Фильм «Великий музей» Йоханеса Хольцхаузена, получивший премию на Берлинале-2014, в Украине впервые был показан на открытии ІІІ недели австрийского кино, можно будет снова увидеть в "Мыстецьком Арсенале". Рассказывающий о закулисье венского Музея истории искусств фильм, при всех чертах, присущих документальному кино, обладает вместе с тем удивительной художественностью. Сложно поверить, что рассказанная история – непостановочна, что все беседы – импровизация, а персонажи – действительно сотрудники музея. 

 

ART UKRAINE встретился с режиссером, пока тот был в Киеве и в специальном интервью узнал о соблазнительной декоративности Майдана, о моментах, в которых Украина похожа на Австрию, а также о тайнах Великого музея и проблемах всех музеев в целом.

 

 

Кадр из фильма "Великий Музей"

 

Анна Васык: Во время своего визита в Киев Вы посещали Майдан. Весь антураж главной площади, даже то, что осталось на данный момент, а тем более все, что можно было увидеть в кульминационные моменты борьбы – имею ввиду баррикады, военные палатки, полевые кухни, диковинно одетые люди – представляется идеальными декорациями для того, чтобы броситься снимать документальное кино. С другой стороны, можно предположить, что для создания документального кино необходимо более глубокое осмысление, что и отличает документальное кино от видео-журналистики. Что скажете?

 

Йоханес Хольцхаузен: Да, я считаю, что так и есть. Все, что снимается сразу на месте – это скорее журналистика.

 

А. В.: Но уже сейчас на разных кинофестивалях – как в Украине, так и заграницей – фигурируют документальные фильмы, снятые по горячим следам Майдана. То есть, это - плохое кино?

 

Й. Х.: К сожалению, я их не видел, потому не могу дать своей оценки. Но я уверен, что документальный фильм в первую очередь должен быть фильмом. Он должен быть кинематографично аргументирован. Поскольку на первом месте находится не смысл, а сам фильм. И именно в этом – ключевая разница между журналистикой и документалистикой. Мне кажется, что документальное кино является альтернативным взглядом на то, что происходит. И этот взгляд требует определенной дистанции, чтобы иметь возможность заглянуть как можно глубже. Исходя из этого, я бы попробовал не снимать сразу то, что происходит, а найти некую точку на расстоянии, с которой можно было бы взглянуть на события.

 

Кадр из фильма "Великий музей"

 

А. В.: Как родилась идея «Великого Музея»? Возможно, она появилась из какой-то личной истории?

 

Й. Х.: Да, за этим правда стоит длинная история, но я ее сокращу (смеется). Перед тем, как переключится на киноискусство, я шесть лет изучал историю искусств, где как раз был акцент на старом искусстве. Я считаю, что старое искусство играет большую роль в том смысле, что каждый в нем может найти свое понимание и идентифицировать себя через него. Потом я переключился на изучение кинематографии и на какое-то время совсем забыл, кто такой Рембрандт и другие. Я был очень дружен с одним реставратором и часто бывал в реставрационных помещениях музея. У него была громаднейшая картина Тициана и над ней он работал целых два года маленьким-маленьким инструментом! Меня это безумно впечатлило, потому что я подумал, как это здорово – быть настолько близким к такому высокому искусству. Но с другой стороны – это такой ужас, все время работать с микроскопом, концентрироваться только на деталях и не видеть целого. И, наверное, именно эти чувства я и захотел перенести в фильм.

 

Кадр из фильма "Великий музей"

 

А. В.: Одна из особенностей «Великого музея» в том, что в нем сознательно не испольузется бэкграундная музыка, нет интервью. Является ли это на ваш взгляд необходимым правилом при съемке документального кино?

 

Й. Х.: Я бы не хотел устанавливать каких-либо правил, но я действительно ценю кино, в котором выдержан такой принцип. Хотя я очень много снимал кино, в котором интервью присутствует, и я считаю, что в чем-то они, безусловно, полезны, особенно если речь идет о прошедшем, об истории. Но в «Великом музее» речь идет о настоящем, потому не было необходимым расспрашивать о прошлом. В фильме были кадры с историком и с другими сотрудниками, которые общались между собой, и поэтому мне удалось избежать интервью. Это была принудительная история, которую я стимулировал.

 

А. В.: Развивая эту тему, хочется спросить следующее. В фильме присутствуют совершенно разные персонажи, которые являются квинтессенцией определенных качеств, или даже олицетворением определенных социальных ролей. Это и татуированные реставраторы, и снобствующие искусствоведы и так далее. Специально ли вводились все эти персонажи или так получилось по стечению обстоятельств?

