Арт-итоги 2015 года. (Часть 3)
Катя Тейлор
Арт-менеджер, основатель креативного пространства Port
Фото: buro247.com
2015-й – год почестей и ретроспектив. В Королевской академии художеств в Лондоне открылась соло-выставка Ай Вейвея, в московском Гараже – Луи Буржуа; творчество Жоана Миро представлено в Кунстхаус Цюриха, в парижском Гран Пале – Ники де Сан Фаль. Большие институты принимают больших художников, широкая аудитория выстаивает трехчасовые очереди, а пока стоит – может опубликовать в фейсбуке обнаженную фотографию Чичолины, сделанную Джеффом Кунсом. Ведь с недавнего времени руководство социальной сети разрешило показывать обнаженную натуру, если она имеет художественный смысл. Теперь можно сполна оторваться, публикуя самые откровенные произведения – это же искусство, а не порнография. К слову, если любовь к Джеффу выходит за рамки размещения его работ на своей странице, то можно сходить на его выставку в музей естествознания в Вене.
За прошедший год большим как мировым, так и украинским событием стала 56-я Венецианская биеннале. Причем для Украины – скорее в политическом, чем в культурном контексте. Тем временем, биеннале «Киевская школа» прошла спокойно и осталась многими незамечена, но как событие очень важна: и для украинской художественной сцены, и для интеллектуальной среды.
К значительным событиям культуры и искусства в Украине в 2015 году стоит отнести не столько выставки и проекты, сколько структурные изменения. Например, была сформирована группа Реанимационного пакета реформ по культуре с отдельным направлением «современное искусство», которая призвана помогать этому сектору с помощью законодательных изменений. Важно сказать, что большинство значительных событий, – фестивалей, конкурсов, образовательных программ, – прошли без поддержки Министерства культуры. Среди прочего стоит выделить конкурс для молодых художников МУХi, второй Конгресс активистов культуры, новые образовательные программы Культурного проекта, курс Creative Management Camp, инициативу «Громадське. Культура», запуск программы ЕС и Восточного партнерства «Культура и креативность».
Если же говорить о художественном лице Украины в мире, то сначала стоит пожать руку олигархам. Они продолжают с помощью искусства строить себе мосты, чтобы попасть в мировые закрытые бізнес-клубы и рейтинги главных филантропов и меценатов. И действительно: что плохого в том, чтобы оказаться в одном списке с Ллойдом Бланкфейном и Тимом Куком? Пусть не в списке самых богатых, но хотя бы самых щедрых. А заодно познакомиться – и в скором пожать им руки при заключении новой сделки. Искусство как ничто другое способствует этим связям. Вот только, чтобы можно было играть в эту игру достаточно долго, проекты и конкурсы фондов, названные в честь их владельцев, должны быть направлены не только на формирование внешнего имиджа основателя, но и на развитие украинского искусства в долгосрочной перспективе, а не «пока не надоест».
Среди отличных глобальных начинаний 2015 года – курс «Менеджмент искусства: маркетинг культурных организаций» от Гете института, который можно было прослушать онлайн – совершенно бесплатно, из любой точки мира. К слову, Гете не единственные, кто этим занимается, так что, если не успели – не стоит отчаиваться. А лучше потратить немного времени на виртуальное образование в творческой отрасли и получить, например, сертификат университета Лидса, не поднимаясь с дивана.
Но потом все-таки подняться, ведь 2016 год обещает быть насыщенным. И, к примеру, отправиться на одиннадцатую Манифесту в Цюрихе, ретроспективу Гарилла Герлс в галерее Вайтчаппел илм выставку абстрактных экспрессионистов в Королевской академии художеств в Лондоне. А, может, даже на долгожданное открытие французского Лувра в арабском Абу-Даби. Отправляйтесь по миру в музейные туры и возвращайтесь вдохновленными, а мы пока для вас что-нибудь подготовим.
Ася Баздырева
Автор статей об искусстве и культуре, изучает историю искусств в The City College of New York
Фото: Максим Лисовой (с) Closer
В уходящем 2015 году в лексиконе украинца напрочь утвердилась пара взаимодополняющих слов: «зрада» и «перемога». Практически ни одно явление в политике, культуре или общественной жизни, будь оно вынесено в публичное поле, не обходится без стремительного попадания в парадигму этих двух крайностей. Благо, для этого есть целый Facebook: в Украине он наделен функцией СМИ, площадки для разных форм активизма, политической трибуны и лавочки возле дома — воистину, здесь восторженным «шером» или ядовитой метафорой быстро вершатся судьбы. Однако вне виртуальной реальности жизнь имеет гораздо большее количество оттенков серого и, в целом, движется через будни, скорость которых значительно меньше скорости «лайка». Именно с оглядкой на эту серость, избегая популярных рейтингов вроде «самый влиятельный» или «ведущий украинский кто-то», можно очертить и кратко проанализировать несколько тенденций, характерных этому году.
