инфантилизм, коррупцию и тотальное вранье? Готовы ли мы уважать своих сограждан и видеть в них наших союзников, а не врагов? В конце концов, готовы мы просто быть вежливыми, не гадить в подъездах, не замусоривать свои дворы, не грубить хотя бы в общественных местах? Это требует от нас не кратковременного эмоционального подъема, а каждодневных усилий. Готовы ли мы к таким изменениям? Для меня это главный вопрос, на который у меня пока нет ответа…

 

 

 

Андрей Баумейстер