На открытии четвёртого выпуска МУХ собралось множество участников нынешнего художественного процесса: художники из Киева, Львова и Харькова, кураторы, критики и все, кем богата украинская арт-сцена - само внимание, оказанное событию, говорит об определённых ожиданиях. Как же без них, если во вступительном тексте акцентируется: «Украина нуждается в ярких, перспективных и эффективных проектах». Почему же тогда гости расходились с ощущением, что им опять предложили не выставку молодых художников, а её симулякр? Неужто молодые художники не способны на качество? И это при том, что среди участников проекта есть уже не раз заявившие о себе имена.

Понятно, что всякий адекватно оценивающий сложившуюся в украинской культуре ситуацию человек приветствует любую инициативу, призванную поддержать молодых художников и дать им возможность проявить себя. Наверное, именно поэтому никто не высказывает недовольство этим проектом вслух – хорошо, что хоть так сделали, что молодым художникам есть куда податься, помимо труднодоступной PinchukArtPrize, ну и так далее.

Но если немного разобраться, а именно в том, как был сделан этот проект и с какой целью, то сами собою напрашиваются нелестные выводы, и критика будет крайне уместной. Давайте по порядку.

МУХі позиционируются как «уникальный проект, задачей которого является привлечение внимания широкой общественности к основным процессам, происходящим в современном украинском искусстве» или, другими словами организаторов, «выявить молодые таланты и дать им старт». То есть противоречие кроется уже в выборе финалистов, часть из которых уже успешно заявили о себе либо на других площадках, либо индивидуальной практикой, а часть - только пробуют себя в роли художников. Назови организаторы этот проект чем-то вроде площадки для экспериментов – вопросов было бы гораздо меньше. Но здесь заявлена амбициозная выставка молодых украинских художников, которые в данной ситуации соревнуются за денежные призы: 40 000, 15 000 и 10 000 гривен за первое, второе и третье места соответственно.

Алина Клейтман. Страшный суд. Инсталляция (смешанная техника). 2012 г.

В очередной раз выставка локализовалась в выставочном зале Института Проблем современного искусства – помещении достаточно небольшом как для 27 участников шорт-листа премии. Уже только в этом решении пресытить выставочный зал работами проявляется недостаток кураторского мастерства и очевидное недоверие к художникам, а именно к тому, что гораздо меньшее количество участников могло бы намного грамотнее использовать экспозиционное пространство. Видимо, куратор побоялась, что будет пусто или ей не хватило решительности поставить экспертам конкурса лимит участников для того, чтоб проект брал качеством, а не количеством. В любом случае, все участники выставки были вынуждены не просто сидеть друг у друга на коленках, но при этом ещё и конкурировать. 

Поскольку МУХі – это в не в последнюю очередь конкурс, сложно смотреть выставку, абстрагируясь от мысли, что каждый из проектов претендует на материальный бонус. Поэтому самой резонирующей с идеей МУХ работой можно смело назвать «Страшный суд» Алины Клейтман. Сделанная, очевидно, наспех работа являла собою небольшой отрывной блокнот, в котором Алина заявляла о некой игре: если зритель прочитывал блокнот до конца, это означало, что художница победила. Не новость, что Алина часто не прилагает особых усилий при создании своих работ. Но несмотря на это, в уме возникал закономерный вопрос: почему она так небрежно отнеслась к конкурсу?

Ответ на этот вопрос обнаружился достаточно быстро. Оказалось, что художникам-участникам выставки не оплачивалось производство работ, не возмещались расходы на билеты в Киев и проживание. То есть каждый из участников независимо от свого таланта или мастерства мог расчитывать только на свои финансовые возможности, которых у большинства не так уж и много. Отсюда возникает ряд вопросов: можно ли считать справедливым конкурс, в котором художники изначально поставлены в неравные условия? И не ставят ли себя в неловкое положение художники, которые выложились по максимуму либо во имя потенциального приза, либо для того, чтоб к их CV прибавилась звучная, но по итогу бессмысленная строчка «Участник конкурса МУХі»? Или, быть может, участникам конкурса было важно мнение авторитетного жюри, составлявшего шорт-лист? 

Похоже, что идеолога и куратора проекта Марину Щербенко мало интересует качество проекта, ведь зритель, не зная его подоплёки, спишет всё на нерадивых художников. А общество и дальше будет повторять имиджевую для МУХ фразу: «хорошо, что в Украине появляются площадки, на которых молодые художники могут показать себя». Но тогда не лучше ли молодым художникам самоутверждаться не посредством сомнительных конкурсов? В это же время, например, в галерее Лавра проходила отличная выставка Практика, которая была сделана молодыми художниками при нулевом бюджете, открыта без пафоса и получилась гораздо более рефлексивной и звучной, нежели МУХі.

В такой ситуации единственное адекватное решение – отнестись к проекту с иронией. Осознанно или нет, но это именно то, что получилось у Клейтман. 