«Женское» искусство. Если бы существовал учебник современного украинского искусства, раздел «женское искусство» в Украине в середине 2010-х мог бы стать отдельной его составляющей. На институциональном уровне можно говорить о теме феминизма, которая была ядром сразу нескольких выставок этого года. Центр визуальной культуры, который, кстати, стоял у истоков этого дискурса, инициировав Феминистическую Офензиву в 2011 году, в 2015-м представил сразу две выставки: «Материнство» и «Що в мені є від жінки?». Харьковский ЕрмиловЦентр в начале года открыл масштабный проект «Ноль Без палочки», а в Dymchuk Gallery был представлен проект «Ридикюль». Все они в разной степени затрагивали программные вопросы о роли женщины в искусстве и обществе, по форме напоминая процессы, происходившие на волне феминизма в Америке 70-х. Именно тогда появилась формулировака «личное – это политическое», а в качестве художественных практик применялись традиционно приписывемые женщинам вышивание и прочая рукодельная работа. В современной Украине такая тема продиктована скорее общественно-политической ситуацией, а не обстановкой в художественной среде, где художнику одинаково тяжело независимо от гендера. Эти выставки — результат необходимости переосмысления роли женщины в патриархальном обществе, которая, как оказалось, может иметь не только предписанный характер вечноцветущей «берегині».
Помимо феминизма стоит отметить ещё одну, пока не артикулируемую тенденцию: телесность и сексуальность, с которой работают украинские художницы пару последних лет. Первой ласточкой свободы стала харьковская художница Алина Клейтман, отправной точкой в работах которой часто становилось женское тело со всеми связанными с ним предрассудками. Нина Мурашкина, тоже из Харькова, начала создавать масштабные полотна с декадентскими мотивами — секс и удовольствие всегда в центре её сюжетов. В это же время в Киеве работала Алина Капица, которая совмещала «женские» практики плетения ковриков с придумыванием эротических игр для взрослых; а вездесущая Маша Куликовская стирала грани между жизнью и искусством, женившись на шведской художнице. В этом году, помимо плодотворной работы на этой ниве упомянутых и многих других художниц, прорыв «сексуальности» в общественное поле случился с появлением Kinder Album — художницы, которая долго и методично дразнила фейсбук эротическими картинками, пока, наконец, не устроила тонкий саботаж PinchukArtCentre, где посетители смогли не просто фотографироваться, но делать это голыми, параллельно исследуя границы себя и дозволенного. Одним словом, благодаря уверенным в себе и радости жизни женщинам, в искусстве происходит liberation, и это приятно.
Политизация общественного пространства. Причиной многих горячих споров в этом году стало неприлично частое возникновение на домах Киева настенных росписей, которые еще называют заимствованным словом «муралы». Общественные дискуссии достигли своего пика с появлением колоссального размера женщины в вышиванке на бульваре Леси Украинки — работы голландского художника Гидо ван Хелтена. В то время, как медиа тиражировали новость без какой-либо экспертной оценки, а многие делали радостный патриотический репост нового «украшения» столицы, — пошла ответная волна критики. К сожалению, критика часто касалась не самой работы, а была нацелена на высмеивание одними людьми — других. Эта ситуация является симптоматичной (сколько в этом году было истрачено общественных нервов всего лишь на почве разных мнений!), а в конкретном случае говорит и о том, что подобные дискуссии все еще ведутся в плоскости вкуса. То есть, произошло виртуальное столкновение элитарного и эгалитарного знания, что больше отсылает к классовому разделению. И пока граждане Украины выясняют, кто более грамотен в вопросах визуальной культуры, реальной проблемой является политизация общественного пространства. Угроза заключается в том, что с подачи или одобрения городской власти публичное пространство легитимно используется для внедрения пропаганды. По сути, эти методы отличаются от советских только символикой, а так называемая «декоммунизация» (еще одна болевая точка в уходящем году) нацелена на то, чтобы использовать освободившуюся площадь для новых идеологий и частных выгод. Одним словом, говорить стоит не столько о качестве картинки, а об уместности ее как таковой. Здесь можно отметить, что обращение общественного пространства в рупор политических посланий сначала носило положительный характер: на революционной волне конца 2013-2014 гг. публичное пространство служило медиумом для прямого озвучивания воли народа и средством коммуникации: стихийные надписи о правах человека и проколах власти для многих становились хорошим стимулом. Теперь же message идет не снизу, а сверху, в результате чего свежие муралы выражают политические или финансовые интересы представителей государства или частных лиц.