 

Й. Х.: Собственно, я никого не привлекал извне, это все были люди из музея. Конечно, в процессе поиска героев я успел поговорить почти со всеми сотрудниками. Безусловно, я выбирал тех, кто хорошо смотрится в кадре. К сожалению, в большинстве случаев люди, которые хорошо выглядят перед камерой не всегда интересные собеседники в отличие от тех, которые могут рассказать интересные истории.

 

А. В.: И кого вы выбираете в таком случае?

 

Й. Х.: Конечно же тех, которых будет сложно снимать (смеется). Моим любимчиком был старый директор, который уходит на пенсию. Конечно же, я его поснимал бы больше, если бы он мне это позволил. Каждую съемку с ним, которая сейчас есть в «Великом музее», каждый кадр я должен был украсть, потому что он не хотел фигурировать в фильме. Он говорил: «я не интересный, я скоро уйду из музея. Снимай лучше моего последователя». Преемник был, конечно, в восторге от этой идеи, но не я. Я бы хотел заполучить оригинал, а не копию.

 

Кадр из фильма "Великий музей"

 

А. В.:. Музей со всей слаженностью его елементов, с одной стороны, выступает квинтессенцией педантичности, которая многими считается сугубо австрийской чертой. Но с другой стороны, вы хорошо показываете, как все сотрудники любят свою работу, с какой страстью ей отдаются. В этом плане получается некое уравновешивание рационального и эмоционального. Скажите, Вы старались подчеркнуть эту сбалансированность, опровергнуть стереотип сухого рационального австрийца?

 

Й. Х.: Я бы это немного по-другому сформулировал. В фильме присутствует несколько групп, в которых ведутся разговоры. Они с визуальной точки зрения не особо привлекательны, но они вносят смысловое направление. Также параллельно есть небольшая группа, но очень привлекательная группа, которая занимается реставрационными работами. Безусловно, я пытался их скомбинировать. Но это было не схематично, все происходило в своем естественном ритме, и чтобы словить его, понадобилось так много времени. Иногда кажется, что запланированное будет смотреться прекрасно, а в результате все это приходится вырезать.

 

А. В.: С интервью кстати тоже так.

 

Й. Х.: Да-да, действительно (смеется). Это будто собираешь свои любимые книжки и относишь их на блошиный рынок.

 

Кадр из фильма "Великий музей"

 

А. В.: В фильме также акцентируется вопрос финансирования музеев, и для многих в Украине может стать сюрпризом, что для Австрии эта проблема также имеет значение. Умышленно ли вы закладывали актуализацию этой проблемы в сценарий?

 

Й. Х.: В «Великом музее» представлен его финансовый директор, который представляет прагматичный подход, потому что кто-то, безусловно, должен заботиться о добывании денег. Но также параллельно приходится думать об идеологической составляющей. Как предприятие, музей должен беспокоиться о том, как привлечь больше денег, как заинтересовать большее количество людей. Для освещения этой проблемы совсем не нужны историки искусства, которые говорят о живописи. Безусловно, эти картины стоят дорого, но они сами не приносят никаких денег. Эта идеологическая позиция является конфликтной, и, конечно же, об этом я хотел рассказать в фильме.

 

 

Кадр из фильма "Великий музей"

 

А. В.: Сейчас для многих музеев и их сотрудников актуален вопрос, каким должен быть классический музей в современных условиях. По какому пути должен пойти музей, чтобы оставаться актуальным?

 

Й. Х.: Я не специалист, который должен решать эти вопросы, потому что моя работа состоит в том, чтобы узнать, как на самом деле обстоят дела. И, поверьте, это очень не легко. Я не знаю, что именно должен делать музей для того, чтобы оставаться актуальным, но как минимум, он должен позволять режиссерам попадать внутрь, чтобы снимать о нем кино. Я думаю, что открытость и прозрачность всегда усиливает прибыльность мероприятия.

 

Кадр из фильма "Великий музей"

 

А. В.: Спасибо большое, что приехали в Украину. Потому как некоторые артисты отменили запланированные заранее гастроли или визиты, потому как боятся нестабильной политической ситуации в стране.

 

Й. Х.: Я режиссер документального кино и я должен попадать в места, где опасно (смеется). Это моя задача. К тому же, мне не показалось, что здесь опасно – это скорее истерика, вызванная дезинформацией.

 

А. В.: По крайней мере, теперь, когда за границей говоришь о том, что ты из Украины, уже не возникает уточнений: о, это где-то в России?

 

Й. Х.: Знаете, в этом плане Австрия немного похожа на Украину. Потому как у нас тоже всегда переспрашивают: «Австриец? То есть из Германии?». 

 

 

Йоханес Хольцхаузен в кинотеатре "Киев" в день открытия недели австрийского кино