Но можно посмотреть на выставку, допустив, что все художники представили лучшее, на что хватило таланта. Разница между уровнем работ проявлялась уже в том, что большинство из представленных художников в своей практике не уходят от описательности (Зотикова, Юрова, Велигорский, Копица, Михалыч, Климчак/Старостенко, Винокур/Шелковина), в то время как другим (в основном, имеющим выставочный или резидентный опыт за рубежом: Ковач, Билей, Самборский, Селищева, Иванов) удалось её избежать и передать свои идеи посредством визуального языка и метафор, нежели прямым нарративом.

Тереза Барабаш попыталась осмыслить пространство, разместив очень аккуратные, похожие на миражи бумажные структуры в отдельном зале. Но «Вытынанка» - так называется работа Терезы - в первую очередь ассоциируется с древним украинским искусством вырезания из бумаги и отсылает к идее труда художника как ремесла. 

Если продолжать тему художественной практики, актуальную для каждого из участников выставки, удачно представлена работа Жени Самборского Бархатное Ничто. Чучела животных, любопытно заглядывающих в нечто, накрытое бархатом, служат метафорой украинского художника, которому приходится искать свой путь наощупь, через пробы, ошибки и самообразование. Именно потому очень часто работы молодых украинских художников выглядят беспомощно на международной сцене.

Инсталляция Паши Ковача (джуниора) Баланс, которая является продолжением серии предшествующих проектов, исследующих дуальную природу вещей, имеет все шансы принести своему автору призовое место в конкурсе. Хотя, зная автора, можно утверждать, что это для него важно не более, чем для Алины Клейтман. Расположенная в самом центре зала, работа представляет собой натянутый с балочных перекрытий канат, на котором балансирует стекло. Выигрышная эта работа потому, что при минимуме изобразительных средств она максимально резонирует с пространством, а её хрупкость мгновенно останавливает зрителя. 

Яна Рациборинская обращается к технике коллажа, которая сразу же отсылает к практикам авангардистов начала прошлого века. Здесь также возникает невольное сравнение с Агнешкой Польской – участницей проходящей в данный момент выставки Future Generation Art Prize. В своей практике Агнешка обращается к творчеству почти забытых сегодня польских художников, но при этом её работы переведены на уровень более актуальный современности: её коллажи переходят в формат видео и приобретают новые смыслы.

В оппозицию к работам Яны можно поставить работы Марии Дроздовой, которая бесперспективно похоронила свои коллажи, сопроводив их текстом, который в качестве скрытой пытки можно смело применять в разговоре с несимпатичным собеседником: «Целью проекта является выявление возможности ускользания, формируя импульс, содержащийся в глубинах этого ускользания, манипулируя символом, его трактовкой, запускается пружина биографического аттракциона, благодаря чему проект является гарантом интриги».

Здесь возникает закономерный вопрос о текстах: если куратор выставки не захотела написать их сама, чем объяснила бы зрителю присутствие именно этих работ на выставке, то почему хотя бы не отфильтровала предложенные художниками капшены на наличие псевдофилософской ереси? В соседстве с Марией Дроздовой - самый юный участник выставки Глеб Велигорский, который в очень прямолинейной серии фотографий исследует «эволюцию объявлений как медиа-формата и их трансформацию в специфическую форму street-art через призму современного информационного метаболизма», в своём сопроводительном опусе не даёт зрителю усомниться, что ознакомлен с историей искусства и философией (ХХ века как минимум). Возможно, добавь автор этих работ немного самоиронии, у зрителя был бы шанс не умереть со скуки, но серьёзность, с которой Глеб апеллирует к бартовской «смерти автора», оставляет нам лишь тяжёлый осадок. Не лучше ли тогда просто писать размышленческие тексты, не сопровождая их визуальным рядом? 

Иллюстратор Zigendmonic представила ряд акриловой живописи - несколько работ на одно лицо, и тут же поставила вопрос: есть ли в этих работах нечто большее, чем принт для хипстерских футболок? Представленные на МУХах работы Zigendmonic не самодостаточны. Они срабатывают гораздо лучше в качестве материала для ульяновских лучей и кораблёвских чубак, которые любят сопровождать засылаемые в киберпространство атеистические баллады анимированными коллажами, грамотно составленными из визуального мусора – так чтоб сразу достичь подсознательного.

Стоит отметить, что некоторым художникам не повезло чисто технически: работа Иры Озаринской была расположена в холле, потому не всегда удавалось понять, где заканчиваются охранники Института, а где начинается искусство; телевизор с видеоартом Алексеенко Александра был выключен; нескольких художников не удалось отыскать, а от работы Клейтман спустя несколько дней остался лишь чистый блокнот с надписью «Проект».

Возможно, этот текст покажется немного резким, но это лишь потому, что часто украинского зрителя несправедливо держат за идиота. Если уж заявлять о том, что Украине нужны эффективные проекты или о том, как важна поддержка талантов – этим нужно заниматься профессионально, а не просто предоставлять пространство и немного спонсорских денег победителям. Если на той же PinchukArtPrize художникам выделяют нужное количество институциональных денег, на которые они с высоты этой площадки могут сказать: капитализм must die, то МУХі лишь играют на копилку галериста, которая не скрывает, что работа с художниками – это в первую очередь бизнес. Бизнес по-украински - это имиджевый проект усилиями художников, неравноценный конкурс и провальная выставка.

Ася Баздырева