Децентрализация и отход от больших имен. Если раньше главными ньюзмейкерами в области искусства были PinchukArtCentre, Мыстецький Арсенал, Нацмузей и несколько других институций в Киеве и за пределами, то в этом году гораздо больший интерес вызвали проекты с менее громкими именами и более отдаленной географией. Навскидку можно назвать сразу несколько из них: художественные резиденции «Над Богом» в Виннице, «Бирючий» в Иршанске, Architecture Ukraine в Мариуполе, «Вхід на Схід» в Бердянске, кинофестиваль «86» в Славутиче, фестиваль аудиовизуального искусства «Конструкция» в Днепропетровске, ретроспектива «Днепропетровская школа фотографии» и «Группа четырех» в Черновцах. Такая тенденция также сигнализирует об интересе к взаимодействию с локальными сообществами и развитию местной среды. Кроме того, в украинском искусстве, которое так долго фиксировалось на двух поколениях — том, что с припиской «классики украинского искусства» («Новая волна») и тех, кто пришел в нулевые («Р.Э.П.») – появилось большее количество имен. А премия для украинских художников PinchukArtCentrePrize, которая раньше обеспечивала прямое попадание на художественный Олимп, теперь воспринимается гораздо сдержаннее. Одним словом, пафос громких столичных выставок постепенно вытесняется небольшими проектами в менее приглядных районах и городах, что, безусловно, очень важно для развития культуры в целом. Это, пожалуй, одна из самых значимых «перемог» 2015-го, результаты которой будут видны спустя годы.
Импульс архивирования. Посетители выставок украинских художников всё чаще сталкиваются с вызовом собирать сложные смысловые пазлы, основанные на текстах, архивных фотографиях и найденных объектах. Это могут быть как масштабные инсталляции, конструирующие музей внутри музея (вроде прошлогоднего проекта Никиты Кадана «Вчера, сегодня, сегодня»), так и более камерные проекты-истории (практики группы Мельничук-Бурлака, Евгении Белорусец, Открытой группы, проект «Одиссея Донбасс»). В международном контексте тактика выстраивания определенного нарратива посредством создания (псевдо)архива давно известна. Анализируя таковую, американский историк искусства Хэл Фостер утверждал, что исходным импульсом в этом подходе является стремление восполнить утерянные или вытесненные эпизоды в истории. Такое объяснение применимо к украинской художественной среде, поскольку укладывается в логику поиска идентичности в условиях больших лакун в государственной истории на самых разных уровнях. Такая тенденция усилилась еще и в связи с повальной демонизацией советского прошлого, в ответ на которую «архивные» проекты предлагают разобраться в истории вместо того, чтоб наспех ее стереть.
Ревизия искусства ХХ века. Продолжая упомянутую выше необходимость восполнения пробелов в коллективной памяти, можно отметить еще одну важную тенденцию этого года: пересмотр существующих нарративов в истории, искусстве и культуре. В этом ключе стоит отметить сразу несколько знаковых проектов: открытие спецфондов Национального художественного музея и возможность увидеть модернистские работы, которое советское правительство посчитало слишком опасными для идеологии; там же – выставка «Герои. Попытка инвентаризации», предлагающая пересмотр представления о герое как таковом; в Мыстецком Арсенале — проект «Катерина Билокур. Хочу быть художником!», впервые представивший ретроспективу художницы с попыткой уместить ее в современный контекст; в галерее ArtSvit — выставка «Днепропетровская школа фотографии», раскрывающая малоизвестные страницы украинской истории фотографии; в НАОМА – целый месяц свободного лектория о Малевиче и художественных тенденциях его времени; а под конец года, еще один знаковый проект в Нацмузее – «Искусство украинских шестидесятников», инициированный независимой кураторской группой и ставший результатом одноименной публикации.
Ситуация вопреки. На государственном уровне культурные стратеги, как и раньше, отсутствуют, и развитие культуры в Украине по большей части происходит благодаря общественным или частным инициативам. Однако в дополнение к этому, в уходящем году силы культурных агентов уходили на борьбу с горе-министром Вячеславом Кириленко, которого называют худшим из всех его предшественников. Одно из главных его «дострижений» – черный список деятелей культуры, которые представляют угрозу национальной безопасности. Вот уж правда, куда тратить свои офисные часы, как не на запрет въезда в Украину лет десять как подзабытому солисту американской подростковой группы Limp Bizkit. Запоминающийся образ Кириленко навсегда будет связан с открытием в Дружковке выставки распечатанных на цветном принтере репродукций работ классической живописи. Однако пока Кириленко и его люди держали украинскую культуру в заложниках – то там, то здесь она пробивалась на международную сцену. Показательным является участие Украины во Франкфуртской книжной ярмарке: стенд с блестящим дизайном и контентом был создан специалистами, которые осуществили всю работу без финансовой поддержки и участия министерства. Успех министр культуры причислил себе. Другой показательный пример — фильм Мирослава Слабошпицкого «Племя». В конце прошлого года украинский оскаровский комитет не выдвинул его на участие в одном из самых престижных киноконкурсов. В этом году фильм объездил все возможные фестивали, собрал уйму наград и получил особые отметки у критиков, которые, говоря о режиссере, пожелали зрителям «запомнить это имя». Стоит также упомянуть партизанский проект #onvacation от платформы ИЗОЛЯЦИЯ, сотрудники которой анонимно подстрекали посетителей Венецианской биеннале оккупировать Российский павильон. А также «Киевскую школу» — вторую столичную биеннале современного искусства, которая состоялась вопреки отказу Мыстецкого Арсенала от участия в проекте и, соответственно, отсутствию государственного финансирования. Оба проекта получили положительные рецензии в западных медиа. Глядя на то, как вопреки чиновникам украинская культура прорастает в мир, остается только подождать, когда мыльный пузырь министерства культуры лопнет, не в силах скрывать свою профнепригодность.
Маленькие Майданы. Ситуация в украинской культуре напоминает социо-политическую обстановку в стране в миниатюре: в постреволюционном хаосе выстраивания новых иерархий общее благо «выезжает» за счет энтузиастов. Помимо упомянутой борьбы против министра Кириленко, которому адресовались протестные акции, открытые письма и петиции, в этом году было еще несколько майданов. Музей исторических драгоценностей митинговал у Минкульта за свое отделение от Национального исторического музея, в очередной раз вскрывая бесполезность советских систем менеджмента. В это время в другом конце города художники Дома мастерских по улице Сошеннко, 33 продолжали небольшим составом отстаивать исторический особняк от рейдерских захватов, постепенно превращая дом в культурный центр, где в этом году развернулся один из параллельных проектов Киевской школы. А самым очаровательным мини-майданом года стал музыкальный рейв Make music not drugs под стенами Кабинета министров, ставший ответом на полицейскую облаву в клубе Closer. И пусть на первый взгляд эта акция имеет мало отношения к искусству, она симптоматична: Closer, который совмещает в себе функции ночного клуба и культурного центра, собирает вокруг себя то, что называется «прогрессивной молодежью» – это поколение отказывается молчать. Более того, участники новых майданов действуют в легитимном поле, часто оказываясь более грамотными, чем сотрудники министерств – этот факт уже не скрыть.
Мода на интеллект: чтение как фетиш и разговоры о культуре. В этом году, помимо приличного списка изданных книг и в целом довольно оживленной обстановки в читательской среде (здесь нужно отдать должное Книжному Арсеналу и Форуму Издателей), появилась тенденция чтения как фетиша: об этом пишут, об этом говорят, в связи с этим впадают в показушные крайности вроде bookchallenge, побуждающией участников прочитать 400 книг в течение года. Тем временем издатели (они все чаще становятся героями любимого жанра в украинской журналистике — интервью) сообщают о том, что издательский бизнес наконец-то становится таковым, а за права на книги теперь приходится бороться.
Что касается разговоров о культуре: они все больше слышны не только в единичных печатных медиа с фокусом на «арте», но также и в прямых теле- и радиоэфирах, ориентированных на совершенно разные аудитории. Будь то популярное радио «Вести», или претендующее на элитарность радио «Аристократы», – в большую копилку образованности в области культуры пошли вложения. Когда в такси можно послушать передачу про уличное искусство или про Венецианскую биеннале и тут же обсудить услышанное с водителем, это – маленькая победа. Нынешняя мода на интеллект в купе с упомянутыми ранее локальными художественными инициативами дают надежду на то, что культура и образование однажды станут более затребованы нашим обществом.
Это всего несколько культурных тенденций ушедшего года. Этот список можно продолжать, добавив в него эстетизацию войны, художественный экскапизм, интерес к урбанистике и новую моду на старый роман Валерьяна Пидмогильного «Город». И пусть эта самая культура часто ограничивается довольно узким кругом в несколько сотен пассионариев, уже тот факт, что все происходящее в украинском культурном поле невозможно охватить в пределах одной статьи, говорит о том, что пациент скорее жив и, несмотря на повсеместную «зраду», начинает ходить все увереннее. Тем более, что время для этого самое удачное, ведь Майдан и текущая неназванная война актуализировали вопросы об идентичностях, и ответы на них приходится искать именно в истории и культуре.
Читайте также на сайте ART UKRAINE:
